Эмили глубоко вздохнула.
– Да, и не пытайся отговорить меня от этого! Я знаю, что делаю, Дан.
– Ты уверена? – с сомнением в голосе спросил он. – Двести долларов кажется не слишком высокой ценой.
– Ну, они ведь подержанные, – подчеркнула Эмили. – Кроме того, деньги в данном случае не главное для меня. Я просто хочу избавиться от них.
Дан немного помолчал.
– Понимаю, – протянул он наконец. – Ну, если ты действительно уверена…
– Да, уверена, – повторила она.
– Ну, в таком случае, у меня есть друг, который, мне кажется, действительно может захотеть их купить. Его зовут Джэми, он учится на втором курсе в Палисэдесе. Как-то он говорил мне, что давно ищет хорошие инструменты. Так что, когда я увидел твое объявление…
Эмили прокашлялась.
– Ты имеешь в виду… – произнесла она.
«Ты имеешь в виду, что не собираешься отговаривать меня от этого?» – подумала она при этом, не веря своим ушам.
Было очевидно, что Дан мало огорчен из-за того, что она отказалась от своей музыкальной карьеры! Единственное, что его интересует, поскорее забрать у нее ударные инструменты для какого-то парня из Палисэдеса!
– Ну, раз уж ты уверена и все такое, – поспешно добавил Дан. – Понимаешь, Эм, я не хотел брать их у тебя, не убедившись, что ты настроена по-серьезному. Вот почему сначала решил все точно узнать. Но если ты уверена…
– Я уверена, – холодно отрезала Эмили. – Можешь сказать своему другу, что они в его полном распоряжении – если, конечно, у него есть двести долларов.
– Прекрасно! – воскликнул Дан. – Эмили, это замечательно! Он будет так счастлив, – добавил он.
Эмили не отозвалась. А она-то считала, что нравится Дану. Мог бы по крайней мере притвориться, что пытается уговорить ее изменить свое решение!
– Могу я прямо сейчас прийти за ними? – словно сгорая от нетерпения, спросил Дан. – Я пообещал Джэми выяснить, не продали их уже. Он собирался позвонить мне сегодня вечером.
– Парень, а ты, я смотрю, не теряешься, – колко заметила Эмили.
– Ну, – удивленно протянул Дан, – коль скоро они продаются, то я подумал, что мог бы…
– Отлично, – прервала его Эмили. – Приходи за ними, когда пожелаешь.
– Эмили, – раздался веселый голос Карен из прихожей. – Ты еще не закончила говорить по телефону? Я хотела спросить тебя, не сможешь ли ты посидеть сегодня вечером с Кэрри.
– Конечно, – вяло откликнулась Эмили.
«А почему бы и нет?» – подумала она печально.
Не важно, что она оставалась с Кэрри и накануне вечером. У нее нет больше никаких своих дел. Это уж точно!
Когда Дан появился, по всему было видно, что у него хорошее настроение.
– Ну, похоже, ты семь раз отмерила, прежде чем решиться на это? – спросил он Эмили, спускаясь за ней в ее студию.
– Да, – ответила Эмили, стараясь не выдать голосом своего душевного состояния.
Как только они спустились вниз, оживление Дана как рукой сняло. Казалось, сам вид студии действовал ему на нервы, словно у него перед глазами вновь возникла безобразная сцена, происшедшая в позапрошлый четверг.
– Ну, – произнес он неловко, стараясь не встречаться с Эмили взглядом. – Как ты поживаешь?
Эмили тоже вдруг оробела. Она не могла не заметить, как хорошо выглядел Дан. На нем, как обычно, были джинсы, но сверху – трикотажная вязаная рубашка темно-бордового цвета, которая очень шла ему. И ей очень нравились его волосы, которые при свете лампы отливали золотом.
– Все хорошо, – быстро ответила она.
Ей так хотелось сбросить с себя эту скованность и стать с Даном самой собой. Но каждый раз при взгляде на него девочка вспоминала, как Карен выкрикивает все эти ужасные слова о ее матери.
«Бог знает, что он должен был подумать обо мне, – мысленно терзала она себя. – Вероятно, он всем в школе рассказал обо мне – о том, какая я лгунья: говорила, что мать умерла, а она на самом деле жива. Могу побиться об заклад, что он рассказал об этом и всем «Друидам», – подумала она вдруг. – Уверена, они даже рады, что я ухожу от них! Может быть, этот парень Джэми займет мое место».
– Я давно хотел поговорить с тобой, – начал мягко Дан, не отрывая взгляда от покрытого ковром пола. – Эмили…
– А почему же мы не забираем ударные инструменты? – поспешно спросила она, проскальзывая мимо него в глубь студии.
Ей хотелось поскорее с этим разделаться и чтобы Дан сразу ушел. Его присутствие приводило ее в сильное замешательство. Только бы поскорее забыть о том, что здесь произошло в прошлый раз. Она собирается стать другим человеком, твердила Эмили самой себе, вытаскивая из шкафа коробки с инструментами и бросая прощальный взгляд на свое сокровище. Избавление от ударных должно было стать первым практическим шагом к новой жизни.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил ее Дан, когда она помогала ему загружать коробки в багажник его машины. – Не хотела бы сходить в кинотеатр или что-нибудь в этом роде?
– Нет, спасибо, – отказалась Эмили, с трудом сдерживая слезы.
Было ужасно видеть, как инструменты, запакованные в коробки, навсегда исчезают в багажнике чьей-то машины. И Дан вел себя в этой ситуации так бессердечно!
– Ты уверена? – переспросил он разочарованно.
Эмили кивнула.
– Я снова в роли няньки, – объяснила она, и вовсе не потому, что считала, что это ему действительно интересно. Он, вероятно, очень рад, что нашел для своего друга целый комплект ударных инструментов.
– Ну, полагаю, мне лучше отдать тебе деньги, – произнес он, вытаскивая кошелек. – Двести долларов, не так ли?
Эмили нервно сглотнула. Как только он вручит ей деньги, ударные станут чужой собственностью.
– Да, – ответила она удрученно. – Ведь именно так сказано в объявлении?
Дан ничего не ответил. Вынув четыре хрустящие пятидесятидолларовые банкноты, он молча протянул их Эмили.
Первым ее побуждением было оттолкнуть деньги. Ее чуть не затошнило при виде их. Но она сама затеяла все это и теперь должна была довести дело до конца.
– Спасибо, – глухо поблагодарила она.
Возвращаясь к дому, Эмили сложила купюры пополам и засунула их к себе в карман. Сердце бешено колотилось, но она продолжала идти к дому, не оглядываясь.
– Эм, – легко постучался отец к Эмили.
Не услышав ответа, он толкнул дверь и просунул голову в комнату.
– Привет, – сонно поприветствовала его Эмили, садясь на постели.
Она не помнила, как заснула, но, судя по тому, что в спальне было темно, легко было догадаться, что наступил вечер. Отец переоделся и выглядел нарядно. На нем были темно-синий блейзер и галстук. Когда же он вошел и присел на край ее кровати, она уловила запах одеколона.
– Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты сегодня снова взялась понянчить малышку, – проговорил отец, погладив ее по голове. – Эм, я понимаю, в последнее время тебе нелегко. И хочу, чтобы ты знала, что ценю твои усилия.
