Вот черт. Как же все запутано. И как интересно…
Черт. Черт. Черт. Мне это не нравится. Мне не нравится, что в моей груди волной поднимается какая-то побуждающая сила, которая вот-вот толкнет меня к тому пути, на который я не хотела становиться. Я с силой сжимаю веки, стараясь воззвать к своему здравому смыслу, но азарт, уже течет по моим венам. Это глупое любопытство, желание разгадать загадку, решить сложный ребус, погубит меня. Даже не Вадим. Я сама загоню себя в могилу.
Что ж…. Ну и черт с ним. Я могла бы сопротивляться Вадиму, но сопротивляться самой себе я не умею.
— Слушай… — Неуверенно начинаю я, покосившись на Вадима. — А что, если… попробовать дать ему небольшую дозу успокоительного, и попробовать поговорить еще раз? Если его страх хоть немного утихнет… возможно всплывут другие эмоции…
— Мы не можем сделать это без его согласия. — Тут же отзывается Вадим.
— Значит… — Протягиваю я, начиная бояться саму себя. — Мы должны сделать это так, чтобы он не знал о том, что получает успокоительное.
Вадим сначала хмурится, задумывается, затем поднимает на меня заинтересованный взгляд. В комнате темно, его лицо освещает лишь свет от экрана ноутбука, но даже этого хватает, чтобы заметить в его взгляде что-то помимо заинтересованности. То, чего никогда не видела в нем раньше. И не думала, что смогу когда-нибудь увидеть. Какой-то новый блеск. Что-то очень похожее на… благодарность.
В груди теплеет, и я нервно сглатываю.
Ох, Агата. На что же ты подписываешься?
И почему ты так довольна, видя этот новый блеск в его глазах?..
Глава 13
Восемь лет назад.
Проходит ещё неделя и мои исправительные работы заканчиваются. Я рада этому, но радость омрачается переживанием о том, что теперь Вадим исчезнет из моей жизни.
Однако, вопреки моим страхам, он не исчезает. Через несколько дней он снова появляется у меня дома.
Я вижу его у своей двери и радуюсь, как щенок. Чуть ли не подпрыгиваю на месте, и не могу сдержать широкую улыбку. Он здесь. Он пришёл, хотя нас больше ничего не связывает.
Вадим проходит на кухню. Спрашивает о моем здоровье, пьет чай, который я с готовностью ему подаю. Он не говорит о цели его прихода, а я не спрашиваю. Это не имеет значения. В моей голове все перепуталось, и не осталось ни одной здравой мысли, одни лишь розовые мечты. Я смотрю на Вадима, не скрывая улыбки и радости, и он наверняка видит насквозь всю мою глупую влюбленность. Но мне плевать. Мне все равно. Я не против, чтобы он видел меня насквозь.
— Кхм… Агата. — Начинает Вадим, допив чай, и негромко прочистив горло. — Мне нужна твоя помощь в деле Ласнецова.
Улыбка сползает с моего лица. Вся моя радость осыпается тысячью осколков к моим ногам.
— Но я… Мои исправительные работы закончились… — Сглотнув, тихо возражаю я, уставившись на Вадима.
— Да. Я знаю. Но я без тебя не справлюсь. К Захарову не подкопаться. У меня нет ни одной зацепки, кроме твоих умозаключений. Мне нечего ему предъявить.
Я киваю. Я все понимаю. Но я больше не хочу в этом участвовать. Он не может меня об этом просить. Разве он не видит во что я превращаюсь?
Бросаю взгляд на стол, на котором лежит рука Вадима. Прямо рядом с его рукой гора баночек и упаковок с лекарством. Но он их как будто не замечает. Как и не замечает того, как своими просьбами просто-напросто приближает мою смерть.
— Вадим, я не могу. — Отзываюсь я, чувствуя, как воздух вокруг меня сгущается. Внутри меня нарастает паника. Кажется, я сейчас заплачу. Я не могу сделать то, что он просит, и не могу отказать ему, ведь тогда я потеряю его.
— Это последнее дело, я обещаю. Я раскрою его и больше никогда не попрошу тебя…
— Не проси меня и сейчас. Пожалуйста. — Перебиваю я громким шепотом и смотрю на него умоляюще.
Вадим вздыхает, опуская глаза в пол. С минуту сидит молча, размышляя. Я смотрю на его макушку и чувствую боль в груди. Сейчас он просто встанет и уйдет. И я больше никогда его не увижу.
