Аркадий лично следил за тем, чтобы строптивый пациент был всем доволен и не сбежал, он даже разрешил Анжеле приходить и быть с Гербертом почти круглосуточно. Но тут уважаемый профессор просчитался, оказав Герберту медвежью услугу. Нервы и так были на пределе, а тут еще Анжела со своей любовью! Не слышала, не понимала и не хотела принимать, того, что они расстались. Расстались еще там, дома, в родном городе, за неделю до того, как он улетел сюда в клинику на обследование.
Когда тоска накатывала очередной волной, когда казалось, что стены палаты давят, Герберт приезжал сюда, к этому затерянному в парке пруду. Только здесь он мог посидеть в тишине и покое, думая о жизни.
Вернется домой после операции, наймет ландшафтного дизайнера, пусть выкопает на территории рядом с домом пруд. Конечно, такой большой не получится сделать, но вполне приличный – это запросто. И рыб надо запустить. У воды хорошо думается о жизни.
Не о жизни вообще, а своей, отдельно взятой.
Зачем он живет? Ему в этом году исполнилось 45 лет. Не самый плохой возраст для мужчины, но это если у тебя есть ради кого жить. А ради кого живет он? Ни жены, ни детей.
Ради сестры? Смешно и глупо. У сестры своя жизнь, и уже давно. Сестра старше его на 11 лет, но все чаще ему кажется, что это он старше и опытнее. Нет, он никак не зависит материально от сестры. Даже наоборот, помогает племянникам, оплачивает их учебу, но близости между ними нет и не может быть. Жизнь в разных городах накладывает свой отпечаток.
Друзья? Точно не ради друзей. Впрочем, и тут жизнь все расставила по своим местам – как оказалось, верный друг у него остался только один. Вот у Пашки личная жизнь бьет ключом: друг, наконец-то, нашел свою королеву. Снежную королеву. Умную, красивую и удивительно ранимую женщину. Сегодня Павел и Аглая пригласили его на свою свадьбу. Конечно, он будет у них на торжестве, куда ж он денется. Тем более что там будет только узкий круг из близких друзей и родных.
Друзей… Теперь их не трое. Эх, Саня, Саня! Слил свою жизнь в унитаз. Пришел бы, поделился проблемами, они бы с Пашкой помогли, решили бы его проблему. А он выбрал подлог Пашкиного завещания, рейдерский захват Пашкиного же производства и похищение его дочери.
Тьфу, зараза! Мерзко и гадко на душе от предательства одного из лучших друзей.
Герберт машинально потер больную ногу, вспомнив недавние события. Пусть не в его жизни, а в жизни лучшего друга, но предал-то их другой лучший друг, и предал обоих. Предал их дружбу, слив в отхожее место то, что началось еще со службы в армии.
Хорошо, все-таки, что здесь нет скамеек и, как следствие, нет гуляющих. Лично ему скамейки не были нужны – он уже сидит. Герберт усмехнулся своим мыслям и замер, глядя на воду. Замереть было отчего: на водную гладь только что опустилась пара белоснежных лебедей.
Звук, раздавшийся из кустов, заставил мужчину дернуться, развернуть свою коляску в сторону кустов и прислушаться: в кустах кто-то определенно был – оттуда доносился шорох и слабый писк. Пока он прислушивался к звукам из кустов, чуть не пропустил появление на берегу еще одного любителя тишины и уединения.
Это была женщина. Она вышла к берегу пруда очень тихо, он бы даже сказал, бесшумно. Не будь он реалистом, честное слово, решил бы, что женщина нереальная – так тихо живые люди не передвигаются. В первые секунды дама так же замерла, глядя на водную гладь и красивых птиц на ней. Мужчину и женщину разделяло лишь дерево, растущее на берегу. Звук из кустов повторился, и она, повернув голову на звук и даже выглянув из-за дерева, прислушалась.
– Там кто-то есть! – почему-то шепотом произнесла она, обращаясь к мужчине. – Вы слышите?
– Если я передвигаюсь на коляске – это не значит, что я глухой! – мужчина усмехнулся.
– Считайте, что вопрос был риторическим, – женщина перевела на мужчину взгляд и неожиданно закончила:
– А, это Вы! – и странно усмехнулась.
Удивления в ее голосе не было. Была констатация факта.
