Я сидел в своём кабинете, перебирал документы и ждал Аду, но её долго не было, хотя охранник позвонил и сказал, что девушка пришла, поднимается.
Может, с ней что-то случилось? Сердце сжималось от тревоги, и вдруг я услышал по ту сторону двери крики. Без промедления поднялся и вылетел из кабинета.
— Что случилось? — остановил своего зама, что начал спускаться с лестницы. Покрутил головой из стороны в сторону, желая найти свою бывшую жену, но её нигде не было.
— Там девушка упала с лестницы, — сердце упало в пятки. Мне так не хотелось думать о плохом, но с приближением к цели я понимал — это Ада, и не ошибся.
На полу, оплетая руками живот, закрыв глаза, лежала она — моя бывшая жена.
Не теряя ни секунды, растолкал всех, пытаясь приблизиться к девушке. От открывшейся мне картины стало так плохо, что трудно было вздохнуть. Нет, пожалуйста, нет, Рыжик!
Упал возле неё на колени, попытался привести в чувство, но понимал, что я только делаю хуже — теряю чёртовы крупицы времени, которых и так слишком мало. Подхватил малышку на руки, не теряя ни секунды. Она была словно пушинка. Словно и не носила под сердцем моего ребёнка.
Меня охватила паника. Я так боялся не успеть, отчего гнал, нарушая все правила на дороге. Наплевать. Самое главное, чтобы Рыжик была в порядке. Только бы с ней было всё хорошо. С ней и с малышом. Пожалуйста, Боже, спаси.
Я, наверное, ещё никогда так не молился, как сейчас.
Ада лежала на заднем сидении бледная, еле дышала, от страха за неё у меня сердце сжималось. Я сдавил руль со всей силы, пару раз ударил кулаком.
Чёрт. Надо было настоять на том, чтобы я сам приехал к ней за результатами. Да к чёрту этот тест! Зачем вообще его решил сделать…? Хотел убедиться, что ребёнок мой. Убедился, Матвей? Убедился?
Теперь по твоей вине Ада лежит на заднем сидении твоей машины без сознания.
— Рыжик, держись, пожалуйста… Мы скоро будем… осталось немного, — отчаянно шепчу, умоляю. Слегка повернулся, взял её руку в свою, сжал, — Ада, хорошая моя, пожалуйста…
Домчавшись до клиники, быстро выбежал из машины, открыл дверь и осторожно взял Славину на руки. Её кожа была прохладной, отчего мне стало страшно.
Липкий страх сковал всё моё тело и душу, но я бросился в здание, не теряя ни одной крохи времени, лишь молился, чтобы не забирали у меня ни Аду, ни малыша. Я себе никогда этого не прощу.
— Пожалуйста, помогите, — кричал, вбегая в клинику. Ко мне тут же бросились с каталкой. Положив аккуратно Аду на поверхность, сжал её маленькую ручку.
— Что случилось? — спросил меня мужчина в медицинской форме.
— Она упала… Ада беременна… пожалуйста, спасите ребёнка… Её… — кричал, не соображая ничего. Меня просили успокоиться, оставаться в коридоре, но я рвался к своей бывшей жене.
Я метался из угла в угол, не находя себе места. Сжимал волосы на голове, качаясь из стороны в стороны, потом вновь подрывался, ходя из одного конца коридора в другой.
Не знаю, сколько прошло времени после того, как Аду увезли в смотровую. От переживаний я не замечал времени.
Подскочил только тогда, когда врач вышел из кабинета.
— Она жива…? Малыш…? — но мужчина молчал, а мне казалось, я умирал в тот момент.
Матвей
Я застыл, ожидая либо приговора, либо помилования. Мне казалось, от его ответа зависит, выживу ли я или вместе с малышом умру. Не знаю, мой он или нет, но понимаю, что не смогу существовать, если маленький кроха под сердцем бывшей жены умрёт.
— Молодой человек, кем вы приходитесь девушке?
— Муж, — не задумываясь, ответил. Я муж Ады — и всё равно, что бывший.
— Не буду давать вам ложных надежд, — замер, ожидая самое страшное. — У девушки кровотечение. Сейчас не стали прерывать беременность. Посмотрим, понаблюдаем, проведём всю необходимую терапию, чтобы сохранить плод. Но будущей мамочке нужен полный покой. Никаких плохих
новостей, эмоций, переживаний. Ещё раз повторюсь, молодой человек, мы будем делать всё, что в наших силах, чтобы сохранить беременность, но обещать ничего не можем.
