— И мне бы очень хотелось знать почему. Почему вам даже в голову не пришло… вы ведь даже не сделали ни малейшей попытки поинтересоваться… вдруг я согласилась бы…
— Ну, потому что… с одной стороны, я не хотел получить пощечину.
— А с чего вы вообще взяли, что я могу отреагировать подобным образом?
— Потому что вы не из тех женщин, которым мужчина может предложить заняться с ним любовью просто так, любопытства ради. И если бы я рискнул хотя бы намекнуть на нечто подобное, вы наверняка решили бы, что речь идет о чем-то большем…
— О замужестве, я полагаю? — Элли чуть не застонала от возмущения. — Господи, вы, мужчины, бываете иногда такими идиотами… просто плакать хочется! Судите о женщинах по тому, что видите, при этом вам и в голову не приходит заглянуть поглубже, попытаться понять, что она думает или чувствует на самом деле. Так вот, послушайте меня, Скотт Лоренс. Вы были правы только в одном. Намекни вы мне об этом раньше, до вчерашнего дня — да, тогда я, вероятнее всего, решила бы, что вы и впрямь имеете в виду нечто большее, чем обычный секс, — и сказала бы вам «нет». — Элли заметила, как расширились у него глаза, когда она, вся дрожа от едва сдерживаемой ярости, шагнула к нему. — Я бы сказала «нет», потому что замужество или любые отношения, которые могли бы привести к нему, для меня абсолютно неприемлемы. Замужество — это последнее, чего я хочу, понятно? А вот если бы вы не торопились так, если бы дали мне понять, чего хотите на самом деле… возможно, ответ был бы иным.
Окончательно сбитый с толку, Скотт уставился на Элли во все глаза.
— Что вы сказали?!
— Что вы нанесли мне оскорбление, обращаясь со мной так, словно я… словно я — предмет мебели! Что со мной не так, черт побери?! Вот что мне хотелось бы знать!
— Да ничего, по-моему… все в полном порядке. — Скотт вскинул руки. Вид у него был совершенно ошарашенный. — Просто мне не хотелось морочить голову невинной и добропорядочной женщине, делать вам больно…
— Ох ты, какое самомнение! Неужели вы считаете себя настолько неотразимым, что уверены, что стоит вам только глянуть на женщину, как она тут же кинется к вам на шею, сгорая от любви?! Нет уж, после вчерашнего ваши чары на меня не действуют, зарубите себе на носу! Конечно, внешне вы достаточно привлекательны — Бог мне судья, — но вот что касается всего остального, то над этим, что называется, нужно еще работать и работать!
— Абсолютно с вами согласен, — серьезно кивнул Скотт. — Самый настоящий ублюдок. Нужно быть сумасшедшей, чтобы связаться со мной.
— Либо сумасшедшей, — согласилась Элли, — либо не пускать вас дальше постели.
Скотт долго смотрел ей в глаза, потом задумчиво проговорил:
— Эх, жаль все-таки, что вы не такая…
— Интересно, как вы можете обо мне судить? Вы же ничего не знаете ни обо мне, ни о том, чего я хочу!
— Нет, конечно. Но зато хорошо знаю, чего хочу я сам. — И прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, Скотт обхватил ее лицо ладонями. Его губы прижались к ее губам, и все ее тело с головы до ног обдало жаром.
Первым ее чувством было потрясение. А потом на смену ему пришло желание, тем более жгучее, что Элли подавляла его много лет подряд. Книги с грохотом рассыпались по полу, и, обвив шею Скотта руками, Эллисон вернула ему поцелуй, не слишком умелый, но зато очень пылкий.
Он крепко прижал ее к себе. Поцелуй стал настойчивее. Элли всем телом прижалась к Скотту. Почувствовав его язык у себя во рту, она со стоном приоткрыла губы. Руки Скотта скользнули вниз, обхватили ее ягодицы. Свидетельство его желания, твердое и горячее, уперлось ей в живот, и у Эллисон словно камень с души упал — в голове вдруг стало пусто и гулко, сердце радостно заколотилось в груди. Выходит, она все-таки ошибалась, когда считала себя нежеланной. Он действительно хочет ее.
Элли задвигалась, прижимаясь к Скотту еще крепче, чтобы хоть как-то снять овладевшее ею напряжение. Скотт со стоном отстранил ее слегка назад, пока она спиной не уперлась в книжные полки. Острые углы больно врезались в позвоночник, но Элли, казалось, даже не заметила этого. Элли чувствовала, что просто тает от счастья. Дыхание Скотта стало частым и хриплым. Грудь тяжело вздымалась, глаза затуманились. Наклонившись, он осыпал поцелуями ее шею, потом нежно провел по ней кончиками пальцев. Наконец ладонь его тяжело накрыла ее грудь, и Элли вся затрепетала.
«О да! — чуть не крикнула она. — Дотронься до меня… еще… еще раз!» Обхватив его лицо ладонями, она притянула Скотта к себе, позволив его губам снова завладеть ее ртом и упиваясь тем, как его борода щекочет ее пальцы, щеки, губы.
Скотт осторожно приподнял Элли и усадил на книжную полку.
— Элли, ты, случайно, не видела… О!
Возглас Рори заставил обоих вздрогнуть и окаменеть. Элли широко открыла глаза и прямо перед собой увидела вытаращенные глаза Скотта. От неожиданности они даже не успели отодвинуться друг от друга. Только спустя какое-то время Эллисон, словно очнувшись, отскочила как ошпаренная и попыталась спрыгнуть с полки на пол, но Скотт и не подумал отодвинуться. Она затрепыхалась в его руках, однако он только крепче сжал ее бедра, с самым невозмутимым видом продолжая удерживать Эллисон на месте.
— Не двигайся, — прошипел он, не разжимая зубов. И крепко зажмурился, словно от нестерпимой боли.
Окончательно перепугавшись и уже совершенно ничего не понимая, Элли вытянула шею и осторожно заглянула за его плечо. Там, на пороге, хлопая глазами и не сводя с них округлившихся глаз, молча стояла ее сестра. Но тут Рори заметила, что Скотт явно не торопится выпускать Элли из объятий, и выражение лица у нее стало озабоченным.
— Все в порядке? — наконец не выдержала она. Чувствуя, как горят ее щеки, а сердце вот-вот выскочит из груди, Элли молча кивнула в ответ.
— А… Тогда ладно… — Рори, бросив еще один озабоченный взгляд на Скотта, повернулась, чтобы уйти. — Простите. Я просто… короче, я лучше пойду.
Она преувеличенно громко хлопнула дверью, и Элли со стоном уронила голову на плечо Скотта.
— Святители небесные! — Он набрал полную грудь воздуха, потом шумно выдохнул и покрутил головой. — С тобой все в порядке?
Элли что-то пискнула, от души надеясь, что он сообразит, что это «да».
— Боже ты мой! — Он снова засопел и покрутил головой. — Ну, скажу я тебе… вот уж никогда не ожидал от тебя! Боюсь, я здорово ошибался на твой счет, когда говорил, что ты, мол, не из тех женщин… Наверное, все-таки из тех.
— Знаешь, мне тоже так кажется. — Все еще красная от смущения, Элли нашла в себе силы рассмеяться. Смех словно растопил возникшее между ними напряжение, и очень скоро Эллисон почувствовала, как внутри вновь поднимается волна знакомого уже возбуждения. Она тяжело вздохнула — и сама толком не поняла, чего было больше в этом вздохе: облегчения или разочарования.
