— Свет, привет! Это я опять. Что Василий никак не дает телефон своего друга?
— Ян, ты пойми, мы только начали с ним общаться. Я спросила он отказал, представь, что будет если я начну его шантажировать или надавлю.
— Представляю, прости, просто я дома, а тут…
Я опять не удержалась и разревелась.
— Ян, ты чего там плачешь, что ли?
— Да, ладно, привыкну, переживу. Ты хоть скажи Атлас у него?
— У него, у него. Вася при мне звонил, спрашивал.
Я разрыдалась еще больше. Вот оно счастье вроде рядом, а не заберешь.
— Ну не реви. Мы завтра с Васей в Шоколаднице встречаемся, на Тверской. Ты подходи часам к двум, может он тебе телефон даст, или со своего позвонит. Только ты это... сильно его не пугай. Он если что, мужик хороший и так бы не поступил, как Ромка твой, он его осуждает.
— А я вам свидание не испорчу?
Светка тяжело вздохнула.
— Да приходи, чего уж там, я ему заранее сообщу, что ты зайдешь на огонек. Скажу, что переживаю за тебя.
— Спасибо, Свет, ты настоящий друг.
Я немного успокоилась. С Атласом все в порядке, завтра может, поговорю с этим похитителем.
Спала я спокойно. Утром собиралась долго, чтобы как-то понесчастней выглядеть, как в фильме “Невыносимая жестокость” — пришла героиня в зал суда в розовом таком домашнем платье и все присяжные умилились, какая, мол, домашняя женщина. Вот и я тоже решила надавить на мужские инстинкты, но не как в “Основном инстинкте”, а то Светка меня убьет. Приду вся такая девочка-девочка, хрупкая, голубоглазая, с косичками.
Надела я нежно-голубой сарафан под цвет моих глаз, кеды и заплела две французских косы. Краситься не стала, так я вроде как моложе выгляжу. Приехала я вся такая фея “Динь-динь”. Зашла в зал, смотрю — сидят голубки, улыбаются друг другу. Увидела я Василия у меня аж под ложечкой засосало, захотелось треснуть его хорошенько, чтобы не выпендривался.
— Всем привет, — весело поздоровалась я.
Василий подобрался. А мне неприятно стало, что это я — монстр, какой, чего все от меня шарахаются? Я села за столик к ним.
— Здравствуй, Яна.
— Вась, ну может, ты поможешь Яне? Она же тоже Атласа любит. Вот у тебя никогда не было домашнего любимца?
— Ян, с Платоном…
— С Атласом, — не сдержалась я.
— В общем, я вчера звонил Роману, собака у него. Жива, здорова, вроде даже тявкал весело где-то на заднем фоне.
— Весело? — со слезами на глазах спросила я. Это что ж значит, Атлас по мне вообще не скучает? По Васиному выражению лица я поняла, что поговорить с моим соседом- артистом мне не удастся. И все, тут начался потоп, хорошо, что я не накрасилась.
Сначала у меня скатилась одна слеза, потом другая. Появилась мысль пойти пореветь в туалете, а потом я подумала, а пускай Вася смотрит, как я страдаю, может со стыда сгорит и телефончик мне даст. Тут подскочила Светка, обняла меня и стала успокаивать.
— Ну, ты чего? Ну, вернется он еще на свой участок, там и поговоришь с ним.
— Да я как посмотрю дома на пустую лежанку или миску Атласа, меня аж всю переворачивает. Я ж совсем одна осталась!
— Ну почему одна? А я, а Ирка, мама с папой у тебя есть?
— Мамы только тут и не хватает!
Василий вжался в угол и смотрел на меня жалостливыми глазами. И тогда начала я рассказывать ему свою грустную историю, как напугала Романа, совершенно случайно, придержав его, чтобы он не упал за его булку. А он после этого сбежал, а я не хотела ничего плохого, просто так получилось. Хоть бы собаку мою не трогал. В конце моей речи Василий протянул мне салфетку и пообещал:
— Я поговорю с ним.
Когда я посмотрела на Светку, то увидела, что она еле сдерживается от смеха. Смешно ей видите ли! В общем, я решила закругляться с этим цирком. И попрощавшись со всеми, взяв с Василия обещание поговорить с Романом серьезно, грустно пошла к своей машине. Я покажу тебе небо в алмазах Ромашка — кака….
