Он садится напротив меня. И почти одновременно мы придвигаемся к иллюминаторам, освобождая места у прохода для Ивана и Даши.
Его изучающий, пристальный взгляд трудно выдержать. Он будто стремится заглянуть мне в душу. Но я заставлю себя смотреть ему в глаза. Не хочу, чтобы он видел мою слабость.
– Ты что, плакала? – вдруг спрашивает он.
Спрашивает не участливо. А очень спокойно. Даже как–то невозмутимо.
– А разве это важно? – интересуюсь я.
Спиной Аллигатор сидит к кабине пилота. Лицом к оставшемуся в кресле Ивану и проходу, ведущему двери, из которой вскоре должна выйти Даша. Впечатление, что он всё время всё контролирует.
Его взгляд в глаза, суровое лицо, массивная, аккуратно подстриженная борода, стильная стрижка и широкие плечи трудно игнорировать. Даже сидя за столом, одним своим видом, он невольно внушает уважение и почтение. Тем более, что он одет в брюки и белоснежную рубашку, которые ему очень идут. Небрежно расстёгнутая верхняя пуговица делает заметными в треугольнике распахнутой ткани волосы на мощной груди. От этого мужчины исходит какая–то аура безусловной и властной мощи. Даже когда он просто сидит за столом и молчит.
И то, что я чувствую, глядя на него сейчас, очень противоречит тому, что я чувствовала буквально минуту назад, в другом салоне. Но это, похоже, нормально. Потому что в общении с ним я всё время испытываю противоречивые чувства.
– Важно, – произносит он.
– И почему же? – щуря глаза, спрашиваю я. – Я же просто пленница.
– Ты не просто пленница.
– А кто? Кукла?
В его взгляде появляется что–то насмешливое. И едва уловимое.
– Скажи мне, – игнорируя мой вопрос, неторопливо произносит он. – У тебя есть впечатление, что мы из очень разных миров?
– О да, – горько усмехнувшись, отзываюсь я. – Ещё какое.
– Вот и у меня. И я никак не могу понять, почему ты воспринимаешь меня, как агрессора.
– Потому что ты – агрессор.
Он усмехается.
– Это не ответ. Ты просто утверждаешь.
– Да, – кивнув, соглашаюсь я. – Я утверждаю. Но если тебе нужны объяснения, я объясню.
– Нужны. Буду благодарен.
– Хорошо, – куснув губу, отвечаю я. – Когда я была на яхте... Не на твоей ещё, а на той, где тусили ребята, мне не было там уютно. Я тебе уже говорила, что оказалась там потому, что так поддержала подруг.
Он не перебивает. Просто внимательно слушает.
– И когда ты меня... унёс оттуда, у меня были очень двойственные впечатление. Ты меня вытащил из дискомфорта, но притащил в ещё больший дискомфорт. Потому что... Потому что тебе было плевать, что я не хотела идти с тобой.
– Я был зол. И это можно понять.
– Зол, – кивнув, соглашаюсь я. – Но не на меня. Я не показывала тебе попу.
Он старательно прячет улыбку.
– Попа у тебя – огонь.
Надуваю щёки и закатываю глаза. Очень стараюсь не улыбнуться. Ещё чего не хватало!
– Мы не об этом, – говорю я.
В его взгляде, совсем недавно таком серьёзном, появляются озорные искорки. ЧуднО видеть это.
– Так вот, – продолжаю я, – сагрился ты не на меня. А утащил на свою яхту – меня.
– А ты там была самой классной.
– Причём тут это вообще?
– Ну, как причём? – усмехается он. – Вот, представь, допустим, что я закинул бы на плечо этого придурка вашего голожопого. Ну и нахрен он мне нужен на моей яхте?
– А почему вообще надо было кого–то утаскивать? – щурю глаза я. – Трофей, да?
– Точно, – кивнув, отвечает он. – Трофей.
Взгляд снова становится суровым.
– Ну, хорошо, ладно... – машу рукой я. – Бесполезно тут что–то говорить, похоже. Но зачем ты за мной приехал? Зачем преследовал? Зачем запихал меня в машину? Ты же видел, что я не хотела.
– Видел. Этого было сложно не заметить, – снова усмехается он.
– Так зачем?
– Смотри, Оксана, – серьёзнеет он. Скрестив пальцы, опирается руками на стол. – В твоём мире, насколько я его понимаю, когда мужчине женщина говорит "Нет", а она ему при этом нужна, он должен опустить голову и перестать её добиваться. Так?
