«сиди!».
— Да, — кивает Марк. — Живет тут в паре кварталов. Вчера, правда, ногу сломал. Чудак-человек. Захотел напоследок с горы съехать. Лыжа под корягу попала, а этот чувак теперь в гипсе валяется. Вчера вечером позвонил. Попросил из травмы забрать.
Архип негромко посмеивается. И отхлебнув из высокого стакана минералку, вздыхает шутливо.
— Главное, что не Демьяновский…
— Ты говоришь о моем брате, — возмущенно напоминает Таня. Раздраженно мотает головой и негодующе смотрит на Василиди.
— Да знаю я, Танечка, — светски улыбается он.
— Нет, Дёма пока невыездной, — смеется Миша Агафонов. — У него сейчас другие проекты на уме. Камилле вот-вот рожать. Так он от нее не отходит. Работает дома.
— А мы живем на работе, — довольно усмехается Архип. Приобнимает меня за плечи.
— Кажется, Милана проснулась, — заслышав хныканье, киваю на открытую дверь террасы.
— Я сам, — подрывается Василиди и через минуту возвращается с розовой от сна дочкой. Голова малышки лежит у него на плече, а ручки доверчиво обвивают шею. Вот как я могу уйти от Архипа, если дети его любят и мало что понимают в наших отношениях. Да и не нужно их посвящать!
Милана тянется ко мне. Архип сажает ее на диван и, гладя маленькую ножку, снова возвращается к интересующему вопросу.
— А что за мужик? Я его знаю?
— Навряд ли, — пожимает плечами Марк. — Но я вас сразу познакомлю. Пусть только на своих двоих ходить начнет.
— А кто он? — не унимается Архип. — Ваш родственник?
— Да не дай бог, — отмахивается Марк. — Просто здешний мужик. Я всю его семью знаю… И доверяю очень.
— А ты, Миша?
— Да. На сто процентов, — кивает Агафонов. — Тоже подумываю свою долю на него оформить. А то как придерутся налоговики с этим идиотским дроблением бизнеса…
— А у нас нет такого человека, — дурашливо разводит руками Архип. — Поэтому я вхожу в этот проект как Янна Сергеевна Василиди.
— Да ну? — удивленно крякает Агафонов. — Хороший выбор.
Замечаю, как у него дергается бровь, а в глазах пляшут хитрые черти. Но Мишка быстро берет себя в руки и сохраняет полную невозмутимость.
Интересно, что происходит? И к чему весь этот кордебалет с лебедями… то есть с доверенными лицами? И прижимая к себе хныкающую дочку, я осторожно предупреждаю мужа.
— Архип, мне нужно покормить Милану.
— Сейчас поедем, — тут же соглашается он. Просто золото, а не человек.
— Надо заехать в Горки-город, — небрежно замечает он, сворачивая с Газпрома на основную трассу. — Там всего на пять минут… Насчет регаты хочу перетереть.
— Завези нас к Макаровым и езжай, — не уступаю я. — Милана даже одной минуты ждать не станет. И близнецы разберут Дуськин дом по кирпичику.
— Уговорила, — закатывает глаза Василиди. — Я, когда буду выезжать, позвоню. Чтобы быстро собрались, Янна.
— Хорошо-хорошо, — киваю мужу и, как только Крузак тормозит около знакомых ворот, торопливо выскакиваю на улицу. Наблюдаю, как муж, выйдя следом, достает из детского креслица дочку и ставит ее на ножки.
— А теперь сама, принцесса, — улыбается радостно и, услышав недовольное «неть», весело хохочет.
«Кажется, эту девушку обломать Архип не сможет», — усмехаюсь тихонечко и, взяв дочку на руки, захожу во двор, где на детской площадке играют малыши. Дуська с Тоней о чем-то переговариваются. А Илья с отцом колдуют над мангалом.
