— Я тебе доверяю. Я буду здесь, когда ты вернешься.
— А то, что я сказал?
— И это тоже.
— Даже когда я не помнил… я любил тебя и, черт возьми, люблю. Я все еще не верю в судьбу, но, черт возьми, мы связали себя друг с другом, и это чувство все еще здесь. — Он похлопал себя по широкой груди. — Лорел, я не силен в этом, но я хотел, чтобы ты знала, я никогда не переставал думать… заботиться… любить. Даже если думал, что это невозможно, я все равно это делал.
Прежде чем я успела ответить он отключился.
Я протянула руку к темному экрану, и слезы потекли из моих глаз, проливаясь на щеки.
— Я тоже тебя люблю.
Я заговорила вслух, хотя наша связь исчезла.
— Я всегда любила, но теперь все по-другому. Я имела в виду то, что сказал раньше. Мне все равно, Мейсон ты или Кадер. Я люблю тебя, черт возьми. Вернись ко мне.
Вытерев слезы, я глубоко вздохнула.
Хотя солнечный свет в окнах кухни начал тускнеть, звонок Кадера дал мне то, о чем мы не говорили, когда расставались. Мне не хотелось думать о том, с чем он может столкнуться в Индианаполисе. Я не хотела представлять, что никогда не смогу ответить ему и рассказать о своих чувствах.
Сглотнув, я начала убирать посуду с нашего ужина, когда вокруг меня вновь поселилось чувство безопасности. Я снова посмотрела на темный экран, и в голове у меня возникли вопросы. Был ли дом Кадера похож на обычные системы, как у других в домах? Могу я задать вопрос дому?
Собираясь выключить свет на кухне, я вернулась к экрану.
— Мисси, ты здесь?
— Здесь.
— Дом в безопасности?
— Да, дом в безопасности.
— Ты предупредишь меня, если это изменится?
— Я предупрежу, если что-то изменится.
— Спасибо, Мисси.
— Не за что, доктор Карлсон.
Я выпрямилась, холодок вновь пробежал по моей спине.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Ваше имя доктор Карлсон.
— Откуда ты это знаешь? — спросила я, внезапно почувствовав неловкость от этого разговора с искусственным интеллектом.
— Ваш отпечаток зарегистрирован.
Черт.
Мой отпечаток.
Тот самый, который Кадер использовал, чтобы активировать его безопасную комнату.
— Ты с кем-нибудь делилась этой информацией?
— Нет. Хотите, я сообщу властям?
— Нет.
— Доктор, вы считаетесь пропавшей без вести. Это заблуждение можно исправить.
— Нет. Я хочу остаться пропавшей.
— Хорошо.
— Спокойной ночи, Мисси.
— Спокойной ночи, доктор Карлсон.
Глава 12
Кадер
Быстрым движением запястья я повернул плоскую металлическую отмычку. Простой замок щелкнул, как будто в него вставили ключ. Толкнув дверь внутрь, я вошел в дом Эрика Олсена, проворно закрыв и заперев её за собой. Если не считать тусклого света на крыльце, пробивающегося сквозь боковые фонари, в доме было темно.
Я изучал ситуацию по нескольким направлениям. После собрания и исчезновения докторов Картрайта и Карлсон жена доктора Олсена покинула город. Насколько я мог убедиться, она не оставила его навсегда. Не было никаких ожидающих рассмотрения в суде ходатайств о разводе. Сканирование ее телефонных записей показало, что она не связывалась с адвокатом. Судя по ее письмам, это был просто перерыв, давно назревшая поездка к сестре в Бостоне. Хотя я понимал, что все сложно, разве жена не должна поддержать своего партнера, а не бросить его?
До Лорел я никогда не анализировал действия других. Я наблюдал без осуждения.
Прежде чем войти в дом, я отключил камеры, а также систему безопасности Олсена. Наш разговор не должен быть записан. Судя по часам, доктор может вернуться домой в любой момент. Если бы он все еще работал, сомнений в этом бы не было., но два дня назад университет объявил о немедленном уходе доктора Эрика Олсена на пенсию.
