Пролетели они незаметно. Старался загружать себя работой чтобы не думать. Не думать о котёне.
И все равно. Что-то постоянно напоминало о ней.
Чашка кофе – сразу вспоминаю, как она любила сварить мне чашечку утром, когда мы уже стали… ну, в общем не жить вместе, но…
Булочная по дороге в офис – Сашка любила круассаны с миндалем и ванильным кремом. Каждый раз говорила, что ей нельзя, она и так поправилась, а я задирал брови, притягивая ее к себе и проверяя – в каком месте, потом покупал ей заветный ароматный рожок и наблюдал как она его ест, закатывая глаза от удовольствия. А потом слизывал с ее губ этот ванильный крем с лепестками миндаля, и…
Цветочная лавка в нашем коттеджном поселке – нахмурившаяся котёна, которая просит меня не привозить огромные букеты, а потом радуется крохотному цветку в горшке, название которого я так и не запомнил.
Даже моя подушка, которую я перед сном подминаю под себя…
* * *
- У тебя же шея будет болеть, так спать нельзя?
- А так можно! – бросаю подушку и подминаю под себя одну аппетитную девчонку, которая тут же краснеет и хлопает ресницами.
- Подожди, мы же только…
- А ты думала это и всё? Нет, малыш, я дорвался до сладкого. Теперь будешь расплачиваться за все те недели, что ты меня «динамила».
- Я не «динамила», я…
- Я знаю…
* * *
Мне кажется, я так отчетливо помню наш первый раз, но…
Никогда не думал, что воспоминания будут приносить такую боль.
Лучше не вспоминать, чтобы не сорваться.
Открываю конверт.
Чёрт. Я ведь знал! И все равно так больно!
Лезвием по сердцу, в хлам.
Сам не знаю как, но накатывает такое отчаяние… Встаю, подхожу к окну, задираю голову.
Я ж не плакал никогда! В жизни ни разу, только пацаном сопливым, а тут…
Не плакать хочется. Выть!
И снова воспоминания, словно кто-то консервным ножом грудную клетку открывает.
* * *
- Никит, а ты… ты детей хочешь?
- Сань, я предохраняюсь, потому что тебе рано.
- Почему рано?
- Глупышка, тебе восемнадцать всего, блин, какие дети?
- Твои. Представляешь, если двое сразу? Два мальчика. На тебя похожих, таких же сильных и упертых.
- Я разве упертый?
- Ага! Уперся в меня, и не отпускал.
- Так то в тебя. Потому что…
- Почему? – смотрит, глазками хлопает, колокольчик, такая вся, после ночи любви разомлевшая, такую хочется брать еще, любить, занежить до обморока…
- А ты не знаешь?
Головой качает, хочет услышать. А мне не жалко, и легко сказать.
- Потому что люблю тебя, котён. – смущается, щечки розовеют, губы облизывает.
- И я…
- Что, котён.
- Тоже.
- Что тоже? – усмехаюсь, она всегда так, сразу не скажет.
- Люблю.
- Неужели? – иронично поднимаю бровь, а она уже знает, чем ответить.
- Люблю тебя, Лавр. Ясно? И детей хочу. И мне не рано. Понял? Если что… если вдруг…
- Котён, не надо нам таких «вдруг».
- Я рожать буду, понял? И мне не важно «за» ты, или…
- Санька, давай серьезно, а? Тебе учиться надо, ты малышка совсем, а я.
- А ты?
- У меня дела серьезные всякие, сейчас вот… ну, есть напряги некоторые.
- В смысле? – смотрит перепугано, а я себя ругаю, зачем сказал? Ведь понимаю, ее в свои рабочие разборки тянуть. Депутат мой сглупил, подруга ее тут крутится, мутная, хотя я просил отвалить на время, но…
- Это тебя не должно волновать, котён. Все хорошо. Просто, мне… мне нужно немного времени.
- Для чего?
- Чтобы разрулить. А потом… Потом начну дом строить. И замуж тебя возьму. Тогда и детей родим. Как тебе такой расклад? Устраивает?
Кивает, прижимаясь к груди, ластится, точно котёнок!
* * *
Эх…
Знал бы тогда, что все вот так, землю бы ел, но не попал под удар! Или выбравшись не стал бы гоношиться, гордость показывать. Пошел бы к ней и заставил ответить, почему бумаги те подписала, почему показания не дала нужные.