Восклицание, вырвавшееся из уст женщины, прозвучало до обидного снисходительно. С чего бы вдруг такие интонации в ее восклицании? Разве они знакомы? А ведь она его узнала, а потому не удивилась его словам, прозвучавшим довольно резко по отношению к незнакомой женщине.
Герберт опешил, услышав эти слова женщины и тон, которым они были сказаны, а женщина уже шагнула в кусты, присела там, что-то развязывая и шурша полиэтиленом. Послышались сдерживаемые ругательства. Судя по витиеватости и сложности оборотов, используемых незнакомкой, она была дамой образованной и ругательства применяла редко, но по существу и явно лишь для усиления передачи эмоционального настроения. Сейчас, видимо, был как раз такой случай.
Через несколько секунд она встала и развернулась к Герберту, в руках у нее был маленький рыжий котенок. Он умещался на ее ладони и трясся всем своим маленьким тельцем.
– Вот скоты! Живого в пакет? – мужчина в ругательствах был более откровенен. – Цел?
– Да. Напуган только. Трясется как осиновый лист. Надо бы его ветеринару показать. Видимых заболеваний нет, даже глазки не больны.
– Глазки? – мужчина переспросил машинально.
– Да, глазки. Чистые, значит, котенок не из уличных, – женщина сказала это спокойно, разъяснив как маленькому. На мужчину она при этом не смотрела, продолжая осматривать котенка.
Женщина уже расстегнула плащ на груди, собираясь спрятать котенка у себя за пазухой.
– Погодите! – мужчина остановил ее и снял свою куртку, – давайте его сюда.
Женщина удивленно вскинула бровь, помедлила, решая, можно ли доверить мужчине найденыша, но потом все-таки протянула ему котенка.
– У Вас есть машина? – обратился мужчина к ней с вопросом.
– Нет.
Он кивнул и вытащил телефон, ткнув в него один раз, бросил короткое:
– Геныч, ты мне нужен. С машиной. Срочно! – и не дожидаясь ответа от собеседника, положил трубку. – Будет через 20 минут.
– Я пока поищу адрес ветклиники, здесь точно что-то должно быть поблизости! – женщина достала свой телефон и углубилась в поиски.
Она не отрывалась от своего телефона, а мужчина рассматривал ее, пытаясь понять, знает ли и он ее. Незнакомка его, совершенно точно, знала. Откуда? Почему он ее не может вспомнить?
Это было странно. Женщина была стройной и ухоженной. Дорогой плащ серого цвета, туфли и сумка от известного бренда, некричащих расцветок, но в тон серому плащу, под плащом была тонкая водолазка такого же цвета как туфли. Вкус у незнакомки определенно был. Откуда же она его знает?
Женщина подняла глаза от телефона, поймав мужчину за разглядыванием, и едва заметно улыбнулась одними губами:
– Не можете понять, откуда мы знакомы?
– А мы с Вами разве знакомы? – мужчина сверлил женщину взглядом.
Женщина, услышав это, грустно улыбнулась:
– На знакомство это вряд ли тянет, но мы были представлены друг другу, Герберт Альбертович. Впрочем, одежда санитарки не красит никого, а еще сразу расставляет людей на ступеньках социальной лестницы, верно? Я работаю санитаркой в клинике, где Вы, Герберт, проходите лечение. Убираю Вашу палату дважды в сутки. Убирала до сегодняшнего дня.
– Что? – Герберт замер, рассматривая женщину.
Она, увидев его удивление, невесело рассмеялась кивнув.
– Будем знакомы еще раз. Владислава Григорьевна Тарасова. Ваша бывшая санитарка.
– Почему бывшая? – задал Герберт глупый вопрос.
Задал от неожиданности, что эта ухоженная и явно небедная, если судить по одежде, женщина работала санитаркой.
– Потому что сегодня со мной расторгли рабочий договор.
– Кто расторг? Владислава Григорьевна, простите за глупый вопрос, – Герберт одернул сам себя, – почему расторгли?
Сейчас, когда она назвала свое имя, он ее вспомнил. Имя у женщины было необычным. Убиралась, кстати, Владислава быстро, тщательно и почти бесшумно. И, кстати, от нее не пахло дешевым парфюмом. Он же сразу обратил на это внимание, еще удивившись тогда тому, что от санитарки приятно пахнет. Герберт даже помнил запах ее духов. Тонкий, свежий и, совершенно точно дорогой, потому что не вызывал у него головной боли.