Но Вадим не уходит. Он внезапно поднимает глаза и скользит взглядом по моим ногам, затем выше, пока не доходит до моего лица. Медленно встает и делает ко мне пол шага. Пол шага в этой кухне достаточно, чтобы оказаться так близко, что перехватывает дыхание. Заправляет прядь волос за ухо, но руку не убирает. Его пальцы замирают около моего лица и медленно прикасаются к коже. Его пальцы холодные, но прикосновение обжигает. Он проводит большим пальцем по моей скуле вниз и прикасается к краю нижней губы. Я замираю. Не двигаюсь. Не дышу. Мое сердце не бьется.
— Я прошу. Мне нужна твоя помощь, Агата. — Тихо шепчет Вадим. Он стоит так близко что я ощущаю колебание воздуха от его шепота. — Ты нужна мне, Агата.
Я хочу остановить этот момент. Поставить на паузу и прожить его подольше.
Ты нужна мне Агата. Лучшие слова, которые мне когда-либо приходилось слышать.
Я сдаюсь, я соглашаюсь. Я готова на все ещё до того, как его губы касаются моих.
Поцелуй убивает меня и воскрешает. Он выворачивает наизнанку все мои чувства, вытаскивает из груди мое сердце и навсегда отдаёт его Вадиму.
Знаете, все — ложь. Все песни, стихи, фильмы, книги. Все, где рассказано о любви — ложь. Все — жалкая пародия. Любовь невозможно описать словами. Её невозможно передать. Ею можно только жить.
И я начинаю. Я живу и дышу одним лишь Вадимом. Я делаю все, что он говорит, я исполняю все его просьбы. Я следую за ним в само пекло. Я становлюсь его марионеткой. Я продаю себя ему в рабство.
Я готова ради него на все. Поверьте, если вдруг выяснится, что, дыша, я отбираю у Вадима кислород, я научусь не дышать. Я готова отдать ему жизнь, если потребуется.
Вереницей закручиваются какие-то разговоры, допросы, люди, свидетели, подозреваемые.
Я уже не помню, что такое жизнь без боли, тошноты, головокружения. Мое тело слабеет, мне трудно передвигаться. Я истощена и измучена. Я часто теряю сознание без причин. Доктор на каждом еженедельном приеме уговаривает меня лечь в больницу, говорит, что я хожу по минному полю, и еще один инфаркт я не переживу. Он убеждает, даже угрожает, но я твердо отказываюсь. Я должна быть с Вадимом. Я нужна ему.
Я умираю. Медленно, но уверенно. Я это чувствую. Чувствую, как жизнь покидает меня. Моя помощь Вадиму убивает меня. Но он целует меня, и я воскресаю. Его поцелуи возвращают меня к жизни.
Мы целуемся много и часто. У него в машине, у меня дома, на улице. Он целует меня, но никогда не переходит некую выставленную им самим границу. Я готова отдать ему все, но он не желает брать. Он говорит, что мне нет восемнадцати и нам некуда спешить. Я прошу, но не настаиваю. Я беру все, что он может мне дать. Я люблю его.
Я уже не помню каково это не любить Вадима. Я не помню какой была моя жизнь до Вадима, она кажется мне настолько пустой, что это и жизнью-то не назовешь.
Четыре месяца. Четыре месяца поисков, допросов, изнуряющих разговоров и Вадим наконец раскрывает дело. Он находит необходимые улики и доказательства, и заставляет Захарова признать вину.
В этот день мы празднуем. Вадим приходит ко мне с бутылкой шампанского и тортом. Мы едим, пьем, говорим, смеемся, целуемся. Я счастлива, как никогда. Вадим рядом, такой родной, такой любимый. Такой мой.
Все закончилось, дело раскрыто и теперь мое здоровье пойдет на лад. Я радуюсь этому как ребенок, искренне и самозабвенно. Теперь все будет хорошо.
Заползаю к Вадиму на колени и целую его лицо, каждую черточку, каждый миллиметр.
Я выпила пол бокала и немного пьяна. Мои руки и губы смелеют. Я снимаю с него свитер, прикасаюсь к коже, целую его шею, плечи, и таю, таю, таю. Растекаюсь как жидкость. Млею. Мои руки тянутся к ремню на его штанах, но Вадим меня останавливает. Говорит, что еще рано. Еще не время. И я расстроенно опускаю голову. Вадим поднимает мое лицо и нежно целует в уголок рта. Встает, намереваясь уйти и вдруг вспоминает, что забыл мне кое-что отдать.
