— Ваша рука, сэр. Дайте мне аптечку.
— Нет.
Дорси делает ещё один нерешительный шаг вперёд, словно я раненый зверь, а не человек.
И, может быть, она права. Я не грёбаный мужчина. Я даже не заслуживаю описания. Когда нужно было, я не смог защитить свою женщину. Я оставил её на произвол судьбы. Её отец пришёл, чтобы защитить её.
— Я так понимаю… Миссис Фордж не вернётся?
Я ворчу в ответ.
— Она попросила, смогу ли я… — Дорси делает паузу, вероятно, осматривая остальную часть разгромленной комнаты.
— Что? — рявкаю я, сжимая разбитые руки в кулаки.
— Смогла бы я собрать её вещи и вернуть их ей.
Ещё одна мучительная боль пронзает меня.
— Сделай это. Сделай это прямо сейчас. Убери их все отсюда.
— Да, сэр. — Дорси отступает на несколько шагов, как будто боясь выпустить меня из виду, пока уходит. Как будто я могу ударить её. — Вам что-нибудь нужно, пока я не ушла, мистер Фордж?
Наконец я поднимаю взгляд на разбитые бутылки со спиртным, которые стояли в серванте в моём кабинете.
— Бутылку виски. Самое дешёвое дерьмо, которое можешь найти. Скажи всем, чтобы меня не беспокоили.
Из-за жалости её губы хмуряться, но я, блять, не хочу ничьей жалости. Я ничего не хочу, кроме как напиться до усрачки.
Яблоко от яблони недалеко падает…
— Да, сэр. Сию минуту.
Она выходит за дверь, но прежде чем успевает закрыть её, я рявкаю:
— Подожди.
— Да?
— Скажи ей, что, если она попытается вернуть деньги, я разведу из них костер.
— Да, сэр, — шепчет Дорси, закрывая дверь и оставляя меня барахтаться в своих долбаных страданиях.
Которые усугубляются, когда гудит мой телефон. Я не хочу на него смотреть. Не хочу к нему прикасаться. Но я ничего не могу поделать. Это номер Фёдорова.
Я нажимаю на экран, чтобы ответить.
— Тебе не нужно подталкивать меня. Я отпустил её. А теперь, блять, оставь меня в покое.
— Ты сейчас это сделал? — Фёдоров звучит удивлённо.
— Что тебе надо, старик?
— Я подумал, что ты захочешь знать, что та братва, которая поставляет наркотики де Виру… они не удивились, узнав, что Паллович устроился на подработку. Ещё они задолжали мне услугу, и я напомнил им об этом. Они собираются устроить ловушку для де Вира. Я помогу тебе отомстить.
Моя месть. Чувствуется такой чертовски бесполезной.
— Отлично. А теперь оставь меня в покое.
— Нет, я хочу поговорить о сделке…
Я заканчиваю разговор и швыряю телефон через всю комнату.
К чёрту сделку. К чёрту всё.
Глава 22
Индия
Я не помню, как уснула, или залезла на диван, или накрылась одеялом. Но, когда я открываю глаза, именно там я и нахожусь. Передо мной на столе стоит дымящаяся чашка чая. Я не вижу, но знаю, что Аланна здесь.
Саммер позвонила ей, потому что никогда не видела меня такой. Я никогда так не ломалась, даже, когда думала, что моя жизнь закончилась раньше. Даже в тот день, когда поняла, что наша мама, — которая на самом деле не была мне мамой, — никогда не вернётся за нами.
Как я расскажу Саммер правду? Что она мне не сестра? Что её мать была любовницей моего отца и похитила меня?
Мой желудок сжимается и скручивается. Я хочу зарыться головой под одеяло и забыть обо всём этом, но Аланна смотрит на диван и видит, что мои глаза открыты, до того как я успеваю симулировать сон и избежать разговора, который неизбежно начнётся.
— Ох, милая. Мне так жаль. — Её губы дрожат, когда она подходит и садится рядом со мной, обнимая меня за шею. — Так, так жаль, — шепчет она.
Я сглатываю комок в горле и пытаюсь что-то сказать, но слова застревают.
— Вот, выпей это. — Аланна суёт мне в дрожащие руки кружку горячего чая.
Я послушно пью воду со вкусом ромашки. По крайней мере, Аланна верит в восстанавливающие силы чашки чая, как будто она родилась в Британии, а не в Америке.
