Кора, кажется, слышит меня, и при следующем мокром погружении в свои глубины она немного застывает, а затем вскрикивает. И конечно же, её горячие складки сжимают мой палец, почти ломая его, когда она бьётся в конвульсиях от экстаза.
— Ох! — она стонет с придыханием. — О, боже, Мэтт!
Я сижу неподвижно, пока её горячая киска снова и снова сжимает мой палец. Моё сердце стучит как барабан в груди. Неужели она только что выкрикнула моё имя в момент своего экстаза? Этой красивой девушке снился эротический сон со мной, её свёкром?
Когда она снова погружается в блаженный сон, я медленно убираю свой блестящий палец из её складок. Она снова стонет, ворочается, а потом вздыхает и успокаивается. Я смотрю на Кору, моё сердце колотится. Твою мать. Это действительно только что произошло? Но, глядя на её сочные формы, я знаю, что мне нужно больше, чем немного озорства со спящей Корой. Я буду нуждаться в ней, горячей, сладострастной и бодрствующей, готовой принять мою мужественность всем этим сочным телом.
* * *
Медленно я выхожу из комнаты, отчаянно пытаясь оставить хоть какое-то расстояние между искушением и собой.
Схватив всё ещё горящую лампу, я медленно спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в гостиную, чтобы как можно лучше осмотреть повреждения. Снаружи буря продолжает бушевать.
Чёрт, я действительно только что сделал это? Я трогал свою невестку, когда она спала?
Мрачно, я смотрю прямо перед собой, пока обдумываю это.
Блядь. Да, сделал. И она была чертовски сексуальной всё это время.
В этот самый момент у меня почти возникает искушение подняться наверх и проложить себе путь в её влажные глубины своей твёрдостью, к чёрту последствия, но я беру себя в руки.
Оставь Кору в покое. Дай ей немного покоя. Ты уже сделал достаточно.
Словно в ответ сверкает молния, освещая кушетку, и раскат грома сотрясает комнату.
Думаю, сегодня я останусь на диване.
Я иду на кухню искать спички и свечи. Найдя и то, и другое, я отношу предметы в гостиную и ставлю их на кофейный столик. Осторожно, чтобы не разжечь ещё один пожар, я зажигаю свечи, чтобы немного лучше видеть комнату.
В тусклом свете свечей и фонаря я вижу ущерб, нанесённый комнате совсем недавно. Не знаю, как долго бушевал пожар до моего приезда, но ущерб серьёзный.
Унылое зрелище — диван промок насквозь и весь опалённый. Один стул полностью уничтожен, его когда-то синий фланелевый узор превратился в беспорядок из почерневшего хлопка. Ковёр имеет лишь небольшое повреждение от воды и всего несколько небольших пятен, куда попали искры. Однако сам камин — это катастрофа: куча брёвен, пепла и обрывков обгоревшей ткани.
Я, держа лампу, подхожу ближе к камину, пытаясь увидеть, как обгорели стены.
— Святой ад.
Честно говоря, я думал, что ущерб будет серьёзным, но я не ожидал, что настолько.
Помимо нескольких обгоревших предметов мебели, вся стена у камина сильно пострадала от воды.
«Чёрт, — думаю я про себя, — утром я обязательно посмотрю, нет ли структурных повреждений, как только я смогу лучше всё рассмотреть». Потому что на данный момент, с мягким светом лампы в качестве моего единственного источника света, я могу только надеяться, что ущерб от воды ограничен этими двумя стенами.
Глядя на разрушения, я чувствую, как ко мне возвращается ярость. Я первый раз сильно хлопаю рукой по дивану, и она тут же становится мокрой от движения.
Как Кора могла так сглупить?
Я качаю головой, поправляя себя. Нет, она не глупая, просто наивная.
Я позволяю своим мыслям блуждать по образам спящей женщины наверху. Как её тёмные волосы растрёпаны по подушке, как она заснула, повернувшись ко мне. Как сексуально она выглядела только в трусиках и лифчике. Как я незаконно прикасался к ней, пока она спала.
