На самом краю кровати…
Глава седьмая
Самый мерзкий из всевозможных звуков — дребезжание будильника. А вот тихий мужской шепот, доносившийся с кухни, вызывал намного меньше неприятных эмоций.
София резко открыла глаза, мигом вскочив с кровати.
— Солнце… Встало… Какого…
Сейчас явно было не утро, девушка испугалась, что они все проспали, рванула как ошпаренная на кухню, но вместо недовольного, уставшего от всего начальника, увидела бодрого, выспавшегося директора, мирно попивающего свой утренний чай с тостом и яичницей!
Михаил сидел за столом, что-то тихо печатал, тихонько размешивая ложкой… кашу! Кашу с кусочками фруктов!
— В чем дело? — ошарашено пролепетала София, не понимая, проснулась она или это все сон. — Мы везде опоздали?
— Мы забыли, что вчера была пятница, а значит…
— Сегодня выходной…
— Именно! Сейчас почти час дня, я выключил будильник. Вы же никуда не торопитесь?
— Н-нет… Я вчера торопилась на сегодняшнюю работу, поэтому сейчас в растерянности. А вы… а вы что, мне тоже приготовили?
— Да.
София смотрела на содержимое маленькой кастрюльки, думая о том, что в руках директора даже простая овсянка получается как изысканное заморское блюдо. Кусочки фруктов манили, придавали легкую кислинку. Горячий тост, смазанный маслом, уже заранее хрустел, даже в руке еще не оказавшись.
— Да ваша мама — святая женщина, — София смотрела на начальника, с удовольствием пробуя то, что он приготовил.
— Не понял…
— Воспитала замечательного человека…
— Я ей передам. Раз я весь такой чудесный… пойдем в Загс? — после озвученного предложения София поперхнулась, Михаил же продолжил издеваться. — Шучу. Я шучу! И прекрасно помню о нашем уговоре.
— Так шутить не стоит, я ведь могу и согласиться.
Михаил удивленно поднял брови:
— И в чем проблема?
— У меня отвратительный характер.
— Сомневаюсь в этом. Мой хуже.
— Ну, давайте еще характерами померяемся! — воскликнула девушка, не сдержав улыбку. Она просто не понимала, что блеск в глазах Михаила вызван именно ее присутствием. Он и сам не до конца понимал, зачем говорил всякие глупости, зачем вообще выдумал эту чушь с зарядкой, но все же нисколько не пожалел о том, что остался.
София спала как ангел — именно такое сравнение показалось ему уместным. Пока девушка дремала, обнимая подушку и закукливаясь в теплое одеяло, Михаил осторожно встал с неудобной раскладушки, потянул шею, пытаясь смириться с затекшими плечами, и резко выключил будильник. Телефон Софии зазвонил в самый неудачный момент — директор успел выключить звук после того, как перелез через Софию, дотянувшись до ее телефона. Девушка при этом прищурилась, что-то недовольно прошептала и мягко обняла мужчину во сне.
Он замер тогда, ему казалось, что он забыл, как дышать…
Осторожно сняв с себя руки девушки, мужчина сел на край кровати, долго смотрел на то, как она то улыбалась во сне, то нервничала из-за чего-то. Ему нравилось смотреть на то, как шевелятся ее ресницы, как появляются морщинки в уголках глаз. Иногда она потягивалась в кровати, будто кошка. Разве что не мурлыкала при этом, хотя не факт.
Прядь волос попала ей на лицо, Михаил осторожно убрал ее в сторону, ощутил при этом горячее дыхание на своей ладони и нервно сглотнул, сдержав себя от необдуманного поступка.
Поцелуй не приговор, но он неуместен.
Квартира Софии показалась ему очень маленькой, но при этом уютной. Ему нравилась чистота и отсутствия вещей на полках. Нравились заставленные зеленью и цветами подоконники, где среди растений девушка спрятала небольшие изящные фигурки фей со стеклянными крыльями. Он смотрел на книжные полки, отмечая ее особую любовь к волшебным историям, научным трактатам, новым направлениям в профессиях разного плана, а так же множество текстов относительно хобби. Оказалось, София любила не только фигурное катание, но еще готовила пирожные. По крайней мере, на полке стояло пять больших книг с рецептами.
