Я встретил Джозефа, когда бездомный мужик в возрасте, Уилбур, добродушно предложил мне шляпу из фольги и рассказал всякую чепуху о конспирации от правительства и о том, как микрочипы вживляют в мозги ни о чем не подозревающих граждан. Согласно теории Уилбура, если хочешь создать помехи чипу, нужно носить такую шляпу. Джозеф вышел из своей аллеи в такой же гребаной шляпе и, посмотрев на меня, ухмыльнулся.
— Приношу извинения за него. Уилбур, — позвал он безумного чудака, — иди ко мне и расскажи одну из своих историй.
Но у Уилбура были другие планы.
— Нет. Я завожу друга, Джо.
Джозеф с жалостью и любопытством взглянул на меня.
— Теперь тебе никуда не деться. Он пометил тебя.
Прошло много времени с тех пор, как я с кем-то общался. И на этот раз я был рад этой компании.
Даже не спрашивайте, как это произошло, но спустя пять минут, мы сидели на аллее Джозефа в «шляпах» из фольги, а Уилбур рассказывал о тех временах, когда он выиграл у Элвиса в карты.
После рассказа Уилбура о том, как он встречался с Мэрилин Монро, он пошел спать, а мы с Джозефом остались. Я мог сказать, что этот паренек был хорошим. От него исходили волны спокойствия. Я представился, и он пожал мне руку по-доброму и крепко. Я никак не мог понять, почему этот чувак был бездомным. Попытался выяснить, но все, что он сказал, это:
— Мне лучше здесь, чем если бы я работал.
Около часа мы курили косяк, затем я пошел спать. Джо предложил мне свой диван на ночь, если мне негде остаться, и хотя мне некуда было пойти, я отказался.
Сейчас, неделю спустя, я все еще сижу на затхлом диване и играю в курни-и-передай-другому со своим новым другом.
Нам уютно в этой тишине, пока мы смотрим, как люди куда-то спешат. Они всегда куда-то спешат. Пять лет назад я тоже постоянно спешил. Пять лет назад я был одним из этих людей. Сейчас у меня есть все время мира.
Смотря в беззвездное небо, я спрашиваю своего компаньона:
— Ты скучал когда-нибудь?
Джозефу не нужно объяснять, о чем я. Он понимает.
— Нет.
— Даже немного? — давлю я. — Ты не скучаешь по милой тачке под задницей, крыше над головой? Ты даже не скучаешь по женщинам?
— Ладно, я скучаю по женщинам. — Он качает головой печально и вздыхает. — Ни одна телочка не хочет трахать бездомного. Это несексуально.
Под кайфом начинаю ржать. Я ржу, потому что это правда. Ржу и ржу, пока воспоминание о ее улыбающемся лице не скручивает мои внутренности. Затянувшись, выдыхаю и впервые честно говорю:
— Я скучаю по своей женщине. И по сыну. Я бы отдал все что угодно, лишь бы быть сегодня с ними.
Джо вытаскивает косяк из моих пальцев и затягивается. Выдыхая дым, выдает:
— И это не вариант?
Я качаю головой и смотрю в переулок.
— Нет, пока не решу все дела.
Он хлопает меня по спине.
— Тогда решай дела, бро.
Отклонившись на порванный коричневый диван, я закидываю руки за голову, закрываю глаза и выдыхаю:
— Ага. Работаю над этим.
Я не осознаю, что заснул, пока не просыпаюсь на диване Джо, в то время как самого Джо нигде не видно. Чувствую себя засранцем за то, что отобрал его место и вынудил уйти спать куда-то в другое.
Прошлым вечером я сказал слишком много. Больше я не увижу Джо. Никогда.
Встаю и потягиваюсь, затем вытаскиваю из кармана пачку бабла и подсовываю под мусорку, где, я заметил, Джо прятал свои гроши. Меньшее, что я могу сделать для него, — предложить чуточку комфорта и хорошую пищу, хотя бы ненадолго.
Запихиваю руки в карманы и ухожу из этой аллеи.
Джо ждет радость.
Я чувствую это.
***
В этой жизни я ценю не так много вещей. Знаю, исходя из моей прошлой жизни, это странно. Вероятно, я всегда думал, что то, что я ценю, в любое время может исчезнуть. Не ценить — значит не чувствовать потерю, когда все испарится. И теперь в мире, который сам создал, у меня мало друзей, но тех, что есть, — я ценю.
Я поднимаюсь по ступенькам к входной двери в дом. Слышу разговоры и смех, доносящиеся оттуда.
Ничего шикарного. Белый заборчик, грязный внедорожник на подъездной дорожке, небольшой садик с белыми цветами.