Я чувствую, как мои штаны напрягаются в ответ на мои запретные мысли. Часть меня хочет разбудить её и сильно встряхнуть за то, что она, сглупив, устроила пожар. Но ещё больше я хочу разбудить её, целуя нежные губы, и слышать, как она стонет моё имя, пока я позволяю поцелуям спускаться по её шее к полным грудям…
«Стой», — приказываю я себе. «Тебе нужно придумать, что, чёрт возьми, ты собираешься сказать ей завтра».
Я начинаю ходить по маленькой комнате, мои туфли хлюпают по мокрому ковру.
Я был слишком строг с ней, признаю. Вздыхаю, зная, что утром мне нужно будет извиниться за то, что вёл себя как монстр.
Кора дерзкая, и я знаю из времени, проведённого с ней, что она ведёт себя намного жёстче, чем есть на самом деле. Ужин в честь помолвки был одним из самых душераздирающих событий, которые я когда-либо видел. Кора изо всех сил старалась поддерживать хорошее настроение для своих гостей, но всё время чувствовала себя потерянной из-за Марки.
Конечно, сегодня бедняжка не соображала. Я закрываю лицо руками и стону в них. Любой может ошибиться в отношении пожарной безопасности, особенно если его мысли заняты отменой свадьбы. Вероятно, она также перепугалась из-за бури и просто не могла ясно мыслить. Тем не менее, я был полным ослом по отношению к ней.
— Я должен извиниться перед ней, — говорю я вслух в тишину комнаты. Бросив ещё один быстрый взгляд на пострадавшую комнату, я качаю головой и клянусь контролировать свою ярость утром, когда принесу свои извинения.
Я задуваю свечи и несу их на кухню. Я кладу их в раковину, чтобы они вдруг не воспламенились и не создали новый пожар. Уставший, я беру лампу и возвращаюсь к дивану.
«Мокрый», — думаю я с пренебрежением. «К чёрту мою жизнь. Мне придётся спать на сыром диване».
Я позволил своему взгляду переместиться на потолок надо мной. Может быть, есть другие комнаты наверху. По крайней мере, я знаю, где найти простыни.
Осторожно, как раньше, когда Кора была прижата ко мне, я поднимаюсь по крутой лестнице. Фонарь отбрасывает тени на стену, пока я поднимаюсь, дрожа от холода. На площадке второго этажа я слышу тихое сопение из комнаты Коры.
Возможно, я должен проверить её. Меня беспокоит, что Кора вдохнула слишком много ядовитых паров чернил и жидкости для розжига, и я использую это как предлог, чтобы заглянуть к спящей женщине.
Тихо, чтобы не разбудить её, толкаю и без того приоткрытую дверь, ведущую в комнату Коры. Я ставлю лампу на пол у двери, чтобы она заливала комнату мягким светом — достаточным, чтобы видеть, но недостаточным, чтобы разбудить её.
Передо мной тихонько посапывает Кора, некоторые одеяла сброшены только для того, чтобы обнажить её пышную грудь, вздымающуюся и опускающуюся в мирном сне. Какое-то время я наблюдаю за ней, убеждая себя, что это просто для того, чтобы убедиться, что Кора дышит правильно, но также и для чистого удовольствия видеть, как её груди поднимаются и опускаются в таком идеальном ритме. Каковы они на вкус? Я пробовал, но этого было недостаточно.
Всё моё тело напрягается в ответ на волнующее видение, и я должен контролировать своё желание подойти к кровати и поцеловать её — на этот раз между её ног.
Но затем Кора ворочается во сне, бормоча что-то бессвязное, а затем её лицо сморщивается в ответ на что-то во сне.
Я позволил себе наблюдать за ней ещё несколько мгновений, не в силах отойти в сторону. Но, наблюдая за беспокойным сном Коры, я понимаю, что не могу поддаться искушению прикоснуться к ней или поцеловать её.
«Нет», — я качаю головой. «Ты уже сделал достаточно. Какой мужчина использует бедную девушку, когда она так уязвима? У тебя нет морали».
Виновато, я медленно выхожу из комнаты, решив оставить спящую красавицу в покое.
Вернувшись в коридор, я прикрываю дверь Коры, пока она не становится чуть приоткрытой, и делаю глубокий вдох. Я никогда ещё не был так искушён женщиной, никогда не хотел поддаться своей похоти с такой силой.
«Как она это делает со мной?» — размышляю я, пока иду по коридору в другую спальню, пытаясь найти место для сна.
