Ну, технически, я не знала, но не могу же я этого сказать.
— Да, в последнее время ты часто так делала. Не задумывалась о том, что говоришь.
Я делаю шаг к нему. Не уверена, что это хорошая идея, но я также не уверена, что могу остановиться.
— Прости.
— Всё нормально.
— Нет. Это не нормально. И мне очень жаль.
— Да, ты сказала это, — говорит он, затем его брови хмурятся. — И что?
Я ошеломлённо моргаю.
Он кратко поднимает руки, латексные перчатки натянуты на ладони.
— Извинения получены, Хлоя. Считай, что твоя совесть чиста.
Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Боже, почему с ним всё происходит именно так? Я абсолютно неисправна с Блейком, но клянусь, вся комната гудит, когда я смотрю в глаза Адама.
Внезапно он шагает вперед, подходя достаточно близко, чтобы выпустить из меня дыхание. Слова продолжают ускользать от меня, что, возможно, к лучшему. Всё равно они не выходят правильными. И, честно говоря, я предпочла бы стоять здесь в тишине, чем вынуждать его сказать мне «уходи».
Адам сжимает кулаки по бокам и делает резкий вдох. Его голос низкий, с просительными интонациями, которые не соответствуют его жесткому выражению.
— Мне нужно работать, Хлоя.
— Адам, пожалуйста… — Я инстинктивно тянусь к нему, оборачивая пальцы вокруг голого участка на его запястье.
Память обрушивается на меня, как ударная волна.
Я вижу листья. Красно-желтый ковёр засоряет мой газон. Мои грабли собирают их в кучу, обнажая следы зеленой травы. В воздухе неповторимый запах осени.
Позади меня Адам поднимает глаза от своих грабель.
— Не могу поверить, что ты уговорила меня на это.
Я закатываю глаза.
— А ты не давал мне спать до трех утра. Что это было? Восемь реваншей в Halo прошлой ночью? Напомнить тебе, сколько из них ты выиграл?
Вместо ответа Адам бросает грабли и делает выпад в мою сторону.
Я чувствую его руки на своей талии и не могу сдержать смех, когда он поднимает меня в воздух и бросает в кучу листьев. Они хрустят подо мной, когда я, смеясь, тяну его за ногу и колено, пока не опрокидываю вниз рядом со мной.
Я чувствую сладкий октябрьский запах вокруг, когда мы лежим так бок о бок, смеясь, пока мои щёки не начинают болеть. Адам переворачивается на бок, чтобы быть лицом ко мне. Его глаза такие синие, и я… теряюсь в них. Я знаю, что пялюсь, и понимаю, что это очевидно, и всё это так смешно, что заставляет меня смеяться ещё больше.
Мои плечи трясутся, и мне пора остановиться, но это всё так сводит с ума. Тогда Адам тянется к моему лицу, и в этом нет ничего забавного.
Его взгляд смягчается, и мои внутренности завиваются, как подарочные ленточки. Я чувствую призрак его пальцев в моих волосах, и это вызывает во мне потребность большего.
— Ты знаешь, я не должен даже находиться здесь, — мягко говорит он.
— Знаю, — отвечаю я. Но когда он двигается, чтобы уйти, я хватаю его за руку. И он позволяет мне.
— Что происходит, Хлоя?
Я отпрыгиваю от Адама при звуках голоса Блейка. И вот они мы: Блейк смотрит на меня, Адам смотрит на Блейка, и я смотрю на стену с горящими щеками, как будто кто-то разжёг на них огонь.
— Хлоя? — снова спрашивает Блейк.
— Я назвал её сучкой, — говорит Адам, пожимая плечами, как бы говоря, что тут не о чем рассуждать.
Мы с Блейком смотрим на него — я в шоке, Блейк с недоверием. Адам просто снова перекрещивает свои длинные руки на груди, пытаясь выглядеть скучающим.
— Ты назвал её сучкой, — говорит Блейк.
Ладно, я не уверена, чего добивается Блейк, но если это гнев, то он не достигает цели. Прямо совсем мимо цели, потому что, вообще-то, звучит так, будто он насмехается. И, возможно, так и есть. Меня это не волнует. Всё, чего я хочу, — убраться отсюда, и побыстрее.
— Окей, я проясню, — говорит Блейк, преувеличенно пожимая плечами. — Почему ты сказал это?
— Она поливала грязью твоё честное имя. И бог знает, она не может перестать делать это, — говорит Адам, показывая на меня с чем-то, что, как я полагаю, должно выглядеть как отвращение.
Серьёзно, в этой комнате всем нужны уроки актерского мастерства. Никто на такое не купится, но ничего другого предложить нельзя.
Я съеживаюсь, отчаянно желая разбить странную тишину.
— Я не была…
Блейк поворачивается и с ожиданием смотрит на меня.
— Ты не была самодовольной сучкой? — спрашивает Адам ворчливым голосом, прямо противоположным его напряженному выражению лица. — Конечно, ты не была.
— Пофигу. Мы можем просто уйти, Блейк?
Блейк косит глазами в сторону писсуара.
— Ну, если вы закончили здесь, я всё ещё хочу воспользоваться туалетом.
Если бы я могла покраснеть ещё сильнее после этого, я бы стала помидором. Я закрываю лицо, качая головой.
— Прости. Я возьму свои вещи и подожду тебя.
Блейк бросает на меня ещё один взгляд, а затем протягивает мне свой бейджик и телефон. Я выскакиваю за дверь, прежде чем он полностью отворачивается.
Оказавшись снаружи, я слышу, как Блейк снова говорит, его голос приглушен дверью.
— Не забывайся, большой парень. Бойфренд — это моя работа, не твоя.
Я резко останавливаюсь, шокированная его словами. Или, возможно, тоном его голоса. То есть, я знаю, что я его девушка. Даже если ничего не помню. У меня в доказательство тому около двух сотен фотографий. Но было что-то в его голосе. Почти как если бы он шутил.
Как будто то, что мы вместе, — просто шутка.
Прекрати.
Я трясу головой, потому что мысли об этом сводят с ума. Паранойя, невроз и куча другой фигни, от которой я должна лечиться. Блейк не может быть недоброжелателем. Адам же напротив…
Но я не могу думать обо всей его злости. Я слишком зациклена на ощущении его руки на моих волосах, этого воспоминания хватает, чтобы заставить меня сейчас дрожать. Да, если кто и портит эти отношения, то это не Блейк. А я.
Как по команде, телефон Блейка гудит в моей руке. Я смотрю на него и думаю о Блейке в учебной комнате, ссутулившимся и набирающим сообщения под столом. Как будто пишущим очень много.
Я прикусываю внутреннюю часть нижней губы, уголком глаза смотря на освещенный экран. Это абсолютно неправильно. Вторжение в частную жизнь и нарушение доверия, не говоря уже о том, насколько сильно это делает меня преследовательницей.
А, черт возьми! Все равно же посмотрю.
Сообщение от номера, который я не знаю.
«Делай свою работу, и она не будет ничего выяснять».
