Мистер Хаус также здесь.
— Карлос, это тот шкафчик, что был отведен тебе? — спрашивает он меня.
— Ага.
Он делает драматическую паузу перед тем, как сказать:
— Я спрошу тебя только один раз. У тебя в шкафчике есть наркотики?
— Нет.
— Тогда ты не будешь возражать против того, чтобы открыть его?
— Нет. — Я ввожу код и открываю дверцу.
— Что это такое? — спрашивает меня один из копов, тыкая пальцем в печенье с магнитом Киары. Он подходит ближе, чтобы лучше видеть, а собака в это время просто срывается с поводка. Полицейский дотрагивается до одного пальцем.
— Это печенье, — говорит он ошарашено.
— Я думаю, ваша собака просто голодна, — говорю я ему.
Второй полицейский одаривает меня испепеляющим взглядом.
— Придержи язык. Они, скорее всего, смешаны с наркотой и ты их продаешь.
Смешаны с наркотой? Он что, шутит? Они просто засохшие печеньки. Я начинаю смеяться.
— Ты думаешь, это смешно, панк?
Я прочищаю горло и пытаюсь сохранить серьезное лицо.
— Нет, сэр.
— Ты сделал это печенье?
— Да, сэр, — вру я, потому что это не их дело, кто их сделал. — Но вам, скорее всего, не стоит их отрывать.
— Почему нет? Боишься, что мы обнаружим, что в них намешано?
Я качаю головой.
— Нет, поверьте мне, в них ничего нет.
— Неплохая попытка, — говорит полицейский.
Игнорируя меня, директор пытается снять одно из печений. Оно ломается у него в руках. Я снова кашляю, пытаясь замаскировать смех, пока он держит обломки печенья в руке и нюхает их. Интересно, что подумала бы Киара, узнав, что ее печенье было под подозрением.
Один из полицейских также отламывает одно из печений и откусывает кусочек, чтобы проверить сможет ли он обнаружить в нем следы незаконной субстанции. Он пожимает плечами.
— Я ничего не ощущаю.— Он подносит остатки печенья собаке под нос. Собака замирает. — Печенье чисто, — говорит он. — Но в шкафчике есть что-то еще. Доставай все оттуда, — приказывает он и скрещивает руки на груди.
Я достаю несколько книжек с верхней полки и кладу их на пол. Затем достаю еще несколько с нижней. Когда я достаю свой рюкзак, собака снова начинает срываться.
Похоже она чокнутая. Может скоро она начнет вращать головой и закатывать глаза.
Вынь все вещи из рюкзака и положи на пол перед собой, — говорит Хаус.
— Послушайте, говорю я Хаусу. — Я не имею понятия, почему эта собака практически атакует мой рюкзак, в нем нет наркотиков. Может быть она больна?
— Проблема не у собаки, сынок, — отрезает офицер, который ее держит.
Мой пульс начинает биться чаще, когда он называет меня «сынок». Мне так и хочется кинуться на него, но он держит собаку, которую он легко может на меня натравить. Я хоть и крут, но знаю, что натренированная собака может надрать мне зад.
Одну за другой я достаю все вещи из рюкзака. Выкладывая их в линию.
Один карандаш.
Две ручки.
Одна тетрадь.
Один учебник испанского.
Одна банка колы.
Собака начинает гавкать. Подождите-ка, я не клал туда банку колы. Директор берет в руки банку, начинает откручивать верх и… о, черт. Это не банка Колы. Это подделка с…
Одним пакетом травы. Большим пакетом. И…
Одним пакетиком белых и голубых таблеток внутри.
— Это не мое, — говорю я им.
— Чье тогда? — спрашивает директор. — Дай нам имена.
Я практически уверен, что это Ника, но не собираюсь его закладывать. Если что-то я и выучил в Мексике, так это то, что рот раскрывать нельзя. Никогда. Даже если мне плевать на Ника, я возьму удар на себя, хочу я этого или нет.
— Я не знаю имен. Я здесь всего неделю, чего вы от меня хотите.
— Мы ничего от тебя не хотим. Ты на территории школы, а значит это преступление, — говорит один из офицеров, оглядывая мои татуировки. Он забирает пакеты у директора и открывает тот, что с таблетками. — Это ОксиКонтин. А этого, — говорит он, открывая пакет с травой, — достаточно марихуаны для нас, чтобы понять, что ты не только куришь, но и продаешь ее.
— Ты понимаешь, что это значит, Карлос? — спрашивает директор.
Ага, я знаю, что это значит. Это значит, что Алекс меня убьет.
Когда я узнаю, что Карлоса арестовали, первым моим инстинктом является звонок папе. Он говорит мне, что позвонит Алексу и узнает, что происходит и куда забрали Карлоса.
Дома у двери меня встречает мама.
— Твой отец сказал, что скоро будет дома с новостями о Карлосе.
— Значит, ты знаешь, что случилось?
Она кивает.
— Алекс сказал твоему отцу, что Карлос продолжает настаивать на том, что наркотики не его.
— И Алекс ему верит?
Мама вздыхает, и я знаю, что она хочет передать мне лучшие новости.
— Он сомневается.
Мой отец возвращается домой с волосами, которые выглядят, как будто сегодня он запускал в них руку много-много раз.
— Время для семейного совета, — говорит он.
Когда вся семья собирается в главной комнате, мой отец прочищает горло.
— Что вы думаете о том, чтобы позволить Карлосу пожить с нами до конца учебного года?
— Кто такой Карлос? — спрашивает Брендон, не имея представления.
— Брат одного из моих бывших студентов. И один из друзей Киары. — Папа смотрит на меня и на маму. — Оказалось, что там, где он живет, квартиры для студентов. А поскольку Карлос не является студентом университета, судья сказал, что это против правил для него продолжать жить там.
— У меня будет брат? Классно! — Кричит Брендон. — Может он спать со мной? Вы можете купить двухъярусную кровать и все такое.
— Не радуйся слишком, Брен. Он будет спать в желтой комнате, — говорит папа моему брату.
— Как Карлос держится?
— Я не знаю. Но я думаю, что подо всем этим, он хороший парень, который исправиться в позитивной атмосфере и доме без наркотиков. Мне бы хотелось помочь, если все согласны. Для него, либо наш дом, либо его отправят обратно в Мексику. Алекс сказал, что готов сделать все, что угодно, только бы оставить его здесь.
— Я не возражаю против того, чтобы он жил здесь, — говорю я, понимая после, что я на самом деле не возражаю.
Каждый достоин второго шанса.
Мой отец смотрит на маму, которая протягивает руку и наклоняет его голову к своей.
— Мой муж собирается спасти мир, по одному человеку за раз, да?
Он ей улыбается.
— Раз так выходит. — Она целует его. — Я удостоверюсь, что в комнате для гостей прибрано и на кровати свежее белье.
— Я женился на лучшей женщине, — говорит он ей. — Я позвоню Алексу и скажу, что мы решили, — добавляет он с воодушевлением. — В понедельник мы снова встретимся с судьей. Попытаемся настоять на том, чтобы его поместили в специальную программу в Флатайрон, вместо исключения.
