Господи… Я смотрю на член.
Я смотрю на член Тарского!
Я себя живой не ощущаю. Все процессы стопорятся. Как только удается пошевелиться, первым делом зажмуриваюсь в надежде, что это поможет перевести дыхание.
Дрожащий вдох. Сиплый выдох.
Новый жадный вдох. Рваный выдох.
Когда открываю глаза, вижу, как Таир обхватывает пенис ладонью. Мое тело вспоминает, что умеет отчаянно краснеть. Пылаю, будто в огне. Кажется, что не перед обнаженным мужчиной на коленях валяюсь, а в аварийной близости от костра.
Вспоминаю о своей наготе, когда замечаю направление взгляда. Глядя на мою грудь, Тарский совершает по члену движение, словно передергивает затвор.
О-о-о… В этом ему наверняка нет равных.
А мне что делать?
Я вновь задыхаюсь. Смотрю то на перевитый выпуклыми венами ствол, то на яркую и крупную головку, то на тонкую кожицу, которая движется во время всех этих порочных манипуляций, то на покрывающие пах короткие и с виду жесткие волоски, то на пальцы, которые, оказывается, кроме всего прочего, имеют обособленное место в разделе моей фотографической памяти… И все же больше всего смущаюсь, когда вскидываю лицо и встречаю взгляд Таира.
Хищный. Гипнотический. Уволакивающий в свои темные и опасные глубины.
Стараюсь, конечно, не подавать вида, как он действует на меня. Только, если честно, сомневаюсь, что получается.
Тарский не пытается приблизить член к моим губам. Никаких действий от меня не ждет и уж тем более не требует. Он просто… Он стоит надо мной, смотрит на мое обнаженное тело и пылающее лицо и занимается самоудовлетворением.
Я впервые наблюдаю за подобным процессом. Господи, да я в принципе впервые вижу член!
Все это настолько же реально, насколько нереально.
Таир так близко… Я чувствую его запах — насыщенный и одуряющий. Могу в подробностях разглядеть каждый сантиметр его кожи, каждый волосок, каждую пульсирующую венку, каждый видимый капилляр… Выхватываю все это какими-то урывками и как будто набиваю ими память, потому что сию секунду полноценно охватить не способна. Захлебываюсь впечатлениями, которые Тарский на меня производит.
Мое сердце принимается толкаться яростнее. В животе зарождается новый огненный клубок. Ничего не могу поделать с тем, насколько быстро он спускается ниже. Мое белье все еще сдвинуто в сторону, влажных половых губ волнующе касается прохладный воздух, и мне дико хочется потрогать себя там пальцами… Но еще сильнее я желаю прикоснуться к Гордею.
Наверное, я надеялась, что он меня об этом попросит. Потребует сделать хоть что-нибудь. Но нет, Тарский сохраняет минимальную дистанцию и справляется сам.
Стоит ли скрывать, что меня охватывает огорчение?
Мечусь взглядом от лица Таира к его члену. Раскатываю по его обнаженному телу свое голодное нетерпение. В какой-то момент буквально подвисаю. Внутри собирается и разрастается безумный энергетический шар. Зрительное восприятие искажают вспышки. Кажется, будто кто-то играет выключателем. В действительности же барахлит на коротком замыкании лишь мое сознание.
Едва ли соображаю, что в этой ситуации можно сделать, но вместе с тем теряю последние крохи выдержки, чтобы сохранять неподвижность. Я хочу принимать в этом непосредственное участие!
Хочу трогать. Хочу целовать… Целовать его всего.
Дыхание Тарского учащается. Движения становятся резкими. Больше не смотрю ему в лицо. Не могу оторваться от члена. Это завораживает и крайне сильно возбуждает. Чтобы облегчить пульсирующее томление, ерзаю по паркету коленями в непроизвольной попытке стиснуть бедра и издаю приглушенный стон.
Сразу же за этим следует протяжный и хриплый, как будто вибрирующий, мужской стон. Едва я понимаю, что этот звук удовольствия принадлежит Тарскому, он, прекращая движения, сжимает основание головки и выплескивает мне на грудь семя. Ошарашенно прослеживаю за тем, как горячие белые струи забрызгивают подернутую мурашками кожу и скрученные соски.
