— Люси занята приготовлением ужина. Я пришел, чтобы проводить тебя в столовую. Наверное, ты переутомилась, дорогая, если вскрикиваешь во сне.
Небрежно, как будто нехотя, он погладил Лору по щеке горячей ладонью, вызвав в ее теле долго не затухающий трепетный отклик. Лора стиснула зубы, еле сдерживая нарастающую по спирали сладкую боль желания. А когда он коснулся пальцем уголка ее рта, она вновь яростно отвернула голову, еще глубже зарывшись в подушку. Очевидно, неправильно истолковав причину ее паники, Жан выпрямился и успокаивающе сказал:
— Ужин подождет еще минут десять. Не беспокойся об этом. Прими душ, а я пока поищу, во что тебе переодеться, — это сэкономит нам время.
Стесняясь своей измятой юбки, Лора соскользнула с кровати. Хорошо, что он не догадался об истинной причине ее беспокойства. Возможное опоздание к ужину девушку совершенно не волновало. И хотя сейчас Жан вел себя как радушный хозяин, Лора не доверяла ни ему, ни себе. Ей вовсе не хотелось, чтобы он рылся в ее вещах. Это подразумевало некоторую интимность отношений.
— Я сама решу, что мне надеть, — жестко сказала она, не осознавая, что испуг, горящий в огромных зеленых глазах, выдает ее с головой.
— Не волнуйся, я равнодушен к женскому белью,— с кривой усмешкой проговорил Жан. — А теперь поживее, мы теряем время.
Она послушно направилась в ванную — просто потому, что не могла оставаться в одной комнате с ним, дышать одним с ним воздухом, от которого кровь начинала стучать в висках.
Лора закрыла дверь ванной и обессиленно прислонилась к стене, ощущая ногами холод мраморного пола. Она заметила, что ванная не запирается изнутри, и это ей не понравилось.
Как могла она допустить, чтобы чувства настолько вышли из-под контроля? Что делает с ней ее глупое сердце? Куда смотрит разум? Влюбиться в будущего мужа своей сестры — в ее жизни не было ничего более безумного. С ее стороны это не только глупо, но и бессовестно по отношению к Кэтрин! И к тому же это означает, что теперь она не может выйти замуж за Ронни. Даже если случится чудо и она больше никогда не увидит Жана, то все равно всегда будет вспоминать его. Вспоминать и сравнивать.
Вспоминать то, о чем предпочла бы забыть, то, чего предпочла бы никогда не знать. Вспоминать охватывавший ее внутренний трепет и это непреодолимое влечение. Эту жажду близости, желание быть рядом с ним всегда... всегда... Она никогда не испытывала ничего подобного к Ронни. Ни дрожи, ни трепета, ни ощущения необыкновенной полноты жизни.
Дрожа словно в лихорадке, Лора поспешно стянула с себя одежду, все время бросая встревоженные взгляды на незапертую дверь.
Она приняла душ за рекордно короткое время — три минуты. Конечно, вряд ли он осмелится войти сюда, думала она, да и дымчатое стекло душевой кабины обеспечивало некоторую защиту, но интимность любого рода — даже эта небрежная, почти естественная интимность, которую он создал, когда пришел будить ее,— была невыносима для бедного истерзанного сердца.
Когда она стояла, завернувшись в большое махровое полотенце, и поспешно стягивала с головы резиновую шапочку, дверь открылась и вошел Жан — так, будто имел на это полное право. Не глядя на нее он положил на стул выбранную им одежду и вышел, небрежно бросив через плечо:
— Пять минут, хорошо?
Лора взглянула на принесенные Жаном белье и одежду и вспыхнула. Рядом с легким облачком черного шифона лежали кружевные трусики и тонкие прозрачные колготки. Она закрыла глаза и застонала в отчаянии. Ну что на нее нашло? Почему перед поездкой во Францию она в каком-то безумном порыве ринулась в дорогие магазины? Что заставило ее купить ярко-красный брючный костюм, который она все равно никогда не осмелится надеть, и это черное шифоновое платье с серебристой вышивкой по подолу и неприлично глубоким вырезом? И, разумеется, среди практичных юбок и строгих английских блузок в бежевой гамме Жан отыскал в ее вещах именно это платье, предпочтя его всему остальному.
Конечно, можно вернуться в спальню и достать из чемодана юбку с блузкой. Но если он до сих пор там, то сразу же обвинит ее в том, что она просто боится надеть черное платье, и поднимет на смех. А она будет стесняться своей наготы и бороться с безрассудным желанием, чтобы он снял с нее полотенце, разделся сам и привлек ее к себе...
Лора безжалостно прогнала прочь безумные мысли и поспешно оделась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Потом расчесала щеткой волосы и попыталась уложить их в привычный пучок, но пальцы не слушались ее, шпильки падали на пол, и в конце концов она просто заплела косу.
Выйдя из ванной, Лора надела новые туфли на высоких каблуках, купленные перед самой поездкой. Разумеется, Жан выбрал именно их. Она старалась не смотреть в его сторону. Пугающе откровенное чувство, переполнявшее ее, было слишком новым и непривычным, чтобы она смогла его скрыть. А если она хотя бы раз заглянет ему в глаза, он сразу все поймет.
И что тогда? Примет ли он проснувшуюся в ней страсть как должное, принадлежащее ему по праву, потому что именно он вызвал ее к жизни? Или рассмеется, сравнивая ее заурядную внешность с тем, что уже принадлежит ему,— с яркой красотой Кэтрин? Кто станет пить воду, если рядом стоит искрящееся шампанское?
Бессознательно стараясь оттянуть момент, когда их взгляды неизбежно встретятся, Лора ходила по комнате, делая вид, что ищет сумочку. Собственно, сумочка не была ей нужна, но казалось, что если она сейчас остановится и посмотрит в глаза Жану Дюпону, то сама, первая, бросится ему на шею.
Наблюдая, как девушка грациозно движется по комнате, Жан почувствовал, что в его теле все сильнее разгорается огонь запретного желания. Он вспомнил, как впервые увидел Лору на приеме по случаю помолвки. Тогда ему стало отчаянно, до боли жаль ее. Маленькая мышка, совершенно потерявшаяся в тени своей неотразимой красавицы-сестры. И казалось, она вполне довольна своим положением. Как понял Жан из того, что рассказывала ему о своей семье Кэтрин, ее сестру так воспитывали с детства — к ней относились пренебрежительно, от нее ничего не ждали. А теперь собираются выдать замуж за этого чванливого болвана, который вылепит из нее то, что ему нужно, и не даст ей ни времени, ни возможности понять, чего же она на самом деле хочет от жизни.
Тогда он решил сделать все, что в его силах, чтобы открыть девушке глаза на ее безрадостное будущее. Он начал поддразнивать ее, пробуждать в ней самолюбие, подталкивать к самостоятельности и, да, флиртовать с ней. Он показал, что значит целоваться по-настоящему, подсознательно чувствуя, что, несмотря на то что она помолвлена с этим скучным типом, в ней еще не проснулась женщина...
