Проглотила последние звуки вместе с осознанием того, насколько же он близко, оказывается, находится ко мне. Практически вплотную. Не заметила ведь, когда поднялся и подошёл. Зато шумно сглотнула, когда ему и того оказалось мало. Шагнул ещё ближе, тем самым вынуждая пялиться назад. Едва ли достаточно далеко. До края столешницы и без того ничтожно малое расстояние. Уткнулась в неё спиной, шумно сглотнув, позабыв обо всём том, что собиралась сказать дальше. А ведь там было что-то вразумительное, адекватное и правильное. Совсем не такое, как вспыхнуло в один момент в моей голове, вместе с учащающимся ритмом собственного сердца. Сколько бы ни старалась вернуть направление мыслей к нужному, разум позорно предавал, подсовывая вместо них воспоминания о том, как было, когда я вот также чувствовала его дыхание на своей щеке, а лёгкие пропитывал едва уловимый шлейф терпкого парфюма.
— Про твоё заявление на увольнение тоже забудем?
Заставила себя сделать ещё парочку вдохов и выдохов. Заодно постаралась собрать расползающиеся в кашу целесообразные доводы к текущему разговору. А по факту лишь вцепилась пальцами в край столешницы позади себя, чуть прогибаясь для создания хотя бы минимума возможной дистанции.
— Нет, про заявление забывать не надо, — едва ли достаточно твёрдо сказала. — Я про всё остальное. Мне не стоило такое вам гово… — опять не договорила.
— Тебе, — перебил Константин Владимирович.
Кивнула. И поспешила продолжить, пока опять не потеряла смысловую нить, отвлекаясь на всякую ерунду.
— Не стоило такое говорить, — закончила фразу, чуть перестроив подачу. — Не знаю, почему я вообще такое сказала. Я ненарочно. Честное слово, — заверила. — Просто… — в третий раз не договорила.
И да, смысловая нить всё-таки потерялась. Вместе со звуком входящего на его телефон. Корейские иероглифы обозначали знакомое: «Ким Дже-Хе». Не просто звонок. По видеосвязи. Настойчивый. Несмотря на раннее упоминание о том, что он ей сам потом перезвонит. Видимо, задолбалась ждать. А ещё очень любопытно стало, чем же он таким занят, раз её динамит.
— Вам стоит ответить, — вздохнула.
Понадеялась, что это даст мне фору, которая позволит вернуть здравомыслие. Не прокатило. Константин Владимирович лишь отключил звук, после чего вновь сосредоточился на мне.
— То есть предлагаешь сделать откат ровно до момента, где ты сообщила, что уходишь? — прищурился.
Неуверенно, но снова кивнула.
Почему неуверенно?
Уж больно зловеще прозвучал вопрос. Словно я в который раз в чём-то очень сильно провинилась.
Если так пойдёт и дальше, замучаюсь расплачиваться!
Вот и поспешила избавиться от каверзной ситуации, аккуратно сдвинувшись в сторону, при этом вжимаясь спиной в столешницу ещё сильнее, тем самым увеличивая расстояние между нами, которое бы позволило свободно провернуть отступательный манёвр. Жаль, не учла, что это может быть не так легко, как я могла бы себе представить. Перестаралась. Мраморный край врезался с такой силой, что наверняка оставил полосу-след по коже, а эту часть меня обожгло острой болью. Как ещё одна злая насмешка судьбы, госпожа Джи-Хе решила не останавливаться на одном неотвеченном звонке и проявила настойчивость, набирая моему боссу заново.
— Да ответьте вы уже ей, не отстанет же, — вырвалось из меня раздражённое, прежде чем я прикусила свою нижнюю губу.
Это боль!
Наверняка она.
Иначе с чего бы мне добавлять:
— Или мне стоит сперва уйти, чтобы вам не мешать?
Успокоила себя тем, что в случае положительного ответа, мне только на руку будет. А вот в прищуренном взоре цвета стали спокойствия совсем не наблюдалось. И смотрел он на меня очень уж внимательно, с каким-то внезапно пристально-задумчивым сомнением. Несколько секунд подряд. Но да, вызов всё же принял.
— Никуда не уходи, — строго предупредил меня ко всему прочему.
