не слышал подобного бреда про развод и других женщин!
— Но я…
— Я сказал: никогда больше не говори мне такого бреда, испанка! — строгим тоном перебил он мой удивлённый лепет. — Без тебя мне на хрен никакие дети не нужны. Я люблю тебя. Ты моя жизнь. Ты — моё всё! И даже если ты никогда не захочешь детей — плевать. Это не имеет значения, пока ты со мной… Пока мы вместе, — выпалил Дэвенпорт мне в лицо и поцеловал с такой страстью и любовью, что из моей головы мигом вылетели все страхи, боль и мысли о вероятном разводе.
Я впивалась в его губы как изголодавшаяся тигрица и позволила себе поверить, что Полу действительно всегда будет хватать меня одной, а желание стать отцом рано или поздно угаснет.
И что я могу сказать?
Это было самым крупным заблуждением в моей жизни.
С трудом отогнав давние воспоминания, я вхожу в прихожую и тихо раздеваюсь. На часах полвторого ночи. В квартире царит тишина и безупречная чистота. Спасибо моей незаменимой помощнице Марисе. Не знаю, что бы я делала без её помощи. У неё, конечно, часовая ставка немаленькая, но за все те обязанности, с которыми она вот уже два года справляется на ура, я временами даже доплачиваю ей. Когда у меня имеются лишние деньги, разумеется, ибо я боюсь, что она найдёт других работодателей и покинет меня. А я не могу этого допустить.
Мариса давно уже превратилась из работницы в полноценного члена семьи. Я даже выделила ей отдельную комнату для таких случаев, как сегодня, когда ей пришлось остаться у меня с ночёвкой. Мои отношения с этой добродушной латиноамериканкой в разы теплее, чем с родной матерью. Я прикипела к ней всей душой и только ей я доверяю, как самой себе.
Сбрасываю туфли и разминаю стопы. Тело гудит от переутомления, а голова — от мигрени. Мне хочется поскорее принять душ, чтобы смыть с себя запах Дэвенпорта. Он сохранился на мне после носки его пиджака, который я благоразумно оставила в ресторане. Не нужны мне новые напоминания о Поле. Наоборот — я должна как можно быстрее вытравить из памяти нашу с ним неожиданную встречу.
Однако, как бы мне ни хотелось смыть себя его запах и усталость, вместо ванной я в первую очередь направляюсь в спальню, где в темноте на цыпочках шагаю по ковру, чтобы не потревожить сон самого драгоценного человека, который есть в моей жизни.
Он — моё сердце.
Моя душа.
Центр моего мира.
И единственный мужчина, которого я смогла полюбить даже больше, чем Пола Дэвенпорта.
Я подхожу к кроватке и расплываюсь в улыбке, видя, как мирно сопит мой капризный мужчина, которого я никогда не хотела, но, познакомившись с ним, сумела полюбить так, как, мне казалось, моё сердце не способно любить.
— Привет, Джей-Джей, — одними губами шепчу я, ощущая, как при взгляде на сына мощные потоки тепла расслабляют уставшее тело и отгоняют прочь все грустные мысли.
Сейчас для меня есть только я и он — мой маленький мальчик, ради которого я пашу как ломовая лошадь, лишь бы снабдить его не просто всем необходимым, а самым лучшим. Мальчик, за которого я убью любого, кто посмеет ему навредить. И мальчик, на которого вселенная явно сбросила моё наказание за то, какой бездушной женщиной я была.
Я годами жила с ненавистью и отвращением к детям. Нисколько не расстроилась, когда потеряла первого ребёнка. А когда в разгаре своих рабочих путешествий заметила задержку и позже с ужасом смотрела на очередные две полоски, я проклинала весь свет за то, что снова забеременела. Только в этот раз от неизвестно кого. В прямом смысле. Я не просто была незнакома с мужчиной, с которым переспала, а даже внешности его не помню. А точнее, я ничего не помню, кроме ощущения его жёсткой, густой бороды на своей коже. Всё.
В остальном наш секс для меня сохранился в памяти непроглядным чёрным пятном. И причина тому вовсе не моя неспособность контролировать количество выпитого алкоголя. Нет. Я прекрасно знаю свою норму. Той ночью в одном из специфических клубов Амстердама я выпила всего два рокса виски, однако в один из них мне явно что-то подсыпали, и я вылетела из реальности до самого утра. И не я одна, между прочим. На следующий день я выяснила, что ещё несколько членов нашей команды после выпитого спиртного оказались под кайфом. Одна лишь Трейси, визажист, за всю ночь не сделала ни глотка в том клубе, поэтому смогла наутро рассказать нам всем, как мы люто отжигали.
На поступки других ребят мне было параллельно. Меня волновало только то, что делала ночью я. А я чего только не вытворяла. И танцевала на барной стойке, и устроила стриптиз, и приставала к диджею, и какого-то лешего курила сигареты, хотя никогда не была курильщицей. Но всё это мелочи на фоне того, что я отправилась в приватную комнату, где, по словам Трейси, уже находилась какая-то парочка. И никто из нас троих не выходил из комнаты на протяжении следующих двух часов.
Трейси уже собиралась вламываться внутрь, чтобы проверить жива ли я и вытащить меня оттуда, но как раз в этот момент я сама выбралась наружу. Растрёпанная, помятая, с опухшими губами и чертовски довольной улыбкой. Ну, то есть стопроцентно понятно, чем я там занималась — своим первым в жизни тройничком, мать его!
В браке мы с Полом иногда любили экспериментировать: посещали стрип-клуб, устраивали ролевые игры и трахались возле окна, выходящего на окна множества соседей. Несколько раз у нас даже появлялись зрители, наблюдающие, как Пол, впечатав меня в стекло, трахает сзади, но на этом всё. Мы никогда не вмешивали физически в наш секс третьего человека. И у меня не было желания попробовать мжм или жмж, так как заведомо знала, что ни черта не выйдет.
Я та ещё собственница. Я бы выдрала девке все волосы в первую же секунду, как она прикоснулась бы к моему мужу. И то же самое я могла сказать о Поле. Одна мысль о том, что ко мне прикоснётся другой мужчина, приводила его в бешенство, так что у нас не мжм получился бы, а кровавая бойня.
Нам с Дэвенпортом всегда хватало нас двоих. Да и после развода я не замечала за собой желания попробовать что-то новое. Тогда я вообще не могла ни с кем заниматься сексом.