– А ты меня типа так добивался?
– Ты не ответила на вопрос.
– А я не согласна с формулировкой.
Он смеётся.
– Ну и характер...
– Какой есть, – хмуро отвечаю я.
– Окей, я переформулирую.
– Будь добр, угу.
– Вот смотри. Приехал я. Ты говоришь – отвали. Мои дальнейшие действия?
– Отвалить.
– Тогда ты не станешь моей.
– А я и так – не твоя.
– А вот это – вопрос.
– Слушай, ты ведёшь себя так потому, что у тебя много денег.
Он качает головой.
– Нет, Оксана. Это много денег у меня потому, что я себя так веду.
Не знаю, что возразить на это. Даже как–то теряюсь немного.
– Если ты думаешь, что богатство, статус и все эти, – он окидывает взглядом салон самолёта, – атрибуты достались мне потому, что я сын богатых родителей, то ты очень заблуждаешься. Это не так.
– Причём тут деньги вообще? Я тебе про себя говорю.
– Деньги тут при том, что ты о них упомянула. Объяснив для себя моё поведение, как следствие из моего статуса. Иными словами, я для тебя охреневший от наглости олигарх.
– В точку, – говорю я. – Именно так и я думаю.
– Какая смелая девочка, – ухмыляется он.
– Какая есть.
– И дерзкая, к слову.
– Я своё присутствие тебе не навязывала. В отличие от тебя.
– Ты бы и не смогла, – говорит он. – В отличие от меня.
– И какой в этом смысл?! – восклицаю я. – Какой, скажи?!
– Тише. Не шуми.
Закусываю губу и отворачиваюсь к иллюминатору. Сине–белая облачная пена теперь стала жёлто–розовой. Скоро закат.
– Смысл тут один, Оксана, – произносит Аллигатор. – Я хочу, чтобы ты стала моей. И так и будет.
– Ты меня не слышишь, – всё так же глядя в иллюминатор, качаю головой я.
– Как и ты меня.
Поворачиваюсь к нему.
– Вот ты как себе это всё представляешь? Мы прилетим такие на эту Шри–Ланку, там ты снимешь дом или что, я не знаю. И ты будешь меня там насиловать?
– А я тебя что, – щурит глаза он. – Насиловал? По моему мнению, всё ровно наоборот.
– А похищение, по твоему, это не насилие?
– Мы с тобой ходим по кругу, Оксан. Ты предоставила мне только один выбор. Отказаться от тебя или тебя похитить. Другого–то не было. Понимаешь? Не было. В моих планах месяц назад не было тебя. И когда я тебя унёс на свою яхту, я действительно руководствовался только одним – наказывал вас за то, как вы повели себя по отношению ко мне и моей команде. Это верно. И я понятия не имел, как ты вообще там себя вела. Может ты там стебалась и подначивала их. Для меня вы были все – одним целым. Командой малолетних долбоёбов, которые решили найти себе геморрой на жопу. И что, характерно, нашли. А ты – да, стала трофеем.
Сжав зубы, неприязненно смотрю на него.
– Но это не значит, что я не изменил к тебе отношения, – игнорируя это, продолжает он. – Более того, пока ты меня только удивляешь. В отличие от своей очень предсказуемой подружки.
– А она тебе зачем?
– А для контраста, – щурит глаза он. – Чтобы и мне и тебе яснее стало. Кто тут кто.
Он непробиваемый.
– Мне это и без того было ясно, – говорю я.
– Очень сомневаюсь, – отвечает он. – Я тебе больше скажу. Чуть позже ты поймёшь ещё больше. Главное, наблюдай.
– Что, например?
– Например то, Оксана, что я веду с тобой диалог. Где ты дерзишь, а я тебя не шлёпаю по заднице.
Его слова заставляют меня вспыхнуть. Вскакиваю, но останавливаюсь под его жёстким взглядом.
– Сядь, – властно и холодно приказывает он.
Вздохнув, снова опускаюсь на диванчик.
– Я тебе не маленькая девочка, понял? – говорю я. – Чтобы ты меня шлёпал.
Он берёт со стола зубочистку, натыкает ею маслину из блюда и отправляет в рот. Прожёвывает и, глядя мне в глаза, говорит:
– Я не шлёпаю маленьких девочек.
Бесполезно вообще.
– А я не собираюсь с тобой спать, – холодно произношу я. – И неважно где: в Подмосковье, на яхте твоей или на этой Шри–Ланке.
