Я сел рядом и увидел, как он напрягся. Я знал, что будь это кто-то другой, Кай послал бы его на хер. Но это был я. Я бы никуда не ушел, и он ни хрена бы не смог с этим сделать.
— Т-ты м-мне с-скажешь, ч-что за х*ня п-происходит? — заикаясь на каждом слове, спросил я.
Плевать. Это Кай. Ему было насрать на моё заикание.
Кай мне не отвечал, только продолжал хлестать бурбон. Не говоря ни слова, он таращился на окружавший нас лес. Кай Уиллис никогда не затыкался; было просто невозможно унять его чертовски длинный язык.
— Похоже, у тебя милый малыш, през, — сказал он; по мере того, как он говорил, его голос становится все ниже и грубее.
Какое-то время он не двигался, потом повернулся ко мне лицом:
— Очень рад за тебя, Стикс. На самом деле, чертовски рад. Ты и твоя сучка это заслужили.
Увидев, как покраснели его глаза, я нахмурился. Кай отвернулся.
— С-скажи м-мне, в ч-чём, бл*дь, дело.
Кай запрокинул голову и уставился в небо. Он сделал несколько глубоких вдохов, затем снова наклонился вперед.
— Ли была беременна.
Я распахнул глаза, чувствуя, как меня переполняет радость за своего брата… но потом, наконец, понял, о чём он сказал. У меня в венах застыла кровь, и внутри всё нахер сжалось.
— Кай.
Я не знал, что, черт побери, еще сказать. Кай хлебнул из бутылки, затем сокрушенно откинулся на скамейку.
— Мы даже об этом не знали. Просто проснулись на прошлой неделе от того, что у нее начались жуткие боли и кровотечение.
— Ч-ч-ч-ч…
Слова застряли у меня в горле, и я сделал знак рукой:
«Что?»
Кай медленно кивнул.
— Я отвез ее той ночью в больницу. Никому ничего не сказал — Ли мне запретила. Она догадывалась, что это такое, поэтому не хотела, чтобы узнала Мэй или Мэдди. Она несколько дней болела, но думала, что просто простудилась. Оказывается, мы потеряли ребенка, о котором даже не подозревали.
Я закрыл глаза, вспомнив то, как мы сегодня вошли в клуб, Мэй с гордостью держала в руках снимок сонограммы. Улыбалась. Если бы она узнала о Лиле, это повергло бы ее в отчаянье. Я не сомневался в том, что она ни о чём не подозревала; Мэй всегда всё мне рассказывала.
Так и не найдя нужных слов, я обнял брата за плечи и прижал к себе. Я поцеловал его в голову и услышал глубокий вздох. Когда он поднялся, в глазах у него стояли чертовы слезы.
— Пару дней назад мы ездили в больницу на анализы. Врачи считают, что Ли не сможет выносить ребенка, слишком много травм от…, — окончание фразы так и повисло в воздухе.
— Культа, — закончил за него я, на этот раз без запинки.
Кай сделал еще пять глотков бухла и кивнул.
— Да. Мою сучку изнасиловала орава ублюдков, и теперь из-за этих мразей я в ближайшем времени не стану отцом. Хуже всего то, что Ли не станет мамой, — он грустно усмехнулся. — Она была бы чертовски хорошей мамой, Стикс. Такой охренительно доброй и чистой, понимаешь?
От того, с какой, бл*дь, горечью он это сказал, мне показалось, будто что-то со всей дури вонзилось мне в живот. Кай наклонился вперед и провел рукой по своим длинным светлым волосам.
— Помимо кучи прочего дерьма, у нее слишком много рубцовой ткани от группового изнасилования. Чтобы это исправить, и чтобы у нее вообще появился хоть какой-то шанс когда-нибудь иметь детей, необходима операция. Но даже тогда этого может никогда не произойти. В лучшем случае, у нее появится лишь слабая надежда на чертов шанс. На следующей неделе она ложится в больницу, потому что все еще цепляется за эту надежду, понимаешь? Она все еще хочет, чтобы у нас была возможность стать родителями, даже если этого, по всей вероятности, никогда не произойдёт.
У него из груди вырвался сдавленный звук.
— Говорит, что все равно хочет сделать это для меня. Чтобы я мог стать отцом, как того заслуживаю. Иметь сына, который продолжит мой род… Господи…
Кай сделал еще глоток и покачал головой.