Мило.
Такой бы я не выбрал, но дом милый.
Я поднимаю руку и стучу. Не проходит и минута, как симпатичная, худенькая рыженькая девушка открывает дверь. У нее светло-зеленые глаза, а на носу куча веснушек. Ее улыбка увядает, когда она рассматривает мои татуированные руки и шею. Она спрашивает с любопытством:
— Чем я могу вам помочь?
Мысленно улыбаюсь. Я не нравлюсь ей.
— Был тут по соседству. Я ищу Нокса. Ты, должно быть, Лили.
Замешательство отражается в чертах ее лица.
— Правильно. А вы кто?
— Я Твитч.
Ее улыбка возвращается, и прежде чем я осознаю это, она набрасывается на меня. Оборачивает вокруг меня свои руки и сжимает меня.
— Ну почему же сразу не сказал? Так много о тебе слышала. Рада познакомиться.
А я просто стою, мое тело напрягается, а лицо искажается гримасой. Я не знаю, что делать. Поднимаю руку и неловко похлопываю ее по плечу. Затем слышу смешки из дверного проема, где стоит Нокс, привалившись к дверной раме и широко ухмыляясь.
— Она любит обниматься.
Я пялюсь на него.
Да неужели, Капитан Очевидность.
Похлопываю ее вновь.
— Рад познакомиться, Лили.
Пожалуйста, отлипни от меня.
Отстранившись, я ослеплен простой улыбкой на ее лице. Она красивая. Не как Лекси, но все же. Положив руку на мой локоть, она тащит меня в дом.
— Не так уж часто мне встречаются друзья Нокса. Я немного взволнована, стоит сказать. — Смотря на Нокса, она притворно нашептывает мне уголком рта: — Мне нужна информация. Если у тебя есть позорные истории о моем муже, мне нужно знать их… нужно было знать их еще вчера.
Мои губы дергаются.
— Посмотрим, посмотрим, но, кажется, у меня есть пару историй в запасе.
Нокс качает головой на женщину возле себя. Она буквально тащит меня на кухню.
— Я отплачу тебе, конечно же. Хм, домашний ужин и десерт?
Как по команде мой желудок урчит. Я поворачиваюсь к Ноксу.
— Она умеет готовить?
Нокс похлопывает себя по животу, очевидно, вспоминая свою последнюю еду.
— Еще как умеет.
Я смотрю на Лили, задаваясь вопросом, сколько могу выиграть с этого.
— Ты испечешь противень домашних печенек, и мы договорились.
Она хмурится, затем кивает.
— Печенья с арахисовым маслом и шоколадом, пойдет?
Я поворачиваюсь к Ноксу.
— Чувак.
Он мечтательно вздыхает и с любовью смотрит на жену.
— Я знаю.
Лили вытягивает стул из-под кухонного стола и вынуждает меня сесть.
— Что будешь? Чай, кофе, содовую?
— Содовую, если можно, спасибо.
Нокс садится напротив меня.
— Никогда не думал, что увижу тебя у себя в глуши.
Я смотрю на него.
— Нужно поговорить.
Он хмурится.
— Ты проделал весь путь из Австралии, чтобы поговорить? Телефонный звонок был бы куда дешевле, Т.
Я бросаю взгляд на Лили. Затем поворачиваюсь обратно к Ноксу и шепчу:
— Нужна помощь.
Нокс проводит рукой по лицу.
— Я вышел из всего этого. Теперь я семейный человек. Отец. Вожу детей в школу. Я в родительском комитете. Черт, да я занимаюсь волонтерством, Твитч. Что бы тебе ни было нужно, я не смогу помочь.
Черт. Это хреново.
Я не виню чувака. Если бы был на его месте, я бы делал то же самое. Наслаждался семьей.
Лили подходит с содовой в руке.
— Так ты был по соседству. Где ты остановился?
Я потираю виски.
— Ух, я еще не задумывался об этом.
Лили таращится на Нокса. Они переговариваются взглядами. Затем она смотрит на меня и улыбается.
— Ну, тогда все решено. Ты останешься у нас. — Я открываю рот, чтобы отклонить предложение, но она тут же затыкает меня, взмахнув рукой: — Никаких возражений. Я настаиваю. — Она встает и идет к гостиной, собирает игрушки и книги по пути. — Тут не очень много места, но у нас есть свободная комната с кроватью. Или эта комната, или раскладушка. И на твоем месте я бы не стала выбирать раскладушку. — Она поворачивает свое лицо ко мне и гримасничает. — Она пахнет как скисшее молоко.