Я покачал головой, обходя первый этаж. Кухонные столы были завалены контейнерами из-под готовой еды и полуфабрикатов, которые давно пора выкинуть. По запаху можно было различить итальянскую кухню и морепродукты. Запах чеснока и протухшей рыбы явно не добавлял свежести воздуху на кухне. Я поднял крышку мумифицированной пиццы и сразу же с отвращением закрыл ее.
Движимый любопытством, я открыл холодильник. При наличии кучи различных соусов и специй самой еды было не так уж и много.
Личный кабинет доктора как будто не тронут, словно он не входил в него несколько дней или недель. Единственным недостатком был тонкий слой пыли на его большом деревянном столе.
На обеденном столе валялись коробки разных размеров. Вещи в них, по-видимому, были из кабинета доктора Олсена в университете. В беспорядке валялись книги, журналы, бумаги, ручки и карандаши. Одна на другой были сложены фотографии в потертых рамках. В больших рамках находились его дипломы и свидетельства. С точки зрения наблюдений было интересно, как десятилетия преданности могут быть сведены к нескольким коробкам из гофрокартона.
Убедившись, что в данный момент в доме никого нет, я осторожно пробрался в гостиную. Как и в других комнатах, там царил массовый беспорядок. На большом столе перед диванами валялись газеты. Подушки и покрывала были разбросаны повсюду, как будто спал он по ночам здесь, а не наверху.
В лунном свете я провел рукой по каминной полке. Там было множество фотографий его с женой, их детей с супругами и еще больше их внуков. У меня защемило в груди, когда я задумался о судьбе Олсена.
Нужно перестать слишком много думать. Если Олсен заслужил смерть, он умрет. Переживание за судьбу его вещей и родных не входит в мои должностные обязанности.
Я обернулся, когда со стороны кухни донесся шум.
Встречи тет-а-тет — это не мое. В такие моменты оппонент редко оставался в живых, чтобы обсудить эту встречу. Ожидая, пока он войдет в комнату, я напомнил себе, что нет никого важнее Лорел.
Стоя в стороне, я наблюдал, как оживает темный дом, свет из кухни освещает кафельный пол коридора. Пока я ждал, послышалось множество звуков: открывающийся и закрывающийся холодильник, скрип и стук шкафов, а также характерный звон льда, падающего в стакан.
— Иди сюда, — прошептал я.
Я мог бы пойти к нему, но на кухне было слишком много окон с видом на задний двор. В его районе задние дворы примыкали друг к другу. Если сегодняшняя ночь была последней ночью Олсена, я не хотел рисковать, чтобы любопытный сосед рассказал властям историю о том, что видел кого-то с ним.
Затаив дыхание, я ждал. В конце концов, стук твердой подошвы ботинок по плитке стал ближе. Его шаги замерли, когда мое присутствие было замечено. Стакан выпал из его руки, разбившись о кафель, а запах виски наполнил воздух.
— К…кто вы?
Я оглядел мужчину перед собой, спрашивая, кто он такой. За несколько недель, прошедших после собрания, Эрик Олсен изменился. Больше не тот гордый и образованный человек, который говорил с толпой, он был призраком того, кем был раньше. Даже в тусклом свете было видно, как он бледен и неопрятен. За это короткое время его возраст стал более заметным, плечи как будто устало опустились, а волосы поредели. Мне кажется, он даже похудел. Из его биографии я знал, что доктору Олсену шестьдесят два года, но в этот момент он выглядел на десять лет старше.
Я стоял молча, позволяя ему делать собственные предположения о моем присутствии. Одетый в джинсы, черные ботинки и черное кожаное пальто, я излучал тьму. Мое место было в тени. На заброшенной улице или в темном переулке меня могут не заметить. Стоя в центре его гостиной, я был монстром.
Секунда за секундой это просачивалось в его сознание. Обдумывание и понимание ситуации проявлялось на его лице, когда он отвел глаза от меня, а его руки начали дрожать.
Пребывание с Лорел дало мне отсрочку, позволив забыть о влиянии, которое мое присутствие оказывало на других. Я все еще не понимал, как она этого не чувствовала и не видела. Поскольку весь оставшийся румянец сошел с его щек, было очевидно, что доктор Олсен почувствовал. Все верно, Олсен. Бугимен уже в твоей гостиной.
