Ознакомительная версия.
Яна заметно волновалась и проходить в зал не торопилась.
— Сейчас все смотрят на видеостену — хозяева демонстрируют фото с последней музыкальной премии. Награждение. Так что, если вы войдете через вот эту дверь, ваше появление не будет таким громким, — распорядитель указал на второй вход в комнату, вероятнее всего, сделанный специально для обслуживающего персонала.
Яна, задержавшись на мгновение, все же решила, что не стоит устраивать из своего визита шоу — лучше зайти незаметно и, благодарно улыбнувшись этому проницательному пожилому человеку, проскользнула в боковую дверь.
Шелк, золото, бриллианты, стразы. Ничего не изменилось. Это не филармония. Это просто маленькая тусовка богатых и знаменитых.
В просторной зале по периметру расставлены удобные диванчики, рядом с ними — небольшие стеклянные столики с закусками и напитками, свет приглушен. Гости, в большинстве своем, столпились в центре комнаты, чтобы удобнее было смотреть на развёрнутый экран. Туда транслировалась запись с видеопроектора — уже обработанная и смонтированная, плескалась своей торжественностью, демонстрируя хронологию событий с праздника международного масштаба. Ну и где-то там мимолетно засветился сам Олег Евгеньевич.
— Ну что ты меня позоришь! Выпрями спину, плечи, Янина. И возьми, будь добра, бокал с шампанским. Оно тут прекрасно! Иначе все будут думать, что ты просто прислуга. Мне кажется, или это — то самое платье, в котором ты была на благотворительном вечере в Новый год?
Яна, совершенно не расслышав, как сзади к ней подошла Анастасия, вздрогнула.
— Да, мама, я тоже очень рада тебя видеть. — Яна приняла из ее рук протянутый хрустальный фужер.
— Ну, ну, подотри нюни и слезки, куколка моя! У меня сегодня прекрасный день, не надо его портить излишними эмоциями.
— Мам, зачем ты меня позвала.
— Янина! — перешла на шепот, выказывая свое раздражение женщина, — я тебе тысячу раз говорила, мама я для тебя дома. Ты сейчас дома? Нет.
— Простите, Анастасия. Я забыла. Давно не виделись, знаете ли. Георгий Яковлевич сегодня присутствует?
— Нет, слава богу. Иначе тебя бы здесь не было. Твой отец, знаешь ли, не обладает таким мягким характером, как я.
— Что ты задумала?
— Всего лишь хочу помочь. Мое материнское сердце обливается кровью, как только я думаю о том, что моя девочка вынуждена сидеть в какой-то дыре, совершенно не видя жизни, лишенная нормального общения, да просто хотя бы отдушины. Ведь твой мужлан не терпит музыки, не так ли?
— Он прекрасно разбирается в музыке, не нужно оскорблять моего мужа.
— Ну, хорошо, не буду. Ты просто сама ответь, когда вы в последний раз были на концерте? В филармонии? Да хоть бы в театре? А за эти семь лет у тебя, наверное, появилась превосходная скрипка дома, или фортепиано. Ну, где-то же ты практикуешь свои навыки? Ведь это нельзя вот так просто похоронить, Янина? Молчишь? Вот и я о том же. Ну, хорошо, не будем ругаться. Я мать. Я все чувствую, понимаю. Вопрос в том, понимаешь ли ты плачевность своего положения? Сегодня здесь будет проходить творческий вечер. У тебя есть шанс показать себя.
— И что от этого изменится для меня?
— Петр Андреевич Янковский — художественный руководитель новой группы театра «Премьера». Все их постановки проходят под аккомпанемент живой классической музыки. Репетиции, в силу его занятости на начальном этапе проекта, всего лишь два раза в неделю, предположительно. У тебя сегодня будет возможность не только показать себя, но и поговорить с Янковским. Я договорюсь об аудиенции. Главное, ты сама не струсь.
— Мам, а ничего, что я живу в другом городе?
— Янина! Здесь от твоей деревни ехать полтора часа. Я иногда по городу дольше добираюсь, а тебе — вместо прогулки. Ну должно же быть у девушки хобби? Или ты мечтаешь покрыться плесенью в своем захолустье?
Анастасия, нервно подернув плечом и совсем не дожидаясь ответа, скользнула легким шагом в толпу, кому-то зазывно улыбнулась накрашенными ярко-красными губами, изящно поправила короткий локон добела выжженных волос и, как ни в чем не бывало, завела беседу с близстоящими гостями.
Яна в недоумении стояла, переминаясь с ноги на ногу, и крутила в руках фужер с шампанским.