— Да, конечно, я понимаю, — внутри как будто всё оборвалось от слов врача.
— Постарайтесь быть со своей женой рядом и не давать нервничать. Вы должны понимать, что от этого многое зависит. Можно сказать, всё!
— Да, спасибо, доктор. Я могу к ней пройти?
— Не желательно, так как мы вкололи девушке успокоительное, и она спит. Ей нужен полный покой.
— Я всё понимаю, но мне нужно увидеть её.
— Хорошо, но недолго, — кивнул, двинулся в сторону палаты, где находилась моя бывшая жена.
Доктор ушёл, а я подошёл к палате и замер, остановившись. Не знаю, что делать, что ей сказать, если вдруг очнётся, как всё объяснить… Соприкоснулся лбом с поверхностью двери, тяжело вздохнул. Где найти силы, чтобы всё пережить и не сломаться? Не знаю, что сейчас чувствует Ада, но точно могу сказать: ей в сто раз больнее, чем мне. Я ещё на все сто процентов не уверен, что это мой малыш, но это ребёнок Славиной. Девушка носит его под своим сердцем и, если она его потеряет — не знаю, что с ней будет.
Ада очень хрупкая девушка, и потеря малыша станет для неё большой травмой, и неизвестно, справится ли она, но я должен быть с ней рядом и окутать своей заботой, покоем и теплотой, чтобы вместе с ребёнком выжила и бывшая жена.
Вздохнув, положил руку на ручку двери и, посчитав до десяти, опустил её вниз, открывая дверь.
На кровати, открыв глаза, лежала Ада. Её взгляд был устремлён в белую стену. Она не моргала, уставившись в одну точку, отчего я не на шутку распереживался. Сейчас она была такой маленькой, ещё более хрупкой, что внутри у меня как будто всё разбивалось от вида девушки. И во всём этом я виню себя, что не усмотрел. Надо было настоять и приехать к ней, а не чтобы Славина ехала ко мне в офис и поднималась по крутой лестнице. Да и следовало встретить девушку внизу, а не сидеть как король в своём кабинете и ждать, когда она сама придёт. Дурак. И
форма того, как меня можно обозвать. И если Ада это сделает — я ни слова ей не скажу. Вот совершенно.
Подойдя к кровати, присел на неё — никакой реакции.
— Ада, — позвал девушку, но вновь никакой реакции, тишина, — Рыжик, — аккуратно взял её тоненькую руку в свою, медленно стал выводить на коже замысловатые узоры пальцами. — Как ты себя чувствуешь? — прекрасно понимал, что плохо, и нет смысла спрашивать, но мне хотелось услышать её голос и знать, что она не игнорирует меня.
— Зачем ты пришёл?
— Я должен знать, что с тобой всё хорошо. Ада, прости меня… это я во всём виноват, — опустил голову, прикрыв глаза, но слегка сжал руку девушки.
— Всё? — спросила.
— Что? — не понимая, поднял голову, уставившись на бывшую жену.
— Узнал, как я себя чувствую? — не смотрит даже в мою сторону, а голос холодный, чужой, словно мы никто друг другу.
Собственно, так оно и есть. Мы лишь бывшие муж и жена, и всё, что нас связывает, это прошлое: два года отношений и столько же брака. Но помимо прошлого есть ещё и настоящее, то, что сейчас зарождается под сердцем у Ады, в котором, может быть, течёт моя кровь. Где-то должны быть документы, результаты, доказательства того, что я имею права на ребёнка, на то, чтобы быть рядом и хоть как-то помогать. Это то, что я могу предъявить ей в случае, если она начнёт брыкаться, не желая что-либо брать от меня.
— Я узнал у врача, но я хочу услышать, как ты сама себя чувствуешь, — всё то время, что я сижу рядом, не выпускаю её руку из своей, но бывшая жена не реагирует никак.
Наверное, это шок. Ей больно, что она может потерять малыша, и я понимаю девушку, но и она должна понимать, что я должен быть и буду рядом.
— Я не хочу тебя видеть, Матвей, — вырывает свою ладонь из моих рук, да так резко, словно она обожглась. — Уходи. И не приходи больше. Я хочу выносить этого ребёнка, — её взгляд устремлён в окно, — а ты способствуешь тому, чтобы этого не случилось. Не веришь, что это твой ребёнок — не надо, Огнев, — говорит спокойно. — Я все эти годы справлялась без тебя, справлюсь и сейчас. Ты не нужен мне. Ты не нужен нам, — бьёт не жалея.