А еще на полке стояла фотография. София сидела в обнимку с женщиной средних лет. Судя по тому, что они были внешне очень похожи — на фото изображена ее мама. Михаил всматривался в уставшее от забот лицо, и видел при этом блеск в глазах, а так же дикую любовь к дочери. Обычно такая любовь сопровождается тотальным контролем.
Он старался не шуметь, тихонько готовил завтрак, боялся разбудить хозяйку дома. Чтобы как-то отвлечься — взял с полки книгу, но из-за волнения не понял ни единой строчки.
— Да что со мной происходит? — шептал директор, обхватив голову руками. — Как ребенок, вот ведь…
Он не хотел уходить, ждал Софию, думал о том, понравится ли ей его завтрак, потому что готовить большую часть блюд он не умел от слова совсем. Мама пыталась научить, но тщетно.
Первая попытка приготовить несчастную овсянку привела к полному краху. Оттирать гарь приходилось долго. Раза с пятого получилось, но главное, чтобы София об этом не узнала. Ему не хотелось себя позорить, хотя какая, собственно, разница? Она же сама сказала, что они просто начальник и подчиненная.
Ему нравилось шутить над Софией, наблюдать за ее реакцией, за тем, как еле заметно меняется лицо девушки, когда она удивлялась, или испытывала стыд.
Нижнее белье на батарее… Вспомнив кружевные комплекты, Михаил нервно сглотнул, резко замотал головой, стиснув зубы. От бесконечных дум его спасло пробуждение девушки, выскочившей на кухню в мягком, плюшевом костюме, с лохматой головой и с удивленными, полными ужаса глазами.
При этом она казалась такой милой и… мягкой. На щеке след от подушки, в руках телефон, на лице читалось удивление…
— Пятница… — пролепетала она тихим голосом, когда Михаил напомнил про выходные, — точно… вчера же была пятница…
Она резко выдохнула, упала на свободный стул и уставилась на Михаила в упор. В ее взгляде читалась пустота, она застыла, как будто провалилась в бездну, не слышала ни звуков, ни голоса директора. Он поежился, ему стало не по себе от столь пристального взгляда, но стоило мягко прикоснуться к ее руке, как:
— Болит?
Директор аккуратно провел кончиками пальцев по больной руке.
— Уже нет, — машинально ответила София, принимая из рук Михаила завтрак, — вы готовили на моей кухне?
— Это чувство собственничества?
— Это удивление, — поправила себя София, отмечая, что Михаил попал в самую точку. Она не любила, когда кто-то трогал ее вещи без разрешения, тем более чувствовала себя не комфортно из-за присутствия босса в своей квартире, но при всем при этом понимала, что не испытывает дикого раздражения или злости из-за того, что он готовил. — Вы, наверное, все умеете делать.
— Сначала попробуй, вдруг отрава, я ж не знаю, — хмыкнул человек, пододвигая к Софии тарелку с тостом, — на самом деле я умею готовить яичницу, омлет и кофе. А, еще мясо… Все остальное для меня тихий ужас. Я скоро уеду, не буду вам надоедать своим присутствием, не переживайте из-за этого. Я бы ушел раньше, но хотел дождаться, когда вы проснетесь.
София лишь кивнула в ответ, с трудом сдерживая зевок. Михаил смотрел на сонную девушку, похожую на растрепанного воробушка, невольно улыбался, ощущая, как сердце впервые за многие годы начинает биться все чаще и чаще.
И он, взрослый, образованный человек, не понимал, что с этим делать.
На словах всегда все просто — подойди, заговори, пригласи на свидание, но на деле…
На деле девушка, к которой он испытывал странные, незнакомые ему нежные чувства, могла честно и в довольно жесткой форме отказать не только в свидании, но еще и в работе. Если он прав и безразличен ей, то стоит перейти черту, как София напишет заявление и исчезнет из его жизни.
Когда в душе возникает любовь, обычно логика перестает работать. И в душе поселяется страх, пусть даже и необоснованный.
— Вы обещали мне сценарий скинуть, — напомнила София, делая глоток свежего кофе. В ее глазах при этом появился блеск, а губы тронула еле заметная улыбка.
