Челси М. Кэмерон - Чем глубже мы падаем (ЛП)

Какого черта?

Я забыла про чай и подошла к нашему столу, обнаружив, что с моей тарелки исчезло несколько кусочков французского тоста, а Саймон с Уиллом сидят с совершенно невинными лицами. Тележку с кофе загораживал прилавок, поэтому они не могли видеть столкновение с Заном.

— Я думал, ты пошла за чаем, — сказал Уилл. Я открыла рот, чтобы рассказать им о Зане, но передумала. Всего одной подобной стычки не хватало Уиллу с Саймоном, чтобы они вызвали Зана на откровенный разговор на улицу и затеяли драку в лучших старых традициях. Не то чтобы мне хоть раз в жизни приходилось быть свидетелем этому, но я не сомневалась, что Уилл с Саймоном способны на такое.

— Передумала.

Итак, я жевала свой французский тост и старалась не поворачивать голову. Большую часть времени мне это даже удавалось.

— Перестань на него пялиться, — сказал Саймон.

— Не могу ничего поделать. Это как сериал ‘Hoarders’. Ты боишься, но не можешь отвернуться.

— Пожалуйста, не упоминайте ‘Hoarders’? — Саймон посмотрел только пять минут из одного эпизода и забросил его.

— А ты видел ту серию, где женщина нашла дохлую кошку у себя под кроватью? — спросил Уилл, подмигивая мне.

— Прекратите. Я серьезно. Я заплачу вам, только не надо говорить об этом весь день, — взмолился Саймон, когда мы положили свои подносы с грязной посудой на конвейерную ленту, которая доставляла их обратно на кухню.

— Он по-прежнему наблюдает за тобой, — предупредил Уилл, когда мы прошли через дверь.

— Я знаю.

Зан

Я не помнил тот день, когда перестал считать девчонок раздражающими существами из другой планеты и решил, что они мне нравятся даже сильнее, чем что-либо другое. Ну, вообще-то, не все девушки. Только одна-единственная.

Возможно, это случилось в пятом классе, когда она выиграла в школьном конкурсе эссе про любимого книжного героя, написав о Скаут Финч. Интересно, помнит ли она, как поднималась тогда на сцену, одетая в платье, которое, несомненно, выбрала ей мама. Даже тогда Лотти не любила ничего вычурного и разукрашенного. Ее рука дрожала, когда она взяла свое эссе, кристально-чистые голубые глаза широко распахнулись. Я всегда думал, что ее глаза напоминают мне воду в аквариуме своим мягким голубым оттенком.

Ее голос дрогнул, когда она начала читать, но после первого же предложения словно что-то щелкнуло и она стала другой. Уверенной в себе, спокойной. Она четко знала, кем является и что говорит, и если бы кто-нибудь с ней не согласился, то лучше бы ему отправиться к черту. По крайней мере такой увидел ее я.

Следующие несколько лет я прожил, притворяясь, что она мне безразлична, потому что это обычная линия поведения, если тебе кто-то по-настоящему нравится, но даже мысль о том, чтобы с ней заговорить, вызывала во мне желание заползти в какую-нибудь дыру, вывернуться наизнанку от волнения или совершить другой неловкий поступок. Я потратил так много времени, притворяясь, что не люблю Лотти, и в итоге это закончилось неприятными последствиями.

Ближе к старшим классам я так влюбился, что даже от ее имени мои ладони становились потными. Брат знал, что она мне нравится, и дразнил меня сопляком за то, что я несколько лет не мог заставить себя приблизиться к ней. Он же был увлечен Лекси. Секси Лекси. Конечно, она была красивой и веселой, но в Лотти было нечто особенное. Я не понимал что именно, но знал, что необходимость находиться рядом с ней больше, чем дышать.

А потом наступила ночь, которая изменила все. Ночь, уничтожившая все мои шансы когда-либо быть с ней. Воспоминания вспыхнули в голове, задевая те места моей памяти, которые были еще свежими, болезненными и кровоточащими.

Она прошла мимо, притворившись, что не видит меня. Она так усердно притворялась, что для любого постороннего наблюдателя было очевидно, что она пытается избегать встречи со мной.

И я не винил ее за это.

Я сам убежал бы от себя, будь это возможно.

Я тоже притворялся. Притворялся, что читаю «Бойню номер пять» Курта Воннегута. Притворялся, что это не она, а какая-то другая девушка завтракает в этой столовой.

Я силой заставил свои глаза вернуться к странице. Заставил себя прекратить наслаждаться звучанием ее имени в своих мыслях, словно изысканным десертом, который жалко съесть.

Заставил себя перестать представлять себе другую реальность, где она посмотрела бы на меня иначе, не с чистой ненавистью и болью, как сейчас.

Это правда. Я гребаный мазохист. Я бросил в рот жвачку с корицей и сделал мысленную заметку спросить Зака, сможет ли он подбросить меня до магазина, чтобы я купил себе еще. Мне понадобится чертова тонна этой жевательной резинки.

Когда я возвращался в свою комнату, позвонила мама. Возможно, она просто хотела узнать, как поживет ее Зан, но в любом случае я взял трубку.

— Привет, Зан. Как дела? — Скрытым подтекстом этого звонка было спросить, не попал ли я в какие-нибудь неприятности. В последнее время это был единственный повод, по которому мы общались. — Твой переезд прошел нормально?

— Да, все хорошо. Как Вегас? — я слышал звуки и шум на заднем фоне, значит, они где-то развлекалась со Стивом.

— Стив выиграл в блэк-джек, и я пытаюсь убедить его остановиться, пока он еще побеждает. Ты же знаешь, как его затягивает.

Стив был парнем азартным, как говорится, без тормозов. Он никогда не бросал незавершенных дел, будь то слияние компаний, пари или товарищеский футбольный матч.

— Ты уверен, что все в порядке? Вы разговаривали с мисс Кэрол?

— Мы переписывались, но я ей еще не звонил. — Я постоянно это откладывал. Не хотел выглядеть слишком зависимым. Кроме того, она видела меня насквозь, что не удавалось даже маме.

— Тогда ты должен ей позвонить. Я уверена, что ей хотелось бы знать, как у тебя дела? Ты принимаешь свои лекарства?

— Да, — солгал я, с силой проведя магнитной картой-ключом, чтобы открыть свою дверь. Тем не менее она с облегчением вздохнула, проглотив мою ложь без малейших сомнений. Шум в трубке стал еще громче, и я услышал, как Стив что-то сказал ей.

— Послушай, я должна идти, но я перезвоню, когда мы вернемся, ладно? Стив передает тебе привет. — Ага, и тебе того же, Стив.

— Я люблю тебя, мам.

— И я тебя тоже. Пока.

До несчастного случая, до Стива, мы с мамой были очень близки. Ей было гораздо труднее справляться с Заком, потому что он постоянно куда-то влезал — то кость поломает, то лампу разобьет или нарушит комендантский час. Я был хорошим мальчиком, который помнил ее день рождения и держал в порядке свою комнату. Нельзя сказать, что я был ангелом, но определенно я реже служил причиной ее головной боли. И все же Зак всегда добивался успеха во всех начинаниях и исправлялся за свое скандальное поведение, завоевывая награды и похвалы.