И от кого залетела…
Смотрю в окно – муж моей ненаглядной у тачки стоит, открывает дверь, подает Алёне руку. Галантный, что ли?
Хмыкаю. Этот хрен только отвращение вызывает! И эта мразота моих детей воспитывает?
Ну… котёна, ты…
А это что? Твою ж дивизию!
Андрей-воробей руку невесты моей отпускать не собирается! Приподнимает ее, целует, чуть не кланяется Алёнке. А та и рада стараться, лыбу давит.
Ладно, я ей сам задание дал.
Через пять минут открывается дверь.
- Значит, муж моей котёны тот еще ходок, да?
- А ты глазастый Лавр, ревнуешь?
- А если да?
- Если да, то скажу, мужик он, вроде не плохой…
- А дальше, как в анекдоте, с энурезом и глухой?
- Ладно тебе, Никит. Водит аккуратно, обходительный. Помогает. Ну и… в общем, приударить за мной совсем не против. Так что…
- Ясно. Хорошо. Ты в офисе будешь? Мне нужно по делу.
- По какому? – бросает взгляд на конверт, который я беру в руки. – Результат, как я понимаю тот, который ты ожидал?
- Именно.
- Так… может я к ней поеду? Сама? Я же обещала помочь? Посмотрим, что она дальше делать будет?
- Нет уж. Я лучше сам. Сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
- Даже так? – Алёнка ухмыляется, - Ну, вперед, Лавр. Только смотри, как бы тебе не сделали такое же предложение.
Вот же… умная баба, жаль, я таких не люблю. С ними слишком сложно.
А может не люблю просто потому, что уже давно и плотно подсел на другую?
Час по пробкам и я у двери туристического агентства. Захожу.
Котёна, к счастью, сидит одна. Задумчиво смотрит на экран компьютера. Кажется… всхлипывает?
- Ну, привет, Александра.
- При… привет. – вижу, как она мгновенно бледнеет, губу закусывает. – ты… ты за путевками? Твоя невеста отказалась и я…
- Я прекрасно знаю о чем ты говорила с моей невестой. – говорю тихо, голос свой сам не узнаю.
Сашка медленно встает, совсем белая становится, как стена, как песочек на Мальдивах, куда нас в свадебное путешествие хотела отправить…
- Я… я ничего… она предложила сама. Я бы не стала, я…
- Ты так хочешь, чтобы я от своих детей отказался, да, котён?
- Нет, я…
- У меня есть предложение. Если ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни, придется кое-что сделать для меня. – говорю, а потом поворачиваю ключ в замке, закрывая дверь.
Подхожу вплотную, смотрю прямо в глаза.
- Кое-что очень дурное, котён…
Глава 20
- Земля вызывает Александру Иванову! – я вздрагиваю от голоса своей коллеги Дарьи, что, оказывается, стоит прямо возле моего письменного стола и уже какое-то время настойчиво о чём-то спрашивает.
- А? – невпопад переспрашиваю я.
- Я тебе говорю, что пойду на обед, - нетерпеливо говорит Даша, уже, видимо, не в первый раз. – А ты в облаках витаешь, меня не слышишь!
- Иди, конечно, - рассеянно киваю я. Полдня уже жду звонка или визита Алёны, которая обещала помочь с результатом. Даже звонила ей пару раз сама, но она, как на зло не берёт трубку!
- А ты не пойдёшь? – Даша интересуется больше ради вежливости. За полтора года работы мы с ней так особо и не подружились. Она моего возраста, но семьи у неё нет. Тусуется по клубам, встречается с парнями… её мои рассказы о муже и детях утомляют.
- Нет, - я отрицательно мотаю головой. – Что-то аппетита нет…
- Ну ладно, - пожимает плечами она. – Тогда вернусь через час.
Даша разворачивается на каблуках и выходит из нашего кабинета.
Беспокойство зашкаливает!
Не могу понять, почему Алёна мне так и не перезвонила!
Вдруг, у неё не получилось? Вдруг, она, по какой-то лишь её ведомой причине, решила рассказать Лаврову правду? Боже… внутри всё скручивается в жгучий узел лишь только от одной мысли об этом!
Но помимо страха, все последние дни во мне набирало силу другое противоречивое чувство. Непонятное чувство вины… После слов Алёны, я всё никак не могла перестать сочувствовать этому мерзавцу. Быть может, я совершаю ошибку? Никита, ведь, родной отец моих девочек… Быть может, за эти годы он исправился, и больше не занимается тем, чем занимался тогда, пять лет назад…