— Все эти врачи и медсестры так смотрели на меня и мой патч, словно это я виноват в том, что с ней стало. Клянусь, мужик, всего одно гребаное слово, и я перерезал бы им всем глотки. Лила чуть руку мне не сломала, пытаясь меня успокоить.
Я хлопнул его спине. Кай снова засмеялся. Чертовым надломленным, отчаянным смехом.
— Просто, как только я подумаю, что мы избавились от этих отморозков из культа, они снова возвращаются в нашу жизнь. Эти твари словно герпес — хрен убьёшь.
«Мне жаль, — показал рукой я. — Ты должен был мне сказать».
— Стикс, ты счастлив. Нет причин нагонять на тебя тоску. Всё есть, как оно есть. Она, чёрт подери, моя женщина и моя боль.
Я взял из рук Кая бутылку «Джека» и сделал большой глоток. Кай вздохнул, но я чувствовал, как внутри него кипит гнев, видел, как его лицо исказила ярость.
— Клянусь, брат, — проговорил он резким, ледяным голосом. — Если бы я только мог попасть в эту долбанную общину, я бы туда пошел. И я прикончил бы нахер всех этих ублюдочных педофилов. Я бы содрал с Райдера кожу и швырнул его тело в огонь за то, что он стоял и смотрел, что они с ней делают. Но Иуда, его псих-близнец, который приказал сотворить с Ли всю эту хрень… С этим куском дерьма я бы действительно повеселился.
Голос Кая надломился, и у меня, сука, остановилось сердце.
— Это я до хера нагрешил. Да, бл*дь, всё так. Я заслуживаю наказания. Но Ли? Она самая милая сучка на свете, за что ей всё это? Мало того, что ее снова и снова насилуют эти больные мрази, ее ещё жгут, избивают. Она обезображивает свое прекрасное лицо шрамами, потому что думает, будто она — порождение дьявола… и вот теперь ей, по ходу, не судьба иметь детей? Это что, мать вашу, справедливо?
На глазах у Кая выступил слёзы. Я уже хотел было что-то сказать, как вдруг кто-то скользнул мимо меня.
Лила.
— Кай, малыш, — тихо позвала она.
Кай поднял голову. Он отвернулся от жены, но она вынудила его взглянуть на нее. Наклонившись, она обхватила руками его голову, мой брат рухнул Лиле на грудь и его, бл*дь, как прорвало.
— Шшшш, — утешала его она.
Я встал, чтобы уйти. Лила потянулась к моей руке.
— Я расскажу Мэй и Мэдди, обещаю. Я не смогу долго от них это скрывать.
Она помолчала, затем добавила:
— Но пусть Мэй насладится этим днем. Она заслужила право быть счастливой и ни о чём не беспокоиться. Потому что она будет за меня переживать, она всегда переживает… это разобьет ей сердце.
Я кивнул и беззвучно, одними губами, произнес:
«Мне жаль».
Лила улыбнулась, а затем повернулась к растворившемуся в ее объятьях мужу, моему лучшему другу, который пребывал в полном раздрае. Я медленно шел обратно в клуб, и с каждым шагом во мне всё больше закипал гнев. Кай был прав. Эти долбанные сектанты не заплатили за то, что сделали с его женщиной. Не достаточно. Они не поплатились за то, что сделали с Мэй, чёрт, и с малышкой Мэдди тоже.
На входе в клуб меня встретил взрыв смеха. Чувствуя неодолимое желание прижать к себе Мэй, я направился прямо к ней. Я поднял ее, скользнул на ее место и тут же усадил себе на колени. Пока они с Красоткой разговаривали, я ее обнял. Мои руки оказались у нее на животе. Мэй вручила мне сонограмму, и я уставился на маленький зернистый снимок. Я смотрел и смотрел, все время чувствуя себя последним дерьмом из-за моего брата и его сучки, подыхающим от горя там на улице.
И чем дольше я смотрел, тем больше росла моя ненависть. Ненависть к тем мразям, которые истязали наших женщин. Мразям, которых, если снова увижу, убью медленно и мучительно. Я воздам им по заслугам. Отправлю их всех к Аиду без монет на глазах.
Прямиком в ад, где им самое место.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Райдер
Услышав последние слова Хармони, я напрягся всем телом.
«Я окаянная женщина Евы…»
«Нет, — подумал я. Ее признание лихорадочно вертелось у меня в голове. — Нет, нет, нет!»