Как оказалось, это тоже не помогло. Надеюсь, Василий после моего спектакля хорошо промыл мозги этой Ромашке перерощенной.
Две недели я моталась из Москвы в Сосновый бор, чтобы не проворонить, когда Роман свет батькович появиться, чтобы взять его уже не за булочки, а за кое-что другое, тоже драгоценное и стрясти с него МОЮ собаку.
Чтобы не грустить, я работала в офисе, инспектировала развивайки. В детский сад решила больше не приезжать. Позвонил мне их начальник, после моей инспекции и говорит:
— Яна-джан! Рахат - лукум сердца моего. Зачем так поступаешь? Мы с тобой договорились? Я мужчина деловой. Ты женщина красивая. Зачем рабочих обижаешь? Почему не доверяешь? — укоризненно выговаривал он мне и я устыдилась.
А что он хотел? Стресс у меня, вот только мама всегда меня учила, что никого не волнует моё эмоциональное состояние. Делай своё дело правильно. Чего я правда до людей докопалась? Ну не вывезли мусор какой-то - время же еще есть?
Но, по всей видимости, зря я доверилась этими гастарбайтерам. Потому как приехала я, когда парни должны были мне сдать объект. Зашла, а там всё как было, в моё последнее посещение, так и осталось. А еще и ламинат, гипсокартон, краска и все прочие, что закупалось, куда-то исчезло.
Сначала я позвонила Азиму. Абонент оказался не абонент. Потом уже их начальнику, повторилась та же история. И тут я поняла, что мужики меня опять кинули. Время было позднее, начинать поиски, писать заявление в полицию, искать мафию, чтобы их нашли, и жестоко отомстили, я не стала. Решила до утра об этом не думать, чтобы совсем не раскисать, так как мне еще ехать в Сосновый бор, вдруг Ромка под горячую руку подвернется.
По пути я думала, что могу сделать. До открытия детского сада оставалась неделя. Однозначно мне нужна новая строительная бригада, проверенная и надежная. Придется доплачивать за срочность, ну ладно, главное вовремя открыться. Мы уже набрали две группы детей, которых нам приведут. Рекламные банеры уже месяц висели по району, призывая мамочек, приводить детей в гости к Кенгуру, где их будут правильно кормить, поэтому я могу и сама что-то делать, если нужно. Завтра поеду с экономистом закупать стройматериалы. “Ум тоже покупается” — вспомнила я.
Пришла домой, села на диван, сижу, смотрю в одну точку и понимаю, что нет у меня никаких сил встать, пойти поесть, умыться. Гипнотизирую стену напротив. И вдруг звонок. Не хочу никого видеть. И тут слышу веселый лай. Атлас что ли? Я подскочила, побежала к калитке. Только открыла, мой пес пулей влетел на участок, покружился вокруг меня, облизал мне руку, я присела на корточки, обняла его и мне полегчало. Долго в моих объятиях пес сидеть не мог, вырвался и стал круги наворачивать между мной и Романом. Я пошла в дом, Атлас несся за мной. Он забежал на кухню, понюхал свою миску, тявкнул, типа:
— Ты чего не ждала меня, давай — корми, чего стоишь?!
Я пошла, насыпала корму, приговаривая:
— Ты мой хороший, проголодался, соскучился. Где ж ты был так долго? — хотела добавить “кобель”, но решила, что с двуногим вообще разговаривать не буду.
Атлас весело чавкал.
На Романа внимания не обращала, глаза б мои его не видели. А он по-хозяйски зашел за нами на кухню, привалился к косяку двери, руки в брюки, стоит, смотрит.
— Как дела?
— Нормально, — а у самой сердечко екает, какое нормально?! Ну, хоть Атласа вернул.
— Хорошо выглядишь, похудела даже.
Я зыркнула на него, сказала бы я, чьими стараниями, я похудела, но промолчала. Не отдам ему собаку больше. Села перед Атласом, глажу его, молчу.
— Ян, ты прости, что я так, не предупредив, уехал.
Молчу, не отвечаю. Не прощу. Роман постоял немного. Прошел на кухню, взял стул, сел на него. А я на него внимания не обращаю, сижу, Атласа наглаживаю.
— Я тебе Платона привез.
Меня покоробило, но поправлять не стала. Сидим мы, значит, дальше молчим.
— Ладно, Ром, — вставая, сказала я, решив прекратить это молчание. — Привез, теперь иди. Мне спать пора, завтра на работу.