Внезапно, словно на обжигающий взгляд, поднимаю глаза к окнам мансарды. Зашторенным и безжизненным.
«Никого там нет. Все здесь», — убеждаю саму себя и инстинктивно вздрагиваю, чувствуя странное беспокойство.
— А где Алина и Настя? — интересуюсь у Евы.
— Дома остались, — несется со всех сторон. Хочется узнать про мансарду. Но Миланкин плач заставляет меня передумать.
— Пойдем в дом, — берет меня под руку Евдокия. — Покормим эту красавицу и поболтаем. Мне есть что тебе сказать, Яночка!
Когда Дуська что-то вещает загадочным тоном, жди неприятностей. Старая, проверенная примета, со времен детского сада. Но сейчас у меня кружится голова. Видимо, я еще не совсем пришла в себя после болезни. А на руках ноет Милана. Поэтому таинственные пасы Дусинды я пропускаю мимо ушей. А зря!
— Как ты относишься к моему брату? — неожиданно спрашивает она, когда Милана, съев пюре с курицей, убегает к старшим детям смотреть мультики.
— К Илье? Нормально, — отвечаю в изумлении. — Почему ты спрашиваешь.
Беру со стола грязную тарелку. Направляюсь к раковине.
— Да подожди ты, — нетерпеливо вздыхает Евдокия, забирая из моих рук детскую посуду. — Я про Никиту тебя спрашиваю, — бросает отрывисто. И во все глаза смотрит на меня. Зараза!
— А что с ним? — интересуюсь как можно равнодушней.
— Ты его любишь? — продолжает допрос мой личный дознаватель.
Задыхаюсь от смятения. Чувствую, как щеки заливает предательским жаром. Хватаюсь ладонями за лицо и еле-еле справляюсь с диким желанием разреветься.
Поймана с поличным! Хорошо хоть не в присутствии Василиди.
— Ну, я поняла, — кивает мне Дуська.
— Голова болит. Давление, наверное, поднялось, — пытаюсь оправдаться я. Дуську я люблю. Но Никита — это моя вечная тайна и боль.
— Если хочешь, можешь подняться на второй этаж. Там гостевая одна свободная. Полежи, пока дети заняты.
— Архип скоро должен приехать, — мотаю я головой и слышу какой-то стук на лестнице. Как будто кто-то прыгает по ступенькам.
Поворачиваю голову и застываю, когда в дверном проеме появляется Никита. Огромный. Красивый. И с загипсованной ногой.
— Привет, — выдыхает тихо и, припадая на костыль, ковыляет ко мне.
— Как тебя угораздило? — мяукаю жалобно. Во все глаза смотрю на Макарова, назло которому я вышла замуж за Архипа. Вот только до Никиты не дошло тогда ничего. Сейчас тем более.
— Ехал, задумался о любимой девушке и не заметил корягу, — улыбается он и осторожно отводит в сторону мои волосы. Зарывается в них пальцами. А я стою ни жива ни мертва. Словно вспугнуть боюсь.
— Дети рядом, — шепчу, стараясь прийти в себя. — Увидят, скажут отцу.
— Ты боишься его, — глухо рычит Макаров и, усевшись поближе к столу, тянется к вазочке с конфетами. Разворачивает одну. Потом закручивает фантик снова.
Никита не любит сладкое. А значит, хочет занять руки. Боится не совладать с собой.
Обессиленно опускаюсь на диванчик. И даже не знаю, что ответить. Мы же такая идеальная пара с Василиди. Тоня с Алиной в курсе истинного положения дел. А вот своими признаниями давать Никите оружие против себя я не намерена. Слишком опасно. Пять лет прошло! Целых пять лет! Человек мог измениться.
— Я люблю тебя, — смотрит прямо в упор. Давит взглядом. Словно пытается высмотреть в моих глазах ответное признание.
— Уже поздно говорить о чувствах, — мотаю я головой и даже хочу зажать ладонями уши, чтобы не слышать
