тому же билеты куплены, отель заказан, Кристина собирает бикини. Нет, папа, мне не шестнадцать лет.
Я бы мог все это высказать в лицо отцу, но не стал, к тому же Ольга сидела с таким важным видом, замораживая своим холодным взглядом.
Ничего не ответил, вышел, хлопнув дверью, секретари в приемной испуганно вздрогнули. Всего трясло от злости и негодования.
– Не советую перечить отцу.
Протяжный голос Ольги Леонидовны, чуть уловимый аромат такого же, как и она сама, холодного парфюма. И как она так быстро и тихо вышла?
– А я не нуждаюсь ни в чьих советах.
– Зря.
– Слушайте, вы ведь у нас помощник генерального, так вот помогайте, перебирайте документы, фиксируйте встречи и звонки, а в нашу семью не лезьте, вам в ней никогда не быть.
Задел. Вижу, задел. Но женщина не подала и вида, лишь уголки губ чуть дрогнули.
– А вот это вы точно зря, Михаил Дмитриевич, я глубоко ценю и уважаю вашего отца как превосходного руководителя…
– Ой, все, хватит, меня уже тошнит от вашей лжи и притворства.
– По себе судите?
– Бессмысленный разговор, но вы меня, по глазам вижу, поняли.
Не стал дожидаться ответа, вышел из приемной, спустился на свой этаж, вызвал своего заместителя, ведь для чего-то он мне нужен? Вот и будет в мое отсутствие руководить. Надеюсь, не завалит весь отдел.
– Он ушел?
– Да, но не думаю, что всему сказанному он последует.
– Конечно, нет, Миша всегда был упрямым, поэтому стоит принять чуть более радикальные меры, – Дмитрий Борисович посмотрел на своего помощника. Ольга хорошая, исполнительная, без нее было бы совсем трудно после ухода Светланы, но он прекрасно видит, что к нему у женщины не только деловой интерес. – Всего один звонок – и для него закроют небо. Потом «спасибо» еще скажет, семья важнее всего.
Маргарита
Дорога до дачи Вишневского оказалась не такой быстрой. Софи задала по пути миллион вопросов, я ответила в лучшем случае на десяток, потому что девочка сама же давала разъяснение.
Смотря на нее, все больше задумывалась о том, какими нужно быть ужасными родителями, чтоб вот так бросать такого чудного, развитого ребенка одного, не уделяя ему родительского внимания, в котором он нуждается в первую очередь.
Никакие няньки, гувернантки, репетиторы и развивающие кружки, что, безусловно, хорошо, не заменят материнского тепла, отцовского участия и любви лучшего мужчины на свете, которым должен быть папа. Уж про отсутствие отца в жизни девочки мне есть что рассказать.
Отец – идеал, пример, друг, наставник, а его взаимоотношения с матерью –пример модели поведения между мужчиной и женщиной. Нет, я не сама до этого додумалась, психолога одного читала после расставания с Эмилем. Моя маман, конечно, не права, что все еще ненавидит папу, но в этом вся Матильда, ее эмоции – это сплошные крайности. Она резка, категорична, но хорошая мать.
А вот я слишком глубоко погрязла в своих мечтах и строительстве несуществующих замков будущего с мужчиной, которому оказалась не нужна. Да, есть, конечно, дети в более ужасном положении, чем Софи, но то, что родному отцу она не нужна, а о матери даже вспоминать не хочет, говорит о будущих серьезных проблемах, и тут без психолога не обойтись.
Все-таки зря я читала те книги по психологии без них как-то проще, ничего не анализируешь и не копаешься в себе, живешь и не знаешь проблем.
Пес спал на переднем сиденье, мы с Соней были сзади, перед выездом из города мне пришлось зайти в супермаркет, купить еды нам и корм собаке. Федор с деловым видом протянул мне белый конверт, словно вручал премию. Там была банковская карта, внушительная сумма денег из красно-коричневых купюр с изображением памятника Муравьеву-Амурскому на фоне Хабаровского утеса и письмо.
Мой отвратительный заносчивый шеф снизошел до письма? Это что-то новенькое. Развернула сложенный вдвое лист бумаги, поморщилась, не ожидая ничего хорошего:
«Карта на продукты, Федор все объяснит и покажет, с отделом кадров я все уладил, ваша премия и еще немного на новую сумку. Будут вопросы, лучше пишите, звонки могут быть дорогими. И да, у Софии аллергия на цитрусовые».
Однако.
Как у него все просто.
Ну, впрочем, ничего нового я не ожидала, Михаил Дмитриевич все разъяснил мне утром, когда Стивен получил мою сумку доедать после прогулки, а девочка ела кашу.
– Цветкова, я вполне серьезно, без шуток и приколов, это вообще не в моем стиле. Вы станете няней для Софии?
– Я примерно представляю, что в вашем стиле.
– А вот хамить не надо.
– Я еще не начинала, – и откуда во мне взялась эта дерзость?
– И не стоит. Итак, Маргарита, как вас по отчеству?
– Ой, да не пугайте меня, не стоит мне привыкать к отчеству, молодая я еще.
– Как скажете. Так вот, я предлагаю вам сделку: вы сидите с моей чудной дочерью и милым псом, – Вишневский указал на довольную и пакостную морду пса, что теперь терзала ремешок от сумки. Я стерла скупую слезу и проводила ее в последний путь. – Получаете приличный гонорар, проводите время в чудесном месте на берегу реки, загораете и лопаете фрукты за мой счет.
– А после?
– Что после?
– Я не буду вашей секретаршей, у Дороховой это получается лучше.
– Это шантаж? А вы, Маргарита, не такая простая, как кажется. Блондинки все хитрые?
– При чем тут все блондинки?
– Проехали. Так что вы хотите?
– Двенадцатый этаж.
– Ого, у вас есть амбиции, мне нравится.
Вишневский тогда сощурил глаза, поправил челку, упавшую на лоб, оперся о дверной косяк. В простой черной футболке, облегающей широкие плечи, и джинсах он выглядел иначе, даже засмотрелась, но что там у него за татуировка, так разглядеть и не смогла. А вот что у него серые глаза, густые ресницы – это я запомнила, но этого делать категорически нельзя было. Мне вообще сейчас не стоит думать о мужчинах.
Мой ответ, что я хочу, был ходом ва-банк, мама говорит, надо быть хитрой, самое время для этого. Сказала, а сама думала, сейчас пошлет меня, но только улыбнулся, у меня сердце дрогнуло, так явно это почувствовала.
Ну, нет, только не хватало в него влюбиться. Он даже не в моем вкусе.
– Я подумаю.
– Всего лишь подумаю?
– Да,