А вот дальше говорил исключительно по корейски. Сам же первым и начал, задав тон своей собеседнице. Чтоб это его полиглотство. Я сама из данного языка понимала лишь несколько отдельных слов, но вряд ли из «мама», «папа», «я» и «хорошо», которые я разобрала в отдельных из прозвучавших предложений, можно сообразить хоть одно верное направление происходящего диалога. Чтобы чем-то себя отвлечь, вернулась к приготовлению кофе. К тому моменту, как капучино оказался готов, боль в моей спине тоже утихла. Не только кофе выпила, но и всю свою порцию вафель тоже съела, очень стараясь думать о еде, а не о том, как миленько улыбается и цветёт искренним восторгом идеально выглядящая на экране девица, находящаяся в роскошном зале какого-то ресторана в его пока ещё нерабочие часы, то и дело расхаживающая в разные стороны, дотошно показывающая Константину Владимировичу чуть ли не каждый уголок заведения.
Свадьбу они там играть свою что ли собрались?
Иначе с чего бы ему так внимательно её слушать и комментировать…
В общем, моё раздражение, которое я столь старательно гасила всё это время, лишь усилилось. Несмотря на то, что прекрасно понимала, это — очередная поселившаяся во мне глупость и необходимо срочно от неё избавиться. Может, у меня гормональный сбой? Или же вчера принятые таблетки, содержащие успокоительное, оказали на меня прямо противоположный эффект? Хорошо бы они, а не… что? Я же не могу и впрямь испытывать ревность… или всё-таки могу? Никак иначе и не назвать лютое желание отобрать у генерального телефон, попросить девицу раз и навсегда забыть этот номер, а затем бесследно исчезнуть из нашей с ним жизни.
Сумасшествие сплошное!
Как выяснилось чуть позже, не только у меня одной.
— На чём мы остановились? — едва закончил длительный разговор с госпожой Ким, вспомнил о моём существовании Константин Владимирович.
Положив телефон на край стола, опять подошёл слишком близко. И пустую тарелку, которую я взяла в руки, чтобы убрать, у меня нагло отобрал. Тоже в сторону отставил. А у меня, похоже, начало входить в привычку вжиматься задней частью себя во всё подряд при его присутствии на уровне элементарного рефлекса, ведь я и в этот раз, обернувшись к нему лицом, сделала то же самое. Правда, врезаться не успела. Не в край стола. В его предусмотрительно подставленную ладонь. И если столешница зоны приготовления находилась на уровне чуть выше моей поясницы, то островок, где можно было поесть, по высоте — аккурат чуть ниже её. Поблагодарила бы за то, что помог избежать удара, но… ниже поясницы же! Тем более, что руку он и потом не убрал. Зато ощутимо сжал, после чего и вовсе к себе меня за мой зад придвинул. На этом тоже не остановился. Его рука сдвинулась дальше, приподнимая выше меня всю.
— Вспомнил, — усадил на стол, но и тогда дистанция между нами не осталась меньше. — На твоём заявлении на увольнение, — постановил, самым хамским образом устроившись между моих разведённых в стороны ног.
От неожиданности только и успела округлить глаза, да уцепиться за его плечи, чтоб удержать равновесие.
Особенно, душевное!
— Которое вы согласились принять, — напомнила.
Скорее себе, чем действительно ему. А то опять наш разговор куда-то не туда сворачивает…
— Да, это я тоже помню, — согласился со мной Константин Владимирович.
И мне бы порадоваться, раз уж все мои предыдущие сомнения на этот счёт теперь развеяны, но для данной эмоции в моём сознании банально не осталось никакого пространства. Там вообще ничего не осталось, кроме ощущения тёплых чуть шершавых пальцев, что сперва легли мне на шею, а затем заскользили по линии ключиц в направлении декольте. Перехватила за запястье скорее инстинктивно, нежели в реальном стремлении остановить. Даже если б в самом деле собиралась, едва ли мне бы удалось. Не только потому, что он сильней или мощнее, преимущество не на моей стороне. Если отринуть все условности, мне и самой ведь очень уж хотелось, чтоб он лишь продолжал. Слишком соблазнительным чувствовалось каждое прикосновение, порождающее мириады томных мурашек, расползающихся по коже.