С громким оханьем вздрагиваю. Дергаюсь всем телом и поднимаю взгляд, словно Таир меня позвал. Однако стоит установить зрительный контакт, он прикрывает глаза.
Лицо Тарского больше не кажется высеченным из камня. Хоть он и лишил меня возможности гореть в жгучем энергетическом потоке своего взгляда, схожу с ума и от того, что получаю с ограничениями.
Опускаю взгляд обратно вниз. Его ладонь вновь движется, сперма выстреливает мягче и в гораздо меньшем количестве.
Внутри меня происходит какой-то странный и бурный толчок. Он выбрасывает на поверхность переполнивший меня страстный огонь. Подаюсь к Гордею ближе и, накрывая его пальцы своими, тем самым непреднамеренно останавливаю движения. Действуя исключительно на инстинктах, обхватываю его член губами, прежде чем осмысливаю подобное желание.
Чувствую, как резко Тарский вздрагивает и прикрывает от удовольствия глаза. Махнув языком по головке, пробую незнакомый вкус — терпкий и солоноватый. На него отзываются какие-то неведомые мне рецепторы. Не могу заявить, что это вкусно в привычном смысле слова. Понимаю лишь то, что у меня не получается остановиться. Продвигаюсь дальше. Вбираю глубже. То, что я делаю, и то, что получаю, пьянит до дрожи и сумасшедшего головокружения.
Фокусируюсь исключительно на своих ощущениях, пока не возобновляются хриплые стоны Гордея. Они сыплются на меня сверху. Немыслимым образом захватывают все органы восприятия. Кажется, что я осязаю их даже кожей.
Тарский кладет мне на затылок ладонь, давит и одновременно толкается навстречу. Практически нанизывает на свой член. Упирается им в заднюю стенку горла, пока я не начинаю давиться. Из глаз брызгают слезы, лишь после этого он выдергивает из моего рта член.
Я закашливаюсь. Задыхаясь, беспомощно хватаю ртом воздух. Когда удается втянуть первую спасительную порцию кислорода, с шумом и хрипом выравниваю дыхание. Какое-то время просто пытаюсь прийти в себя — физически и эмоционально.
Вот только чувство, будто на меня обрушилось небо, никак не рассеивается.
Таир не уходит. Все так же стоит надо мной. А я вдруг запоздало стыжусь встретиться с ним взглядом. Внутри меня все еще горит желание и какой-то оглушающий восторг, но вместе с тем я злюсь на него за то, что он намеренно пугает и наказывает меня.
Ничего у тебя не получится!!!
Смыкая губы, подношу к лицу ладонь. Плевать, что пальцы дрожат. Демонстративно собираю с подбородка остатки семенной жидкости и резко вскидываю к Таиру взгляд. Только он ведь тоже ждет… Сталкиваемся как несущиеся друг другу навстречу локомотивы.
На максимальной скорости. Вдребезги.
Что бы Тарский позже не сказал, как бы не отрицал… Это происходит.
Мы разбиваемся. Оба.
16
Почему не улыбаешься?
Ты же так меня с ума сведешь
Суровостью своей…
© Инна Вальтер «Мой бандит»
Я провела ночь с мужчиной. Ночь с Гордеем Тарским. Утром это трудно осмыслить. Он спал, дышал, находился со мной под одним одеялом… Мм-м… А трудно все это уложить в сознании, потому что я ничего не помню! Так злюсь на себя за то, что уснула до того, как Таир вернулся из ванной.
Я эгоистка и жадина, подобное с укоризной не раз прилетало от Карины и тети Люды. К счастью, только эти двое могли себе позволить подобные высказывания. Должна согласиться, так и есть. Ведь у меня остались ошеломительные воспоминания о том, что происходило до того, как Гордей перешел из обжигающе-горячего состояния в свое обычное — каменно-ледяное, а я хочу еще помнить и то, как мы спали вместе. При свете дня ночные события обрушиваются с особой остротой. Ослепляют и приводят в состояние необычайного волнения. Внутри такие перевороты и шквалы совершаются, кажется, что я чем-то больна. Причем неизлечимо. Смертельно.
