Лорел дала себе обещание, что, пока Долли и Анри клянутся друг другу в верности, она не посмотрит на Джо. Но сейчас, как алкоголик, который не может сдержаться и не выпить хотя бы один маленький стаканчик, она краем глаза посмотрела в его сторону.
Но Джо тоже не смотрел на алтарь, он смотрел прямо на нее. Лорел почувствовала себя виноватой, как будто ее поймали, когда она подсматривала на экзамене. Она почувствовала, что краснеет.
Но ее удивило не то, что он смотрел на нее, а то, как он смотрел. Взгляд его был удивленный, даже потрясенный, как будто он увидел лицо человека, которого видел раньше, но не мог вспомнить где.
«Извините, мадам, но ваше лицо мне очень знакомо. Вы не помните, мы когда-то были женаты?» – казалось, спрашивал его взгляд.
Лорел почувствовала, что может начать истерически смеяться, и закусила язык зубами. Из глаз у нее потекли слезы.
Она вспомнила грозу, разразившуюся в ту ночь, когда ушел Джо. Ветром сбило ветку с платанового дерева, и она упала на крышу гаража. Раньше этим бы занялся Джо, но теперь ей приходилось делать все самой. В каком-то смысле было неплохо, что это случилось, это вывело ее из унылого, апатичного состояния. Ей пришлось вылезти из своего байкового халата и замшевых тапочек. Уже на улице, стоя по щиколотку в грязи, она старалась приставить металлическую стремянку к дереву и вдруг поскользнулась и упала на спину. Ощущая страшную боль в спине, она начала плакать. Но затем стала осознавать, как смешно она, наверное, выглядела, лежа в грязи и рыдая, как большой ребенок.
Боже, как трогательно! Неудивительно, что она надоела Джо.
Испытывая презрение к себе, она заставила себя встать и влезть на стремянку. Ей как-то удалось топором срубить часть сучьев от большой ветки, а затем стащить ее с крыши. В изнеможении она, спотыкаясь, вернулась в дом и приняла душ. Потом приготовила завтрак для себя и для Адама: апельсиновый сок, омлет с грибами и английские булочки.
И тут она поняла, что сможет выжить. Как бы ужасно все ни было, у нее был Адам… у нее была Энни. Да, Энни. Как бы она ни была иногда зла на Энни, они были привязаны друг к другу… Ближе у нее никого не было.
И все же, думая о том времени, когда Джо будет свободен и сможет жениться на ком-нибудь другом, Лорел ощущала странную слабость во всем теле Может, именно поэтому она откладывала разговор о разводе. Может, именно поэтому она боялась, что, если он станет свободен, он женится на Энни.
А если он сделает это, что тогда?
Нет, он не мог этого сделать. Она бы все отдала, чтобы ей предоставили шанс начать жизнь с Джо сначала. Но Джо тоже должен этого хотеть. Она не может заставить его. Она уже пыталась это сделать, и к чему это привело?
Лорел приехала на квартиру к Долли несколько позже остальных, так как никак не могла выбраться со стоянки из-за загородившего ей путь фургона. Когда она приехала, свадебное пиршество было в полном разгаре Билл Уотли, давний член клуба Анонимных алкоголиков в Челси, чокался с женихом и невестой бокалом пепси и рассказывал о том, как он пьяный ворвался в магазин Долли в костюме Санта-Клауса, а она, вместо того чтобы вытолкнуть его, дала ему бутылку шерри, сказав, чтобы он дома согрелся. Но он не стал пить шерри, а на следующий день пошел в общество Анонимных алкоголиков. А бутылку ту до сих пор хранит в шкафу.
– Ты должен быть начеку, – прорычал Билли, – или она и тебя переделает.
– Она уже это сделала, – ответил Анри с усмешкой. Лорел отправила Адама к восьмилетним близнецам, внукам Анри, Адам немедленно потащил их в спальню для гостей, где Долли хранила ящик с игрушками. Затем, стараясь вспомнить то немногое по-французски, что она знала в школе она обменялась любезностями с дочерью Анри, симпатичной упитанной женщиной в воздушном розовом платье, которое совершенно ей не шло. После этого отправилась в бар и налила себе водки. Ей хотелось выпить за счастье Долли, более того, ей хотелось напиться.
– Лори.
Услышав знакомый голое она повернулась так быстро, что водка выплеснулась через край рюмки на ее руки. Она смотрела на круглые стекла его очков в металлической оправе и на свое отражение в них.
У нее было чувство, что прошла сотня лет с тех пор, как они разговаривали в последний раз, хотя он звонил по крайней мере раз в день, чтобы поговорить с Адамом. Но сейчас его голос звучал иначе, он был мягче, а может быть, ей это показалось?
– Нам надо поговорить, – сказал он тихо. – Давай пойдем на террасу, там мы сможем поговорить спокойно. Я принесу тебе пальто: сейчас немного холодно.
Холодно? Что он знает о холоде, о том пронизывающем все кости холоде, который ощущаешь, когда просыпаясь утром и протягивая руку, чтобы погладить своего мужа, обнаруживаешь, что его там нет; когда дрожишь под четырьмя одеялами, даже если обогреватель включен до отметки восемьдесят градусов.
Нет, сейчас ей было не холодно. Напротив, ее охватил жар. Она чувствовала, как сердце ее отяжелело и билось о ребра грудной клетки, голова затуманилась, а ее тщательно продуманная рассудительность исчезла. Черт его побери! Зачем он здесь?
Но она не спорила. Она согласно кивнула и спокойно стояла, ожидая, пока он принесет пальто.
«Он собирается сказать мне, что виделся с адвокатом и что нам пора развестись. Да, конечно, он прав… но, Боже, я не смогу перенести это».
Когда они вышли на террасу, она не стала застегивать пальто. Она чувствовала, что вся горит, в горле пересохло.
Лорел вдруг представила себе, что они с Джо плывут на плоту по бескрайнему океану. Ей очень захотелось остаться здесь с ним навсегда и никогда не подплывать к берегу.
«Ненавижу концы, – подумала она. – Даже в книгах. Я ненавижу перевертывать последнюю страницу. И у меня всегда такое чувство, как будто человек, которого я любила, умер. Или бросил меня. Не дожидайся, пока он скажет тебе об этом сам. Скажи ему об этом первой, пока у тебя есть еще остатки достоинства».
– Джо, мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить, и я не… – Она замолчала, так как у нее запершило в горле. Она кашлянула и продолжала: – Я не хочу усложнять ситуацию, которая и без того сложна. Ты знаешь, как многие пары начинают ругаться из-за глупых вещей, например, кому достанется графин для мартини.
Джо улыбнулся. Поверх дорогого синего костюма на нем было старое но очень красивое синее пальто, это было пальто его отца, он поднял воротник, а медные пуговицы поблескивали.
– У нас не было графина для мартини.
– Ну… ты понимаешь, что я имею в виду?
– Думаю, что да.
– Я хочу сказать, что дело не в вещах, не так ли? Я думаю, нам придется урегулировать кое-что. Например, с Адамом. Он спрашивает меня каждый вечер, когда ты вернешься домой. Будет трудно объяснить все ему, даже если мы не станем спорить из-за мелочей. – Она сделала глубокий вдох, и ей показалось, что вместо воздуха она набрала в легкие соленую воду. – И хорошо, что у нас не родились те, другие дети.
