— Никто не хотел нас обидеть. У них самые благие намерения, Марианна.
— Которыми вымощена дорога в ад.
Белл рассмеялась.
— Брось, дорогая. А как же доброта?
Марианна отпила из кружки.
— Ее светлость вовсе не показалась мне доброй.
— Ну не знаю. По отношению к нам она вела себя безупречно.
Марианна посмотрела на мать.
— Мы ей совершенно безразличны. Она просто во всем соглашается с мужем — предпочитает плыть по течению. Кстати, она оживилась только тогда, когда пришли дети.
— Милые крошки.
— Ты правда так считаешь?
— Боже, Эм, — сказала Белл, — ну конечно же они милые — как наш Гарри. Не их вина, что мать квохчет над ними, как наседка.
Марианна вздохнула.
— До чего тяжело, — сказала она, — провести целый вечер среди людей, с которыми у тебя так мало общего.
— Про Билла Брэндона этого не скажешь. Ты согласна? По-моему, он очень симпатичный.
— Вот именно, по-твоему, мам. Он для тебя идеальная пара. Подходящего возраста, с хорошими манерами, и даже читает…
— Прекрати! Он намного меня моложе.
Марианна толкнула мать ногой под одеялом.
— Моложе тебя быть просто невозможно, мамочка.
Белл проигнорировала ее слова. Она склонилась к дочери.
— Дорогая…
— Что?
Белл приглушила голос.
— Есть вести от Эдварда?
Марианна покачала головой.
— Вряд ли.
— Она ничего не говорила?
— Нет.
— А ты спрашивала?
— Мам, — с упреком ответила Марианна, — ну как я могу?
— Но это все так странно.
— Он и сам странный.
— Я думала…
— Знаю.
— Может, ему Фанни не позволяет?
Марианна медленно поднялась с кровати.
— Сомневаюсь. По-своему он весьма упрямый.
— И как нам быть?
Марианна посмотрела на нее сверху вниз.
— Мы ничего не можем поделать, мам.
— Может, напишешь ему СМС?
— Не могу.
Белл снова взялась за книгу.
— Твоя сестра для меня загадка. Мое сердце разбито из-за переезда из Норленда, а ей хоть бы что. Мы все не в своей тарелке в этом новом доме, вдали от привычных мест, а она занимается тем, что расставляет приправы по алфавиту, как будто ее ничто не волнует, кроме порядка на кухне. А тут еще Эдвард. Неужели она безразлична к нему?
Марианна опустила глаза.
— Похоже, она решила для себя, что не станет скучать по Эдварду, точно так же, как решила бросить университет. Она не собирается переживать о несбыточном, тратить на это силы, как я. Она думает, прежде чем дать волю чувствам. Ты это прекрасно знаешь, мама. Тем не менее, по-своему, она все же скучает по Эдварду.
— По-своему?
Стоя на пороге спальни, Марианна с неожиданной решимостью воскликнула:
— Да. Но я совсем другая. У нас с ней мало общего — точно так же, как со всеми этими полоумными, у которых мы были в гостях. Я жду… жду…
Она остановилась. Белл мгновение помолчала, а потом спросила:
— Чего, дорогая?
Марианна взялась за ручку двери и повернулась к матери лицом.
— Всепоглощающего чувства, — ответила она.
На следующее утро сэр Джон, в своей жизнерадостности ни на секунду не задумываясь о том, что гостям, возможно, не помешает отдохнуть от его общества после вчерашней вечеринки в Бартон-парке, отправил за ними Томаса на «Рендж Ровере», чтобы поехать на экскурсию в офис и дизайн-студию. Маргарет негодовала громче всех.
— Я не собираюсь любоваться эскизами его дурацкой одежды!
— А я, — заявила Марианна достаточно громко, чтобы от Томаса не ускользнуло ее недовольство, — не собираюсь позировать в них. Нет уж, спасибо!
Томас, который стоял, опираясь на барную стойку в кухне, с чашкой чая, приготовленной для него Белл, невозмутимо ответил:
— Боюсь, у вас нет выбора.
Все четверо уставились на него.
— Вы хотите сказать, что нам придется поехать?
— Угу, — сказал он и добавил с ухмылкой, глядя на Маргарет, — он ведь тут хозяин. Леди Эм и миссис Джей, конечно, могут порой пошуметь, но в конце концов делают так, как он скажет.
Томас отпил из чашки.
— Мы все подчиняемся ему.
— Значит, — сказала Марианна, свернув волосы в узел, а затем отпуская их так, что они каскадом упали ей на плечи, — он нас вроде как купил?
Томас пожал плечами.
— Он добряк до мозга костей. Но ему нравится постоянно быть среди людей, и нравится, чтобы люди делали то, что он хочет. И он любит свой бизнес. Мы все любим то, что у нас получается.
Белл поглядела на Маргарет.
— Пойди обуйся, дорогая.
— Но я…
— Обуйся, — повторила Белл. — И, пожалуй, тебе не помешает причесаться.
Пытаясь оставаться честной, но одновременно не выдать Томасу их бедственного положения, Элинор заметила:
— Кстати, мы ведь тоже могли бы у него поработать, правда?
Белл с недоумением воззрилась на нее.
— О чем это ты?
— Я хотела сказать, — начала Элинор, сражаясь с пуговицами на старом кардигане, — что если бы для тебя нашлось какое-нибудь занятие в дизайн-студии, а Марианна и Маргарет ну… пригодились бы для каталога, это ведь было бы кстати?
Белл развернулась и оглядела дочь с ног до головы.
— Кстати для кого?
Элинор слегка выпрямила спину.
— Для нас.
— В каком смысле?
Элинор увидела, что Томас предпочел отвести взгляд и теперь пристально рассматривал свою кружку с чаем.
— В финансовом, мам, — негромко ответила она.
— Ну почему, — капризно воскликнула Белл, — ты только и думаешь что о деньгах?
— Потому что, — сказала Элинор все тем же приглушенным тоном, — кто-то должен о них думать.
— Но у нас же есть…
— Этого недостаточно. Не для четырех женщин, живущих в коттедже в глуши, одной из которых в среду предстоит идти в школу.
Маргарет появилась снова, в стоптанных кедах с развязанными шнурками, и громко заявила:
— Я не хочу в школу.
Томас решительным жестом опустил кружку на стол.
— Так положено, — твердо сказал он.
— Спасибо, — откликнулась Элинор.
Белл поглядела на Марианну.
— Похоже, мы с тобой в меньшинстве, дорогая, — с напускной веселостью произнесла она.
— Если ты имеешь в виду, — внезапно обессилев, сказала Элинор, — что, по-твоему, вам не придется вносить какой-то вклад в наше общее хозяйство, то да, вы в меньшинстве. Это предстоит нам всем.
Последовала короткая пауза, а потом Марианна, рассматривая свои волосы на предмет секущихся кончиков, как бы между прочим поинтересовалась:
