- Он уже видел, - звучит с насмешкой откуда-то сверху.
Дергаюсь, задираю голову и хмурюсь, когда встречаюсь с серебристо-серыми глазами Яна.
- Ян! Нельзя врываться в мою комнату без стука и подкрадываться ко мне! – фыркаю я.
Он откашливается, сводит брови и произносит с оттенком вины:
- Извини. Просто я обыскался Даниэля. Переживал, что он из дома ушел.
- Внимательнее за сыном смотреть надо, - ехидно тяну.
Значит, вот о каком ребенке Ян говорил. Интересно, где его мама? Тоже в доме? Вот только девушки Яна мне здесь не хватало!
- Дан – мой племянник троюродный, - сообщает он прежде, чем я успеваю надумать еще чего-нибудь.
- А родители где? – уточняю чуть слышно, пока малыш занят часами.
- Нет их. Он сирота, - так же тихо отвечает.
Короткая фраза причиняет мне почти физическую боль. Взмахиваю внезапно повлажневшими ресницами и поспешно отворачиваюсь от Яна. Сжимаю губы, шумно выдыхаю через нос, пытаясь совладать с эмоциями.
- Даниэль, значит? – сглотнув ком в горле, бодро обращаюсь к малышу. – Я Мика, - протягиваю руку для приветствия.
Но Дан не спешит отвечать взаимностью, изучает мою ладонь с подозрением.
- Он не разговаривает, - комментирует Ян.
- М-м-м, а сколько лет? – спрашиваю я, пока моя рука так и зависает в воздухе.
- Почти три.
Чувствую, как теплая детская ладошка все-таки касается моей, и нежно сжимаю.
- Дану ставят задержку речи, - продолжает Левицкий. – И еще он плохо идет на контакт с людьми. Психологи подозревают…
- Замолчи, - говорю тихо, но твердо. – Не обсуждай Даниэля при нем. Дети все чувствуют, - укоряю его.
Жду агрессивной ответной реакции Яна, но, к моему удивлению, ее не получаю. Наоборот, боковым зрением замечаю, как он кивает.
- Знаешь, Даниэль, я бы на твоем месте тоже с ними не разговаривала, - продолжаю стискивать крохотную ручку в своей и радуюсь, что малыш не сопротивляется. – Что ж, будем вместе учить язык этих снобов, - подмигиваю ему.
Дан хоть не смотрит мне в глаза, но уголки его губ плывут вверх. От искренней детской улыбки в душе разливается приятное тепло.
- Даниэль, идем переоденемся к завтраку, - откашлявшись, хрипло говорит Ян. – И тебе тоже не помешало бы, - бросает мне как бы между прочим.
Вспоминаю о своем внешнем виде, смущенно поправляю влажные, спутанные волосы. И, ощутив на себе не по-братски откровенный взгляд, сильнее запахиваю халат.
Тем временем Дан сползает с постели и послушно идет к Яну. Слежу за мальчиком взволнованно. Не сразу понимаю, что именно зацепило меня в предложении Левицкого. А когда осознаю, то вспыхиваю от страха и недовольства.
- К завтраку? – подскакиваю на ноги и становлюсь между Даниэлем и Яном. – Ты собираешься бросить малыша на растерзание своей семейке… Адам'с?
Глава 18
Ян напрягается, складывает руки в карманы, но говорить что-то не спешит. Размышляет. Я же тем временем воспламеняюсь от негодования.
- Я уж было подумала, что здесь, - тычу пальцем в его стальную грудь, - хоть какие-то ошметки сердца есть. Но нет. Ты решил Дана вместо завтрака этим стервятникам скормить? – шиплю так, чтобы малыш не слышал.
- Левицкие обязаны принять Даниэля. Он – член нашей семьи. И пусть кто-то хоть попробует против высказаться, - чеканит Ян.
- Сам же только что сказал, Дан на контакт не идет, - пытаюсь достучаться. – И при этом он вынужден будет терпеть толпу ваших родственников.
- Наших? – цепляется за слово Левицкий. – Ты же утверждаешь, что это и твои родственники тоже? – выплевывает с сарказмом. – Или, наконец, созрела признаться во всем?
Понимаю, что оговорилась. И все потому, что действительно не считаю Левицких родными. Не могу и не хочу принимать их. Пусть у нас одна кровь, но этого недостаточно, чтобы стать по-настоящему близкими.
Однако Ян не в курсе моих мыслей и чувств. Тогда почему он задает странные вопросы?
- Признаться? – хмыкаю я как можно равнодушнее. – В чем?
Левицкий делает шаг ко мне. И еще один.
