– Он тебе нравится?
Я двигаю туда-сюда подбородком, раздумывая над ответом, над тем, что я на самом деле чувствую.
– Нет. То есть не знаю.
Холли упирается бедром в прилавок и скрещивает руки на груди.
– Ты ему явно нравишься. Черт, да он скупил весь магазин только для того, чтобы провести с тобой вечер. Я в курсе, что у тебя есть свои правила в отношении парней, но ты умная девушка, Шарлотта, и всегда ведешь себя благоразумно. Не бойся, разреши себе немного пожить. – Она улыбается, и мимические морщинки вокруг ее глаз собираются вместе. – Просто задай себе вопрос… ты прогнала его потому, что он тебе не интересен, или потому, что боишься своего интереса к нему?
Во мне начинает нарастать неясное чувство, оно стремительно набирает силу, словно для того, чтобы оформиться, ему нужно было разрешение Холли. На сей раз это не гнев, сколько бы я ни пыталась продолжать злиться. Я не могу отрицать того, что я чувствую, когда я рядом с Тэйтом: словно лепестки раскрываются в самом центре моего живота. А как он смотрит на меня, словно на самом деле меня видит. Как слушает меня, когда я говорю: словно с нетерпением ждет каждого следующего слова.
– Ладно, – признаю. – Возможно, он мне интересен.
– Еще не слишком поздно, – говорит она, кивая в сторону окна. – Его машина у обочины.
Я оборачиваюсь и вижу огни фар, изящные очертания черного автомобиля у дороги. Но по-прежнему не решаюсь.
– Иди, – торопит Холли. – Позволь ему объясниться, а потом решишь, хочешь ли увидеть его снова.
Мои губы неохотно расползаются в улыбке, я обхожу прилавок, обнимаю Холли, а потом разворачиваюсь и бегу к двери.
– Позвони мне, если тебе что-то понадобится! – кричит она мне вдогонку.
Элегантный черный автомобиль по-прежнему стоит у тротуара, слышен звук работающего мотора. Не думая, я выскакиваю на дорогу перед ним. Меня заливает волной бело-голубого света фар, и все, что я могу разглядеть через тонированные стекла машины, – это силуэт Тэйта на водительском сиденье. Несколько секунд я стою в нерешительности, вспоминая девушку-гота из кофейни и ее странное предупреждение. Обдумываю то, что собираюсь сделать, а потом решаю выбросить это из головы. Мне хочется выслушать его.
Я открываю дверцу и соскальзываю на пассажирское сиденье. Машина очень низкая. Салон из черной кожи девственно чист: ни оберток от фастфуда, ни грязных кроссовок, ни даже бутылки с водой.
Моя грудь вздымается и опадает. Тэйт ждет, пока я заговорю.
– Спроси меня снова. – Я наконец нарушаю тишину. Поворачиваюсь к нему и делаю резкий вдох, увидев выражение его лица.
– Спросить о чем? – Его глаза пронзают меня насквозь, неистовые и притягательные.
– Пригласи меня на свидание.
– Ты пойдешь со мной на свидание, Шарлотта? – говорит он с полуулыбкой на губах.
– Да. – Мой ответ не заставляет себя ждать.
Тэйт протягивает через меня руку, находит пассажирский ремень безопасности и пристегивает меня. Кровь с грохотом пульсирует в ушах. Я пытаюсь не обращать на это внимания, смотрю прямо перед собой.
– Куда поедем? – спрашиваю, чтобы отвлечься.
– Ко мне домой.
Он нажимает на педаль газа, втыкает передачу и отпускает сцепление. Машина срывается с места, проносится по бульвару Сансет и направляется на север. Тэйт ведет агрессивно, уверенно и, хотя мне стоило бы испугаться, я понимаю, что улыбаюсь, когда мы въезжаем на Голливудские холмы. Внезапно автомобиль сворачивает на подъездную дорожку и притормаживает. Я вижу впереди ворота, которые преграждают нам путь, но Тэйт нажимает какую-то кнопку на приборной панели и створки автоматически открываются.
Дорожка, извиваясь, идет под уклон, и прямо за несколькими тесно растущими деревьями с раскидистыми кронами возникает дом. Я подаюсь вперед, задушив в себе изумленный возглас. Передо мной – трехэтажное сооружение из камня, бетона и стекла, крыша которого устремляется ввысь, словно вот-вот коснется тонких прядей облаков, плывущих по темному небу.
Мы делаем плавную петлю перед домом, и останавливаемся напротив массивных металлических дверей. Я бросаю взгляд на Тэйта, но он уже выходит из машины и направляется к моей дверце. Открыв ее, подает мне руку, чтобы помочь выйти.
– Ты живешь здесь один? – спрашиваю я.
Он ведет меня к дому по дорожке из белого гравия.
– Да, раньше здесь были и другие люди… Теперь остался только Хэнк, но он живет в гостевом доме.
– Кто такой Хэнк?
Словно по команде одна из громоздких дверей дома широко распахивается, и за ней появляется мощный широкоплечий человек.
– Привет, Ти, – говорит он. Они приветствуют друг друга, небрежно стукнув кулаком о кулак. Хэнк высокий и крепкий, у него бритая голова, а шея широкая, как телеграфный столб. Но улыбается он легко и приветливо.
– Шарлотта, – обращается ко мне Тэйт. – Это Хэнк, мой телохранитель.
– Так это та самая Шарлотта, которая мучила моего мальчика, – говорит Хэнк, целуя мою левую руку. – Рад, что ты не стала упрощать ему задачу. Его порой нужно держать в узде.
– Делаю, что могу, – улыбаюсь я.
– Не думаю, что мне понравится, если вы двое сговоритесь против меня, – шутит Тэйт и тянет меня за собой.
– На сегодня все, Ти? – спрашивает Хэнк, когда мы оказываемся в холле.
– Думаю, да, – отвечает Тэйт, скользнув по мне взглядом.
– Тогда поставлю машину в гараж. Дай знать, если она тебе понадобится.
– Спасибо, Хэнк.
– Рад знакомству, Шарлотта, – добавляет телохранитель.
– Взаимно.
Хэнк выходит на улицу, закрыв за собой дверь. А я застываю на месте, потрясенная пространством дома. Впечатляющего вида каменные стены устремляются ввысь, как в музее современного искусства. Окна начинаются у самого пола и доходят до потолка. Дом освещен мягким золотистым сиянием, который струится из каждой щели и ниши в стенах, будто они сами светятся.
Мы проходим через гостиную, в углу которой стоит большой белый рояль. Его поверхность настолько блестящая, что отражает падающий на нее свет. Все кажется чистым, накрахмаленным и безукоризненным. Даже слишком. В доме нет рамок с фотографиями членов семьи и друзей, никаких признаков того, что здесь кто-то живет.
На одной из стен висит несколько золотых и платиновых дисков – под каждым из них выгравировано название альбома. Все это кажется каким-то нереальным. Внезапно меня как ударило – я здесь.
Я в доме Тэйта Коллинза.
Здесь столько дисков, что невозможно сосчитать, и мне хочется расспросить о них Тэйта, но он равнодушно проходит мимо, словно их нет. Высокие окна выходят на бассейн, дальний край которого будто обрывается, открывая крутой спуск и роскошный вид.
