и желудок. Я сжалась вся и на Аленку так и не решаюсь посмотреть. Кажется, подруга все поймет, а я не хочу, чтобы кто-либо знал.
– Ну, говорят. Да и я вижу, как Стас на тебя смотрит, если оказывается недалеко.
Желание спросить, как именно смотрит на меня Стас, покалывает язык. Уже открываю рот, чтобы спросить, съедаемая любопытством.
– Ну, так что? Вы вместе?
Ручка, которую я держала, падает. Делаю резкий вдох и задерживаю дыхание.
Я до сих пор не могу понять наши отношения. И еще больше – Аверина. Иногда мне кажется, что мы и правда больше, чем просто учащиеся одного института.
Но стоит вспомнить слова отца и поведение Аверина-старшего, так тут же возникает чувство, что мы очень разные и никогда не сможет быть вместе.
– Все… сложно, Ален, – обтекаемо говорю.
Самой даже на стуле уже не удается сидеть ровно.
Закусываю губу и до конца лекции не делаю больше ни одной записи в тетради.
В коридоре наша группа сталкивается со старшекурсниками. В груди разгорается пожар, я чувствую близость Стаса. И только слова Аленки, что про нас с Авериным уже ходят слухи, останавливает меня от маньячного порыва поискать мажора взглядом.
Смотрю под ноги, протискиваясь сквозь толпу. Ольшанская отстала. Или уже вовсю флиртует с Исаевым. А где Исаев, там и мажор.
Поэтому я только сильней спешу выбраться из этой западни.
Одежда до такой степени прилипла к телу, что ощущается как вторая кожа. Мне невыносимо душно, когда вокруг много людей.
Поправляю рюкзак, который чуть не слетел с плеча. В носу масса незнакомых запахов, но мозг стремится вычленить знакомый, от которого становлюсь сама не своя.
– Привет, лисица, – слышу хрипловатый голос прямо перед собой.
Крепкое тело в белой футболке заслонило мне и так узкий проход. Мне кажется, эта часть гардероба его самая любимая. И снова ткань так плотно облегает крепкие мышцы.
Поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с Авериным. Он тонко улыбается, а мои ноги перестают слушаться. Я слабею и могу вот-вот упасть.
В фильмах такие красивые парни всегда оказываются главными говнюками школы.
Коротко киваю ему на приветствие, так и не сказав ни слова.
Слухи, слухи, слухи.
Я ужасно боюсь, что какая-то информация может дойти до папы. Родители больше половины студентов этого института работают в одной сфере. Юристы, адвокаты, судьи, прокуроры…
В спину летит его полный гнева взгляд и какое-то ругательство.
Аверин не ожидал такого от меня.
А я убегаю с этажа сломя голову. В груди стежки стягивают дыхание до невозможности. В боку колет, ноги ватные, ходить сложно. Как кости все переломанные, но боли нет, лишь тотальная слабость во всем организме.
– И что это значит? – доносится в спину.
Стас хватает меня за локоть и с силой разворачивает к себе. Эх, как его зацепило мое игнорирование. А я после нашего последнего свидания, когда мы делились мечтами, чувствую себя почти предательницей.
– Ничего.
Стоим на близком расстоянии друг от друга. Моя грудь упирается в его грудную клетку, я ощущаю, как бьется его сердце, у самой внутри все ноет и звенит.
– Тебе кто-то что-то сказал? Обо мне? – с опаской спрашивает.
– Нет, – чуть помедлив, отвечаю.
Говорить о встрече с его отцом так и не решилась. В конце концов, Аверин-старший приходил к моему папе по каким-то рабочим вопросом. Наша с ним беседа не более, чем интерес к дочери прокурора.
– Я тебя обидел? – еще тише добавляют.
А я чувствую, что поступаю с ним сейчас как полная дура. Стас Аверин, которого я успела узнать, точно не заслуживает, чтобы с ним не здороваться.
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Для того, кто просил держаться от него подальше, вы слишком беспокоитесь о моем поведении, Стас Аверин, – немного флиртуя, говорю.
Мажор облизывает губы, а я уставилась как ненормальная на них. Твердые, беспощадные, он целовал ими меня так уверенно и пошло.
– Я не хочу, чтобы кто-то знал, что у нас… – останавливаюсь на последнем слове, изучая реакцию Стаса.
Дурно от продолжения становится.
– Что у нас?
Краснею и позорно опускаю взгляд. Но все равно чувствую победную улыбку Аверина.
– Ну… не знаю, ты скажи, – перевожу стрелки и заламываю пальцы.
– Что именно?
– Что у нас. Между нами же что-то происходит, да? Я это имею в виду.
Румянец опутывает всю с ног до головы. Даже кончики ушей горят от разговора. Проще признаться в своей влюбленности, чем спрашивать, что происходит между нами?
– Может, и происходит, – резко посерьезнев, отвечает.
Короткий, как выстрел, взгляд на Аверина, и я как в бездну падаю. Сердце сжимается и разжимается с непревзойденной скоростью.
– У меня сейчас пара. А потом давай встретимся?
– Раньше ты спокойно прогуливал.
Стас хмурится. На какой-то миг я чувствую, что ему отчего-то больно от моих слов. Душа так и просит разгладить залом между бровями. Хочу, чтобы мажор снова повеселел.
– Сейчас не могу, лисица.
– У меня, вообще-то, тоже пара, – с важным видом говорю.
Только умалчиваю, что вместе с ним, я бы ее прогуляла.
– Тогда после занятий на парковке. Машину мою помнишь?
Фыркаю.
– Боишься, сяду в чужую?
– Только попробуй, лисица.
– Звучит так, будто ты ревнуешь.
Лицо Аверина ничего не выражает. Чувствую, что мой вопрос какой-то неуместный и неправильный. Улыбка тут же сползает с моего лица, и я предпочитаю сделать вид, что ничего и не спрашивала.
Последнюю пару отсиживаю кое-как.
А когда она заканчивается, сгребаю все в рюкзак и, бросив скупое “пока” Аленке, выбегаю из аудитории.
Во рту сухость от волнения. Оно, наверное, никогда не прекратится. Каждый раз перед встречей со Стасом я настолько волнуюсь, что мысли путаются.
Быстро надеваю куртку и выбегаю из института. Студенты еще не успели выйти из классов, потому на крыльце никого и нет. Самая дальняя машина в парковочном ряду принадлежит Аверину.
Кладу руку на область сердца, чтобы успокоить его разрывающие толчки по ребрам. Но лишь чувствую, как перед глазами от такого темпа красные круги расплываются.
– И куда мы поедем? – спрашиваю, как только оказываюсь в салоне.
Здесь тепло, пахнет кожей и парфюмом Стаса.
Аверин покрывает меня взглядом, от которого внизу живота растекается приятная сладость. Я быстро отворачиваюсь, сгоняя с себя это чувство.
Мажор лишь выезжает на дорогу, а я слышу характерные щелчки блокировки