Если вначале ей казалось, что ничего за эти годы не изменилось, то она ошиблась. Сегодня Анастасия признала, что ее дочь стала взрослой. И впервые предоставила право выбора. Осталось решить, нужно ли ей это все?
21
Душный вялый воздух плавно перетекал из одной комнаты в другую, делая алкоголь коварным противником. Гости расслабились, и их легкие перешептывания уже переросли в гул, который периодически прерывавался чьим-то полупьяным хохотом.
Яна одернула короткий рукав платья, как-будто это могло ей помочь хоть как-то почувствовать себя более уверенно. За двадцать минут она успела пройтись по всей зале, выразить свое почтение хозяевам, поприветствовать старых знакомых. Теперь же просто не могла найти себе место.
Ощущения Яны оказались двоякими. С одной стороны — прошло столько времени, но ничего не изменилось. Те же лица, готовые прийти на помощь молодым дарованиям, те же разговоры, те же нравы. Но с другой стороны — теперь она не чувствует себя здесь, как рыбка, выброшенная на берег, да и того благоговейного трепета, как раньше, больше нет.
Слегка скользнув по тяжелой портьере ладонью, Яна прошла на открытый балкончик и облегченно вздохнула. Вечерняя свежесть окутала, остужая и мысли, и чувства.
— Янина, я так рада, что ты приехала к нам! Мы так давно не виделись. Ты выросла, девочка! — Ольга, степенно вышагивая, вошла вслед за ней на балкон.
Яна улыбнулась и молча кивнула, одновременно рассматривая Булдакову. Несмотря на свою угасающую молодость, Ольга выглядела великолепно. Худенькую высокую фигурку, словно плотный чулок, облегало сиреневое платье, копна пшеничных волос, спускаясь ниже плеч, ложилась красивым каскадом на стройную оголенную спинку.
Ольга, грациозно вытащив из узкого клатча мундштук и заправив в него сигарету, прикурила. Запах вишни моментально пропитал все вокруг, отчего Яна невольно поморщилась.
— В нормальные дни курю айкас, а это так, для антуража. Олегу нравится. Ему кажется, что я так выгляжу более утонченно.
— Вы всегда хорошо выглядите. Это моё мнение.
— Спасибо, девочка моя. Расскажи, как ты поживаешь.
Яна неуверенно пожала плечами.
— Не знаю, наверное, хорошо. Живем с мужем в двушке, ездим отдыхать на море, работаем, едим, спим. Все, как и у всех.
— Скучно.
— Что, простите?
— Скучно, говорю, вы живёте. А как же музыка, Яна? Неужели ты, как только вышла замуж, поставила на себе жирный крест?
— Я не понимаю.
— Не понимает она, — Ольга невесело усмехнулась, выдыхая тонкой стрункой дым и с прищуром разглядывая огонек тлеющей сигареты. — Не думала я, что ты настолько дура. Не обижайся. Я сама такой была. Замуж выходила по великой любви. Мы, кажется, первое время ни ели, ни спали, надышаться друг на друга не могли. Мне нравилось до одури, как он восхищается моим умом, а он купался в моих постоянных восторгах — он ведь невероятно талантлив, ты же знаешь…
Яна в недоумении смотрела на хозяйку усадьбы, не решаясь прерывать затянувшуюся паузу. Пока до нее не доходили слова Ольги, а та, словно понимая это, не торопилась продолжать разговор. Из ступора ее вывел очередной взрыв хохота гостей.
— Нельзя растворяться друг в друге, Яна. Вот я о чем толкую. Нельзя забывать о том, что ты живой человек! Что у тебя есть свои стремления, мечты. Ну и предназначение, что ли. Мне не сразу это далось. Не сразу я поняла, что вместе мы просто катимся в пропасть. Я терпела его измены, понимая, что такому человеку необходимы новые впечатления, я забывала о себе и о чувстве собственного достоинства, когда умоляла его на коленях, чтобы он не бросал меня. Ну а эти пьянки, друзья, банкеты… Что он получал-то там, в первые годы своей хиленькой карьеры? Копейки. А я пахала, словно лошадь казенная, деньги зарабатывала. На костюмы, на поездки, на приемы, чтобы ублажить нужных людей. Нет, конечно, он тоже старался, не спорю. Он великолепный, единственный в своем роде, он напролом шел к своей цели и никогда не отступался от своей мечты. И вот, Крепышев знаменит! Ему рукоплещет вся страна, да что там страна, второй год у нас сплошные туры по миру…
Ознакомительная версия.
