Все, пшик, мираж рассеивается. Недолго праздник пони длился.
Я аж сквозь эту елейную улыбку четко различаю долетающую до меня плетку и кожей чувствую недовольное «поторапливайся!».
— Хочешь, он и тебя довезет? — шепчу на ухо Кате возникшую во мне абсолютно гениальную мысль.
Подруга на минуту загорается жгучим интересом к моему предложению. Поворачивается на Ветрова. Не могу стереть из головы сравнение с тем, как Абу в Алладине смотрел на золото, которое ему строго-настрого запрещалось трогать. Потом она оборачивается на Стаса, вежливо ожидающего ее возвращения, легко решает в голове задачу про синицу и адскую лошадь, а затем мотает головой.
— В другой раз. Но завтра утром ты в подробностях расскажешь мне, как он довез тебя до дома.
— Ожидаемо на трамвае. — сарказм наше все.
Но Катя в ответ смеется:
— У него очень крутая машина!
— Откуда ты знаешь?
— Я никогда не упускаю из виду детали.
Быстро надеваю оверсайз рубашку и закатываю глаза.
Глава 17
Машина извращенца действительно красивая.
Не разбираюсь в названиях, но знак мерседеса отличить смогу.
Черная, как и душа ее обладателя.
Когда он открывает передо мной дверь, я немного теряюсь. Меня даже настораживает этот жест. Пока холодный голос не обрывает прохладу воздуха командным:
— Садись. — он точно считает меня своей собачкой. А судя по нахально поднимающейся брови удивления — уверен, что дрессировал меня последние десять лет по самым безупречным канонам подчинения и не понимает, отчего я мешкаю.
На меня снова обрушивается неприятный ураган вопросов о незнакомце в темноте танцпола, которого я не ударила коленкой в пах. А удивительнее то, что я даже не задумалась над подобной перспективой для его колокольчиков. В меня, получается, ртом тыкались, а я… свои губы приоткрывала.
Стыдно.
Безумно стыдно признаться даже самой себе, но мне нравилось. Ошалевшая.
Послушно опускаюсь на сидение. Вдыхаю, закрывая глаза. И ругаю себя. В салоне вкусно пахнет. Мне никак не следует признавать этот факт, но я снова сравниваю с запахом облапавшего меня похитителя поцелуя.
А ведь похоже… И от этого сердце начинает бешенным механизмом грохотать в груди.
Хотя нет, ерунда, одеколон у парней вполне может быть одинаковым…
Лучше бы у него в салоне воняло тухлыми носками, честное слово. Что за невыносимый во всех смыслах человек.
А вдруг тот парень все же был лысым и внешне походил на орангутанга…
Нет, нет, так думать нельзя.
Буду внукам рассказывать, что от его Красоты все одногруппницы разом слепли и неистово вопить начинали. На этой мысли зачем-то поворачиваюсь на Ветрова, занимающего водительское сидение.
Удивительно яркие глаза, ровный нос и чуть пухлые губы….
Нет, не стоит на него смотреть. И руки сравнивать тоже нет смысла. Этот бы точно не стал меня целовать.
О чем я думаю!
Лучше провернуться к окну.
Да, намного безопаснее.
— Пристёгивайся!
О, пополнение в лексиконе команд.
— А ты настолько плохо водишь? — меланхолично уточняю.
Вообще-то я всегда двумя руками за безопасность, только он меня раздражает всеми фибрами души. Особенно скулы бесят. Будто не могли быть кривоваты и не вызывать желания прикоснуться к ним — чисто из праздного, конечно же, любопытства.
Издает какой-то скрипуче-рычащий звук. И я начинаю волноваться за целостность эмали его зубов. Затем резко перегибается через консоль, оказываясь неприлично близко. Меланхолия нервно покидает тело за долю секунды, уступая беспокойному напряжению, затягивающему меня в путы тахикардии. Льдинистые глаза напротив моих проникают в душу, пробираются в самые укромные уголки и внимательно исследуют. Кажется, я не дышу. Вытягивает ремень, перетягивает им мое туловище и гневно защелкивает, возвращаясь в исходное положение. Поправляет упавшую на лоб темную прядь волос. Завороженно пялюсь на придурка.
