— И ради интрижки с Уиллом Бомонтом ты готова рисковать семьей, своим счастьем, будущим своих детей?
Селина почувствовала невольное отвращение к сестре.
— Ради Билли Рея стоит рисковать чем угодно. Ты должна понимать… — Викки осеклась и послала Селине снисходительную улыбку. — В общем, даже ты, при твоем образе жизни, понимаешь, о чем я говорю. Было бы хорошо произвести на него впечатление.
После двусмысленной фразы Викки в мозгу Селины завертелись нехорошие мысли. Неужели Викки с Уиллом были любовниками, когда учились в школе?
Селина выпрямилась на сиденье. Ей не нужен мужчина, принадлежавший ее сестре.
«Нет, — злорадно возразил ей внутренний голос. — Тебя тянет к Уиллу. И неважно, чьим он был раньше».
Заговорила она только после того, как машина въехала на стоянку возле их любимого ресторана. Викки поправляла макияж, глядя в зеркало заднего вида, когда Селина неожиданно спросила ее:
— Ты любишь Ричарда?
Глаза Викки округлились.
— Ну да, конечно.
— Ты знаешь, что ему будет неприятно, если у тебя начнется роман на стороне.
— Если он дознается. — На губах Викки появилась знакомая самоуверенная улыбка. — А если и узнает, я найду способ заставить его забыть. Нет—нет, я не собираюсь уходить от него к Билли Рею, не беспокойся. Громкого скандала и развода не будет. Времена в Гармонии изменились, но не до такой степени. Билли Рей хорош в постели, но ни одна женщина в здравом уме не согласится открыто с ним жить. Он всего лишь Бомонт, а Бомонты в нашем городе…
Она не закончила фразу, а только пренебрежительно поморщилась и пожала плечами.
Селина вышла из машины, и, как ни странно, жаркий воздух немного успокоил ее. Ну да, Уилл — всего лишь Бомонт. А кто такая Викки? Джордан по мужу? Но ее муж не местный уроженец, его семья переехала на берега Миссисипи сравнительно недавно. Хантер? Но эта фамилия никогда не значила ничего особенного в Гармонии. Их отец работает в заводской лаборатории. Он химик и смог бы сойти за классического рассеянного профессора. Этот человек необыкновенно умен и способен не найти свою машину на стоянке возле овощного магазина. Их мать — фантазерка, воображающая себя художницей. Она перекрашивает свой дом с такой же легкостью, с какой обычные люди меняют одежду. Но единственное ее произведение, радующее глаз, — Викки, а единственное полезное — Селина.
В городе чету Хантер считают милыми чудаками; такими же были и их родители. Из всех Хантеров надежности, солидности, здравого смысла можно ожидать только от Селины. Считается, что эти качества передались ей от трезвомыслящей прабабки, чье имя она получила при рождении.
Так какое право имеет Викки с таким пренебрежением относиться к фамилии Уилла Бомонта?
Ужин прошел более приятно, чем поездка. Забыв про Уилла, Викки напропалую кокетничала с метрдотелем, который проводил их к столу, с юношей, разносившим напитки, и с официантом, принимавшим заказ. Она изложила Селине все городские сплетни, не забыв упомянуть слух о том, что Мелани Робинсон должна в скором времени прибыть в Гармонию из Нового Орлеана, чтобы обсудить с Уиллом насущный вопрос о материальной помощи ребенку.
На какую материальную помощь может рассчитывать Мелани от человека, который не работает и не имеет ничего своего, кроме рюкзака с одеждой, Викки сказать не могла. Если источник Викки заслуживает доверия, Мелани скоро на опыте узнает, что означает поговорка «на нет и суда нет».
— Джеред ни капли на него не похож, — заметила Селина.
— Правильно, он пошел в мать. Ты ее помнишь? Хотя ты была еще девчонкой, когда она уехала.
— Нет, я помню. Она была красивая.
Викки громко фыркнула:
— Ну да — для любителей фарфоровых кукол. Лично мне она никогда не нравилась.
Естественно. Хорошеньким женщинам редко нравятся соперницы, а Мелани была для Викки в те годы именно соперницей. Именно с Мелани стал встречаться Уилл, расставшись с Викки. И Мелани забеременела от него, хотя он категорически это отрицал.
— Сучка она была, — горячо говорила Викки, не замечая понимающей улыбки сестры. — Вечно она ходила вокруг да около и не говорила прямо. Считала, что загадочность придает ей шарма. Она давала нам понять, что у нее есть потрясающий парень, и скрывала, кто он. Она намекала, что спала с Уиллом, но открыто не признавалась до тех пор, пока беременность не стала заметна. В общем, любила напускать туману.
Селина равнодушно слушала болтовню сестры. Она не испытывала ревности к Мелани Робинсон, которую едва знала. Да она была тогда в том возрасте, когда девочки толком не знают, что в этой жизни означает секс.
— И как только она залетела? Он—то в этом отношении был осторожен. Ясно давал понять, что его никто не заставит жениться. — Викки хихикнула. — Билли Рей столько путался с девчонками, что если бы не предохранялся как следует, то его бы поймали, еще когда ему не было шестнадцати.
«Поймали». Отвратительное слово, особенно в устах Викки, которая вышла замуж за Ричарда, будучи на третьем месяце беременности.
— Стопроцентную гарантию дает только воздержание, — заметила Селина.
— Точно. А такого слова Билли Рей не знает. — Викки плотоядно усмехнулась. — И это прекрасно.
Селине опять стало неуютно. Она переменила позу.
— Он же просил называть его Уиллом, — напомнила она сестре.
— Да какая разница? В лучшие времена он звался Билли Рей.
— Уилл — это его имя. Он имеет право на то имя, которое предпочитает.
Неожиданно серьезно Викки взглянула на нее. Лицо Селины тут же приобрело непроницаемое выражение. Викки может смотреть сколько ей заблагорассудится, все равно ничего не прочтет на ее лице.
— Я одно время думала, что ты отказалась от мужчин. Ты ведь уже давно, да?.. Хотя, пожалуй, даже у тебя кровь не всегда рыбья. И вот что я тебе скажу, солнышко. Когда я закончу с Билли Реем — извини, с Уиллом, — все, что останется, твое. И можешь мне поверить, останется достаточно, чтобы… — она подмигнула Селине, — стоило подождать.
Городская публичная библиотека закрывалась в пять часов, но посетителей было столько, что Селина знала: раньше шести не освободится. Нужно было расставить по местам книги, разложить по порядку журналы, подшить свежие газеты. А еще — вытряхнуть мусор, подмести, протереть столы. Правда, уборка не входила в служебные обязанности Селины, но старая миссис Галлиер приходит раз в две недели и теперь должна появиться только в среду, а откладывать уборку на столько времени немыслимо.
Селина стояла на стремянке в книгохранилище, когда кто—то негромко окликнул ее по имени. Она едва не оступилась от неожиданности и обернулась.