Я врастаю в пол. Назад не пячусь, потому что помню: где-то за моей спиной мнется на месте Даниэль, не понимая, о чем спорят взрослые. Боюсь толкнуть его, не глядя.
Поэтому позволяю Яну приблизиться вплотную, оставив между нашими телами буквально пару сантиметров, и коснуться дыханием моей щеки.
При этом руки он по-прежнему держит в карманах. Не трогает меня.
- Признаться в том, что ты не… - проговаривает чуть ли не по слогам, пока я случайно делаю рваный вдох и вбираю его запах. Знакомый. И отключающий разум.
Замираю и почти не дышу, ожидая окончания фразы.
- Доброе утро, Мика! – с грохотом распахивается дверь.
Выглядываю через плечо Яна и первое, что вижу: большой букет лилий. Их аромат мгновенно разносится по комнате. И хоть я терпеть не могу цветы, особенно с таким ярко выраженным запахом, но сейчас это мое спасение. От Яна и окутывающих меня мужских флюидов.
Левицкий оглядывается, но от меня не спешит отходить. Так и прикрывает своим огромным телом, будто защищает от незваного гостя.
Букет опускается – и из-за него показывается воодушевленное лицо, при виде которого я закатываю глаза, а Ян начинает пыхтеть, как перекипевший чайник.
- Эд? – одновременно выдаем мы с одинаковым возмущением.
Перевожу недоуменный взгляд на Яна. Ладно я недовольна раннему посетителю: врач Адама всю неделю прохода мне не дает. Пытается уговорить на сделку, но я непреклонна.
Вопрос сейчас в другом: почему Левицкий так зол?
- Не комната, а проходной двор, - неожиданно заключает он.
- Согласна, - фыркаю с вызовом и многозначительно смотрю на самого же Яна. Намекаю, что именно он здесь лишний, отчего тот злится еще сильнее.
В то же время Эд окидывает нас обоих критическим взглядом. Долгим, изучающим. И я вдруг вспоминаю, что мы с Яном все еще стоим вплотную друг к другу. Неприлично близко. Совсем не как родственники.
Отталкиваю брата, собираюсь еще и словами его «добить», но чувствую, как кто-то жмется к моей ноге.
- Даниэль, - улыбаюсь растерявшемуся мальчику и все-таки касаюсь рукой его макушки, взъерошив светлые волосы.
"Блондинчик, - мысленно отмечаю в который раз. - Как и я, - добавляю с какой-то необъяснимой гордостью.
- Идем, - Ян берет племянника за ручку и, несмотря на мое слабое сопротивление, уводит с собой.
Немного успокаиваюсь, когда вижу, что Дан доверяет Левицкому. Послушно следом идет, ладонь его теребит пальчиками.
Расслабленно вздыхаю, но тут же мрачнею, вспомнил про Эда. Он топчется на пороге, провожает задумчивым взглядом моего двоюродного брата, задерживается на племяннике – и только потом поворачивается ко мне.
- И как это понимать, Айболит? – шиплю я, как только Ян скрывается из вида.
Эд ухмыляется, отдает мне лилии. Пока я чихаю и лихорадочно соображаю, как избавиться от букета, мужчина нагло проходит в комнату, садится на мою кровать. Берет один из учебников, крутит в руках задумчиво.
- Польский? Давно пора, - откидывает книгу с таким видом, будто это змея особо ядовитая. – Вообще удивляюсь, что ты неподготовленная сюда явилась. Без знания языка на такую авантюру решиться…
- А я по жизни рисковая, - бросаю в него букет и вытираю ладони гадливо. – Стоп, какую авантюру?
- Я выяснил все, Мика. Со мной можешь не юлить. Но, безусловно, я молчать буду, - загадочно тянет он.
- Не понимаю, о чем ты, - растерянно хлопаю ресницами.
Нахмурившись, опускаюсь в кресло. Судя по всему, уходить Эд не собирается. Вместо этого он подается вперед, укладывает руки на колени и пристально изучает меня. Всмотревшись в мое недоуменное лицо, сводит брови и хмыкает.
- Хм, даже так? – спрашивает, скорее, самого себя. – Интересно.
- Эд, покинь мою комнату, - фыркаю я. – И «веник» забери. Зачем вообще притащил его?
- Чтобы потом у Левицких вопросов не возникло, почему мы так внезапно поженились, - обезоруживает меня своей уверенностью. – Мы ведь на виду здесь. И все должно выглядеть логично. Мы якобы давно знакомы. В этом Адам нам поверил еще в первый день. Встретились опять в его доме, судьба свела. Чувства вспыхнули с новой силой. Я начал ухаживать. Ты сдалась. Романтика, - улыбается во все тридцать два.
