— Единственная дочь, заметь, и притом наследница? — От ее голоса стены уже покрывались инеем.
Лесли метнулась к выходу, но Невил оказался у дверей раньше, отрезая ей путь к бегству. Этот человек хотел закончить разговор тогда, когда сам сочтет его законченным.
— Успокойся, успокойся, радость моя, я пока не сделал тебе ничего плохого! Ты права, я имею свои планы относительно тебя, но дело не в деньгах твоего папаши!
— Святой бессребреник?
— Отнюдь не святой и к тому же очень богатый человек. И буду еще богаче. Если выполню одно условие дядюшкиного завещания.
— Условие? При чем тут какой-то дядюшка?! Ты мне дашь уйти или нет?
— Видишь ли, покойник любил почудить. Он весьма щепетильно относился к продолжению своего рода и чести фамилии… И вот теперь я, видишь ли, должен жениться в течение трех месяцев со дня его кончины…
— И у бедненького Невила, кроме меня, под рукой не оказалось ни одной подходящей девицы?
— Подходящей ни одной.
— Тебе потребовалось пять лет, чтобы прозреть? — Ее голос слегка потеплел. Невил протянул ей стакан, и она механически приняла его. — Я не желаю играть в твои идиотские игры.
Она вновь хотела было уйти, но преградой послужил могучий торс Невила.
— Не до игр, Лесли, — раздумчиво протянул Невил, — я должен на тебе жениться.
— И все эти пять лет, терзаемый сомнениями, ты размышлял, любишь ты эту женщину или все-таки не любишь. И вот решился-таки наконец! Я не поддаюсь на дешевые трюки, Невил.
— Все, что ты сказала, полнейшая чушь! Я должен жениться на тебе. А в твои рассуждения о прошлом я внесу некоторые поправки. Пять лет назад ты хотела секса для секса, и ничего более. Занятие, мягко говоря, сомнительное с точки зрения христианской морали. Если быть откровенным, я совершенно забыл о тебе, как забываю обо всех случайных девицах, пока несколько дней назад не увидел в газетах твою фотографию в связи с назначением сэра Рандолфа. Ты сама понимаешь, ему сейчас не нужна лишняя шумиха в прессе. Хоть он и не Цезарь, а всего лишь посол, все равно его дочь тоже должна быть вне подозрений. Я понял, что настал благоприятный момент для того, чтобы действовать.
— И что же? — Теперь в голосе Лесли зазвучала неподдельная тревога.
— Если не удостоишь меня чести стать твоим мужем, я удовлетворю законный интерес общественности к личной жизни будущего представителя Ее Величества на Ближнем Востоке. Несколько жареных фактов. Ты сама все поймешь, когда увидишь эти фотографии.
Лесли сделалось дурно, она потемнела лицом, эдуардианская комната поплыла у нее перед глазами, превращаясь в сюрреалистическую картинку.
— Это шантаж, — с трудом произнесла она почти по слогам.
— Некоторым нравится называть это так. А я называю то же самое хорошим козырем в игре. Мне, видишь ли, совершенно необходимо, чтобы ты стала моей женой. Когда идет игра по-крупному, все средства хороши.
— Но почему? Почему я?
— Как ты недогадлива! Ты же умная женщина, подумай. Сама понимаешь, у меня множество длинноногих подруг, которые пойдут за мной не то что под венец, а к черту на рога. И все-таки, я выбрал тебя. Почему?
— Это и меня интересует. Ты мог бы очаровать меня и пять лет назад, влюбить в себя и заполучить со всеми потрохами. Но ты ни тогда не любил меня, ни теперь. Так почему?
— Все дело в том, моя дорогая, что ты единственная известная мне женщина, которая удовлетворяет всем условиям завещания моего безумного дядюшки. Ты знатного рода, ты никогда не была замужем, тебе полагается приданое, хотя как раз оно меня интересует не больше, чем содержание вчерашней газеты. Видишь ли, ни теперь, ни в будущем брак не входил в мои планы. Я мог бы, конечно, очаровать и обольстить кого-нибудь из высшего света, но у меня нет времени: три месяца на исходе. Я нашел самый короткий путь…
— Фотографии? — Ее глаза были темнее, чем обивка катафалка.
— Фотографии. — Невил усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака. — Вот, полюбуйся.
Но Лесли не могла прикоснуться к конверту, как будто там была живая гадюка.
— Даже не хочешь взглянуть? Разумеется, там снимки, негативы я сохраню на память.
— Я не хочу смотреть на эту грязь. — Лесли шипела, как утюг, поставленный в лужицу воды.
— Я помогу тебе.
Он извлек из конверта два десятка глянцевых цветных фотографий.
— Нет, — ощерилась Лесли, сжимая руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Да. — Невил оставался спокойным. — Почему ты не хочешь вспомнить. Давай поговорим о приятном деньке на пляже. Об одной девчонке, которая кричала, что хочет меня, но, как дошло до дела, почему-то заартачилась.
— Потому что я была тогда совершенно фригидной. — Лесли облизнула пересохшие губы. — Потому что я тянула время и боялась, очень боялась. Потому что все происходило не так, как я мечтала…
— Хотя за десять минут до того прямо-таки умоляла лишить тебя девственности. Но хватит воспоминаний. Я разузнал твой адрес, что было не слишком сложно. Хотел послать фото почтой, но побоялся, что ты что-нибудь сделаешь с собой, поэтому решил встретиться с тобою с глазу на глаз.
— Как ты добр. Я почему-то не верю ни одному твоему слову. Отчего бы тебе прямо не сказать, сколько я должна тебе заплатить?
— Я уже сказал и еще раз повторяю: мне не нужны твои деньга. Я хочу получить только свои. И для этого мне нужно жениться. Более того, по дядюшкиному завещанию и моя жена получит кругленькую сумму, но это мелочи в сравнении с тем, что достанется мне. Твоя доля останется у тебя как плата за беспокойство, которое продлится не более одного года. Я даже пальцем не прикоснусь к тебе в течение всего этого срока. Я предлагаю тебе маленькую роль в хорошо оплачиваемом спектакле, а ты называешь это шантажом.
— А что это, если не шантаж? Назовем его брачным шантажом. Те же методы: грязные фотографии.
— Не горячись. Я верю, что мы договоримся, как положено разумным цивилизованным людям. Теперь ты уяснила, что мне не нужны твои деньги?
— Допустим.
— Тогда и дальше верь мне. Мой отец был дипломатом, и, сколько я себя помню, мать моталась за ним по всему свету. Они погибли в Мадриде от бомбы баскских террористов, которая по ошибке попала в их автомобиль. Мне тогда было девять лет, я только что закончил начальную школу. Дядя забрал меня и привез в этот дом. Он не мог иметь детей, но заботился о продолжении рода. Его мечтой было соединить нашу кровь с хорошей древней кровью. И ты должна помочь мне получить дядино наследство.
— Как же я могу помочь тебе? Как ты себе это представляешь? Я и помыслить не могу о браке с тобой! Это для меня хуже смерти!