— Тебе не нужно извиняться, — говорю я, возвращая ей кружку. Я так сильно дрожу, что не доверяю себе, что не разолью чай повсюду. — Ты этого не делала. Я сделала всё сама.
— Я отказываюсь верить, что во всём случившемся виновата ты. Чтобы танцевать танго, нужны двое, дорогая.
Эту фразу она часто говорила Саммер, когда та переживала один бурный разрыв за другим. Но я не моя сестра, у которой сердце восстанавливается быстрее, чем разбивается.
«Она мне не сестра», — напоминаю я себе, и по моей щеке катится ещё одна слеза.
— Инди, милая, поговори со мной. Пожалуйста. Ты пугаешь старушку и знаешь, что это не смешно.
Я оглядываюсь, ища сестру — Саммер, — но её нет.
— Где она?
— Саммер пришлось вернуться на работу. Она пришла домой в обеденный перерыв, потому что не хотела пользоваться рабочими помещениями… ну, ты понимаешь…
Могла бы поклясться, что в тот момент невозможно было вызвать улыбку на моём лице, но напоминание о том, что моя сестра не может какать в общественном туалете, делает это.
— Моя квартира теперь предназначена для её туалета? Подожди, нет, она сказала, что остановилась здесь. — Улыбка исчезает, когда я вспоминаю, что она работает на Джульетт Престон Прист.
Аланна кивает.
— Она говорила мне, что ты сказала, что всё в порядке.
Ещё одна безобидная ложь Саммер.
— Нет, не говорила. Но я не против. Ничего страшного. Как у неё дела на работе?
Я ненавижу то, что чувствую себя мелочной, когда спрашиваю, потому что это напоминает мне о том, как Джульетта была шокирована тем, что Фордж «остепенился». Я до сих пор помню, что он ответил: «Потому что я ещё не встретил Инди».
Брехня. Меня пробирает дрожь, и слёзы текут по лицу. Аланна протягивает руку, чтобы стереть их, пока я не успела зажмуриться.
— Почему бы нам сначала не поговорить о тебе, дорогая?
Я качаю головой.
— Я бы не хотела.
— Я знаю, но иногда тебе нужно от этого избавиться, прежде чем сможешь начать исцеление.
Исцеление? Звучит как чуждое понятие, если я когда-либо слышала о нём. Я планирую ожесточиться, так как шансы на исцеление ничтожны.
Я не могу заставить себя рассказать о том, что случилось с Форджем, поэтому выпаливаю:
— Саммер мне не сестра.
Глаза Аланны расширяются, а рот открывается.
— Что? О чём ты говоришь?
Я закусываю губу, жалея, что сказала. Меньше всего я хочу причинить кому-либо хотя бы часть той боли, которую сейчас чувствую.
— Я встретилась со своим отцом, — отвечаю я, делая паузу, когда вспоминаю, что Аланна ничего об этом не знает. Я ей ничего не сказала, потому что я не только дерьмовая дочь, но и дерьмовая приёмная дочь.
— Твоим отцом? Как? Когда? — она скручивает руками одеяло, которым я укрываюсь.
Я делаю прерывистый вдох и позволяю всему вылиться наружу. Как меня похитили. Почему Саммер похитили. Как отец меня нашёл. Почему Фордж женился на мне. Почему Бастиен доставлял неприятности. Всё это время Аланна сидит на диване и недоверчиво смотрит на меня.
— О, боже мой. Если это то, что ты держала в себе, не удивительно, что ты в беспорядке, дорогая. — Она ещё раз обнимает меня и сжимает так сильно, что почти ломает ребро.
Слёзы, которые, казалось, высохли, хлынули приливной волной.
— Тсс-с… тсс… не плачь. Всё будет хорошо, — бормочет она, успокаивая меня так, как я никогда не позволяла ей, будучи колючим и настороженным подростком.
— Как всё может быть хорошо? Моя сестра мне не сестра! — мой голос ломается на последнем слове, и я встречаюсь со взглядом Аланны. Она протягивает руку, чтобы убрать растрёпанные волосы с моего лица, а потом выражение её лица становится властным.
— Никогда не говори так о Саммер. Мне плевать, если у вас нет ни капли общей крови, потому что это не имеет значения. Возможно, я не вынашивала тебя в своей утробе и не родила кого-то из вас, но вы всё равно мои дочери. Семья — это не только кровь, Инди. Семья — это нечто большее.
