Это наша ночь и никто не посмеет забрать ее у нас. Мы не дадим. Только на эту ночь. Он мой, а я его. Да будет так.
Я просыпаюсь, чувствуя, как губы касаются моих губ. Мне хорошо, тело расслаблено, взгляд блуждает по комнате, а руки уже притягивают его ближе.
А потом мой взгляд наткнулся на часы и я, вспомнив, какой сегодня день оттолкнула его.
— У меня самолет через три часа!
— Знаю — печально улыбнулся он. Но мы ведь можем немного расслабиться?
Ну как я могу ему отказать? Мягко улыбнувшись, я потянула его к себе.
Шевелиться не хотелось, поэтому я просто устроилась у него на плече. Я старалась впитать в себя все, что связано с ним: ощущение его кожи, терпкий запах, крепость рук и сердцебиение.
— А если я попрошу тебя остаться, ты останешься? — вдруг спросил он.
— И кем я буду для тебя? — грустно спросила я, поднимая голову глядя ему в глаза — Любовницей? Буду провожать тебя вечерами к жене, и ненавидеть и тебя и себя за это? Буду проводить праздники одна, и мечтать о несбыточном? Буду рожать тебе детей и говорить им, что папа занят, поэтому и не может приехать на ее или его день рождение? А не живет с нами, потому что он секретный агент?
— Нет, ты станешь моей женой! — ответил он, глядя мне в глаза — Мои дети будут видеть меня каждый день, и я буду их укладывать. Мы будем вместе праздновать все праздники, и радоваться жизни. Я буду носить тебя на руках и боготворить. И у тебя будет все, чего ты только захочешь!
— А как же твой отец? — спросила я, и он отвел взгляд. Я вижу его боль и понимаю, что он женится на мне, но его всегда будет угнетать то, что он не выполнил волю отца — Я не могу! Прости, но я не хочу чтобы ты потом думал, что если бы ты не женился….
Я не смогла договорить. Просто встала и пошла в душ. Стоя под струями воды, я беззвучно плакала, даже не пытаясь сдержаться. Как же больно чувствовать, что ты ничего не можешь изменить.
Потом выйдя из душа, я быстро оделась и посмотрела на него, прощаясь.
— Подожди, я отвезу тебя. — сказал он сухо и пошел принимать душ.
Как бы мне хотелось уйти и просто стереть из памяти его лицо, и все что он мне дал за эти недели, за эти три дня, за эту ночь. Но я не могу лишить себя его, пусть и на час или два, но он мой и я хочу насладиться последними моментами рядом с ним. Как бы при этом мне не было больно. Поэтому, тяжело вздохнув, я села и стала ждать, думая о том, что без него мне будет очень плохо.
Выйдя минут через пять, он быстро оделся, посмотрел на меня и спросил:
— Ну что поехали?
Я только кивнула. Ехали мы молча, и с каждым метром, что мы отдалялись от его дома, мне становилось все хуже. Хотелось кричать от охватившего меня отчаянья, но я не могу так поступить. Поэтому просто молчу и смотрю перед собой.
В аэропорту было людно. Но я знаю, где искать сестру, мы договаривались заранее и тут сложностей не возникло. С ней был Виталик, она тоже была грустной, но стоило ей увидеть меня, и грусть сменилась беспокойством и тревогой. Неужели я так плохо выгляжу?
— Ты в порядке? — спросила меня сестра.
— Да! — сухо ответила я и попыталась улыбнуться. Не получилось — А ты?
— В порядке! — сделала такую же попытку улыбнуться она. Не вышло.
Время шло. Мужчины остались с нами. Казалось, они чего-то хотят, но никак не могут решиться попросить. А мы их не торопили. Каждая из нас переживала свою боль и ждала чудо. Но его так и не случилось.
Объявили о регистрации на наш рейс. Мы взяли свои сумки и направились к терминалу. Но каждый из мужчин, как сговорившись, оттащил свою женщину в сторону. Я не смотрю на сестру. Мое внимание было поглощено им.
Он просто смотрит мне в глаза и я читаю почти все его эмоции. Я вижу боль и страх, вижу страсть и любовь, вижу надежду и нерешительность.
— Я люблю тебя! — прошептал он, с каким-то отчаяньем в голосе.
Как же я ждала этих слов, и как же больно оказалось их услышать!
— Я тоже тебя люблю! — стараясь не разрыдаться, отвечаю я.
А потом его рот накрывает мой. И я забываю о том, где я. Я просто стою в его руках, отвечая на поцелуй и молюсь, чтобы он никогда не кончался. Я впитываю каждое его движение, запоминаю ощущения и вкус. Я стараюсь застолбить этот момент в своей памяти, чтобы просто больше никогда его не забывать и сохранить хоть что-то связанное с ним. Пусть это будут и воспоминания.
Но вот раздалось покашливание, и наш поцелуй прервался.
Сестра выглядит разбитой. Но она гордо держит голову и старается делать вид, что все замечательно. Наверное, я выгляжу так же.
— Мне пора — говорю я ему, все же сумев улыбнутся. Только улыбка оказалась горькой и безнадежной.
— Да — согласился он, отпуская меня и отступая на шаг.
Я делаю шаг назад, потом второй, затем разворачиваюсь и иду в сторону терминала и тут я услышала его слова.
— Колючка, останься!
Это был крик души. Я знаю это, но как я могу. Ведь он потом сам себя не простит за это. Господи, за что! Как же больно слышать его слова. И как же мне хочется развернуться прижаться к нему! Наплевать на все и остаться!
Я люблю его, не могу без него и хочу быть с ним.
Я уже была готова вернутся к нему, когда вдруг вспомнила Аллу. Может мне показалось? Может отец Бориса, просто дал совет и не о нас? Может он хочет видеть ее своей снохой. Она красива и вежлива в их обществе, он ее знает с детства. Как же иначе. А кто я для него? Просто девочка которую он спас. Откуда ему знать, кем я стала. Чем я стала. Он просто дал совет и не хочет, чтобы я была с Борисом, не видит нас вместе! Я просто не могу сделать ему больно, не имею права разочаровать этого человека. Он дал мне жизнь. Я не могу!!!!
Закрыв глаза, я досчитала до десяти, чтобы не разрыдаться в голос, а потом, сказав ему всего одно слово, ушла.
— Прости!
Уже сидя в самолете и с трудом сдерживаясь, я мечтала побыстрее оказаться дома, чтобы упав в свою кровать выплакать слезы боли и отчаянья, что были в моей душе.
Она ушла. Улетела. А я так и остался стоять и смотреть ей в след.
Больно!
Как же болит душа!
Хочется броситься за ней. Нет, не могу.
Хочется напиться и вырубится. Но и этого я сделать не могу. Меня ждут родители на еженедельный ужин. Позвонить и отменить? И что я скажу?
— Мам, я не могу приехать, потому что только что проводил и посадил на самолет любимую женщину, которую больше не увижу. А все потому, что должен женится на дуре, которую вы с отцом одобрили.
Я не мог этого сделать. Сейчас я ненавидел весь мир. Но я пойду на этот ужин, буду улыбаться, и смеяться, как они хотят. Но сердца во мне уже нет, как и радости жизни. Она забрала это с собой.