Неприятно осознаю, что снова непроизвольно вообразила тот момент с…
Да что со мной сегодня такое?!
Успеть прополоснуть мозги в тазу с сарказмом не успеваю, голос наставника-извращенца вновь показывает свое доминирование над тишиной:
— Диктуй адрес. — протягивает мне навигатор.
Почему нельзя общаться, вынув из голоса тонну чувства собственной важности? Но меня снова обнимает грусть из-за дурацкого случая, и я безропотно называю улицу, дом, подъезд и снова поворачиваюсь к окну.
Машина медленно выезжает с клубной парковки на дорогу.
Нет, такой как он никогда не поцеловал бы такую как я. Тем более с той страстью. Радуюсь, что мы едем молча. Но моя радость длится недолго.
— У тебя все в порядке? — через несколько минут нашей тихой поездки спрашивает Ветров.
— А тебе не все равно?
— Я не задаю вопросы, если мне все равно. — он говорит без прежней напыщенности, и я заставляю себя снова посмотреть на него. Серьезный. Немного злой, но мерещился участливым. Или я оглохла после клубной музыки и теперь искажаю звучание окружающих.
— Все нормально.
— По тебе не скажешь. Выглядишь подавленной.
— Спасибо за информацию, кэп.
Вот чего он, спрашивается, пристал?
И почему я настолько раздавлена случившимся.
Ну поцеловал меня некто неизвестный.
Будем считать, что он был очень красив. Ослепительно хорошо собой. Крышесносно обаятелен.
И не важно, что я мечтала о чем-то романтичном.
Зато необычно… таинственно… темно-кликабельно…
Да, самоубеждение мне плохо дается.
Сама не ударила коленкой в пах.
И сама же слабо сопротивлялась.
И чего ожидала?
Что включат свет, а напротив окажется…
Как можно так трусливо сбегать с места преступления?
— Я жду.
— Где тут кнопка «молчаливый водитель»?
— Первогодка, не борзей, иначе высажу!
— Да и пожалуйста.
Ему идея видится рациональной, и он действительно меняет маршрут, о чем сообщает голос томной Веры — навигатора. Сворачивает в какой-то двор, паркуется, а потом глушит мотор.
Вот же больной придурок. Сам вызвался отвезти, а сейчас ещё бросит непонятно где.
Честно говоря, вокруг темно и мне немного тревожно. Пытаюсь открыть дверь, но получаю удивлённое:
— Ты что делаешь?
— Ты разве не высадить меня вздумал?
— А тебе приключений на твою активную попу на танцполе не хватило? Снова на поиски решила пойти? Смотрю, ты увлеклась?
— Так ты видел? — стыд превращается в огромного монстра, собирающегося с аппетитом сожрать мою тушку, а до этого покрыть тело красными пятнами позора.
— Только видел, как ты с кем-то активно терлась. А после пяти минут ночи ты уже уходила одна.
— И ничего я не терлась. Он сам подошёл.
— Выходит, не отталкивала? — ехидно уточняет мистер гадство. Вот как же мне хочется эту его густую бровь пальцем выровнять. И как интересно у него получается так грациозно выгибать только одну. Да еще и хищно усмехаться. Одним словом — Придурок.
— Я просто танцевала.
— Раз просто танцевала, почему грустишь, пандочка?
Но вместо ответа на его вопрос, я восклицаю:
— А ты разглядел, как выглядел парень? Сможешь описать? Ты его узнал? — чересчур эмоционально спрашиваю, кидаясь к нему, но ремень безопасности удерживает мою бурю, активно транслируя: рука-лицо.
— Так сильно понравился?
— Нет. — отворачиваюсь.
— Тогда какой смысл описывать. — едва уловимая странность мелькает в его интонации и тут же исчезает.
— Для меня есть смысл.
— Почему?
— Не важно!
— Панда! — кажется, господин снова гневается. — Нечего малышам по клубам ходить! И жопой трясти! А если уж потрясла, то, будь добра, расскажи старшим о своем потряхивающем новые просторы походе!
Меня действительно начинает трясти, от злости и всей этой тупой ситуации. Вот чего он прицепился в самом деле?! Мне сейчас и без него тошно и досадно! И, наверное, оттого язык с обидой выдает.
