окну, тут же вернувшись обратно. Она стояла напротив домика и с кем-то разговаривала по телефону. Злилась, молотя кулаком свободной руки воздух, пинала камни под ногами.
Что-то явно пошло не по плану.
Злорадство так и рвалось из меня. Но, с другой стороны, если что-то действительно пошло не по плану, то ублюдок Луневича мог просто ее кинуть. А это плохой сценарий лично для меня.
Поняв, что блондинка никуда не исчезнет после завершенного телефонного разговора, быстро вернулся на исходную позицию на стуле. Плед на плечи возвращать не стал. Не нужен. Завел руки за спину, вдел запястье обратно в «браслет» и приготовился встречать девицу, которая уж слишком неспешно вошла в дом.
В ванную заходить не стала. Вместо этого начала шуршать пакетами, включила чайник, а минут через десять стало понятно, что она решила что-то приготовить. Еще минут через двадцать блондинка пришла ко мне в ванную комнату с кружкой кофе, тарелкой гречки и ложкой в руках.
— Сегодня без изысков. Гречка с тушенкой, — произнесла она вялым голоса и села передо мной на крышку унитаза.
— Что с настроением, цветочек? — подтрунил я над ней, когда ни через минуту, ни через две она не подняла на меня взгляд, а просто молча ковыряла ложкой в тарелке. Сама не ела и мне не предлагала.
Вчерашнее ее представление я раскусил довольно быстро — уж слишком резкая смена настроения от игривой сучки до робкого цветка. Ровно так же она переключилась, когда показывала мне свои актерские способности, навязывая стокгольмский синдром.
Голубые глаза плавно поднялись на меня. Сосредоточенный прямой взгляд застыл на моем лице. О чем она думала, угадать было невозможно. Казалось, что она вот-вот расплачется, что было весьма абсурдно, учитывая ее характер, с которым я успел познакомиться за эти дни.
— Ничего, — выронила она хмуро и прочистила горло, чтобы голос казался более уверенным. — Кушай.
У губ моих оказалась ложка, наполовину заполненная гречкой.
— Не хочу, — чуть отстранился я.
— Не будь мудаком хотя бы сейчас. Просто поешь и всё, — смотрела она мне в глаза. Выжидающе так, почти с мольбой.
Сучка прокачала за ночь актерские способности? Похвально. Почти.
— Если не стану — заставишь?
В ярких глазах что-то едва заметно сверкнуло. Как молния на дальнем горизонте. Согласно чему-то кивнув, она оставила ложку в тарелке и поставила ее на тумбочку близ раковины. Взяла кружку с кофе и отпила глоток. Горячий.
— Кофе? — предложила она, заметив, что я сухо сглотнул, искренне скучая по этому напитку.
— Нет, — сказал я уверенно.
Попахивала вся эта хрень забастовкой с моей стороны, но и кормиться с ее рук мне не хотелось, пока я не пойму причину перемены ее настроения.
— Попей, — поднялась она с унитаза и встала между моими расставленными в стороны ногами. — Ну! Немного.
На губах ее при этом действе заиграла странная полуулыбка — как намек на некий замысел или хитрость.
— Нет, — ответил я твердо. И, глядя на нее снизу вверх, проигнорировал тот факт, что моей нижней губы коснулся край горячей кружки, от которой поднимался насыщенный запах кофе.
— Всего глоточек. Ну же. По-хорошему, — настаивала она, и я почувствовал, что угол положения кружки начал меняться, а затем горячий напиток и вовсе вытек мне на штаны, едва не обварив яйца.
— Твою мать! — рыкнул я и резко встав, опрокинул стул, на котором сидел. Рука, освобожденная из наручника, рванулась было вверх, но вовремя была мною приторможена от того, чтобы придушить белобрысую сучку. — Какого хрена ты делаешь?!
— Угощаю тебя кофе. Не захотел через рот — втягивай членом. Вкусно? — дернулась вопросительно ее бровь.
Сделал шаг к ней, оставив между нашими носами считанные сантиметры.
— Придет время, и я прикончу и тебя, — выдохнул ей в лицо.
— И меня? — не испугалась она ни на мгновение. Лишь гордо вздернула нос, чтобы с насмешкой заглянуть в мои глаза. — Отличный план. Надежный, как швейцарские, блять, часы.
— Не тебе тягаться со взрослыми дядями. Доиграешься, девочка.
— Конечно, доиграюсь, — согласно кивнула сучка и скучающе вздохнула. Опустила взгляд на мою грудь и подушечкой указательного пальца собрала каплю кофе над моим соском, отправив ее себе в рот. — А теперь, дедуль, раздевайся.
— Зачем?
— Мыть тебя буду, дедуль. Или ты так и будешь сидеть в мокрых штанишках и вонять трехдневным потом?
Она не ждала моего согласия. Оно ей, вообще, в хрен не упиралось, так как девчонка уже расстегивала на мне штаны, при этом не переставая смотреть в мои глаза.
Расстегнула и стала спускать их ниже, присаживаясь при этом и сама. И снова этот ракурс, как у машины, когда она меня обыскивала.
Ухмыльнулся, наблюдая за ней.
Тонкие пальцы ловко развязали шнурки моих берцев и ослабили шнуровку.
Придерживаясь за мои ноги, девчонка плавно встала и задело своей грудью мою.
— Вышагивай из обуви и штанишек. Быстрее, — добавила она, когда я не шевельнулся.
Только сейчас понял, что пистолета у нее нет. по крайней мере, не было в руках и не видно под объёмной футболкой. Если только за поясом шорт сзади.
Взвесив наши шансы в рукопашке, поочередно стянул берцы, а затем и вышел из штанов. Не мешкая, девчонка вцепилась резинку боксеров и потянула их вниз.
— Их можно и оставить.
— Будешь мыться в трусах? Не очень-то это удобно и разумно.
— Оставь, — бросил я коротко.
— А ты меня останови, — чуть сощурились ее глаза. — Ручками, дедуль, а не
