Ознакомительная версия.
– Все, – обреченно уселась на стул Гутя. – Одна уже свихнулась, пора с расследованием заканчивать.
– Ты не виляй, говори прямо, когда тебя спрашивают! – носорогом шла на нее сестра.
– Ну, Аллочка! – не утерпела уже и Варька. – Ты ж должна понимать, что мама этого никогда не сделает, ты ведь не глупая женщина! Или глупая?
У Аллочки не было выбора. Конечно, она не дура, понимает, что это не Гутя, но так хотелось, чтобы она, тогда и бояться никого не придется...
– А что сказал Сигизмунд? – вспомнила она.
– Говорил, что опечален. Что ты провалилась неизвестно куда, а он почти влюблен!
Плечи у Аллочки развернулись, грудь пошла вперед, а щеки сами собой раздулись помидорами.
– Ты б ему сказала, что мне такие задохлики и даром не нужны... – кокетливо вздохнула она, но тут же возле ее носа очутился маленький, но крепкий кулачок Варьки.
– Только попробуй, скажи, – предупредила племянница. – В кои-то веки обнаружился мужик, у которого к тебе нежные чувства! И пусть он задохлик! Зато он... Благородный человек! Рыцарь. И потом – у него своя квартира.
Их напряженный разговор прервал звонок в дверь.
– Ну вот, Фомка пришел, а у меня еще гарнир не готов! – воскликнула девушка и кинулась к кастрюлям.
Это бы вовсе не Фома. На пороге собственной персоной стоял Влас Никанорыч и тискал в руках кепку.
– Ты опять из деревни? – спросила Аллочка.
– Да я не к вам... – пробубнил батюшка.
– Дверью, что ли, ошибся?
– К Фоме я, – задиристо ответил отец и широко шагнул в прихожую.
– Дома случилось что-то? – подбежала испуганная Гутя.
– Не знаю... – помялся Влас Никанорыч. – Я ить того... дома-то не был еще. Мне б Фому...
Варька придвинулась к деду вплотную:
– Говори давай, дедуль, что за дела у тебя к моему супругу? Опять небось будешь просить, чтобы он тебя с невестой свел, да?
– А что мне делать прикажешь? – петушком подпрыгнул родоначальник семейства. – Ваша-то бабка меня турнула! И еще, забыли, как я вам про чугунок рассказывал? Это еще добро, что у меня голова крепенькая сызмальства, я ею даже... ну, не быка, а собаку нашу, Жучку, точно сшибал!
И Гутя, и Варька приступили к воспитанию Власа Никанорыча – с помощью бранных слов они разъяснили мужчине, как ему следует себя вести, чтобы подавать пример всем молодым мужчинам вообще и Фоме – в частности.
И только Аллочка упорно хмурила брови и беззвучно шевелила губами.
– Февралинка моя, дочь любимая! – кинулся к ней Влас Никанорыч. – Уйми ты этих баб, все завещание на тебя перепишу!.. Вот злобная Гутиэрка! Посмотри на сестру – молчит, как и следовает хорошей жене! Отчего только, не пойму, еще ни один дурак на такое сокровище не позарился?
– Гутя, а я ведь что думаю... – вдруг созрела Аллочка. – А батюшка-то прав!
– И эта туда же! – шлепнула себя по бокам Гутя. – Я ж говорю – одурела совсем!
– И ничего не одурела, – не согласилась Аллочка. – Назаров мне сегодня говорил: милиция считает, что с Виолеттой несчастный случай произошел. Ну, вроде как девчонка полезла вазу ставить, а та ее по голове ударила, девочка и стукнулась о стол. А ведь отец верно говорил – мама его чугунком по башке лупила, а на нем ни одной ссадины. Нет, с отцом-то понятно, но и с Виолеттой! Ваза та хоть и большущего размера была, а только уж такая тонюсенькая, я видела. Не могла она так долбануть, чтобы насмерть.
Гутя перевела дыхание. Семейство внимало.
– Да они и сами, наверное, в это не верят. Так только сказали, чтобы зря Назаровым нервы не трепать. А что еще Кирилл Андреевич говорил?.. Так...
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка... – напружинился Влас Никанорыч. – Это что ж такое? У них тут опять следствие намечается, а меня хотят, как куль с картошкой, в деревню сплавить? А ну, быстро рассказывайте, что там произошло? Убийство? Грабеж? Изнасилование? Какие улики? Из подозреваемых сколько человек задержали? Э-эх, девчата! – горестно вздохнул Влас Никанорыч. – Вот хотел уже и домой возвращаться, а теперь... Да рази ж я могу вас одних оставить? Пока мерзавца не споймаем, придется матери без меня со скотиной управляться.
– Ну все, – махнула рукой Варька. – Прощай, спокойная жизнь.
– Не переживай, – успокоила ее Гутя. – Фома придет, батюшка сам улетучится.
Когда пришел Фома, все уселись за стол.
– Ну? – требовательно спросил Влас Никанорыч. – Чё примолкли? Сообщите парню, что я тут надолго поселился! Фом, я думаю, вам с Варюшкой надо в гостиную перебраться, потому как работать я буду много, мне отдельная комната требуется!
Пока Фома беззвучно шлепал губами, Гутя быстро закивала головой и торопливо успокоила отца:
– Они переберутся. Вот прямо сейчас и переберутся. Фома, ну что ты расселся? Иди, перетаскивай свой компьютер!
Фома ничего не понимал и хотел уже обиженно надуться, но Варька так заморгала ему обоими глазами, что не заметить было просто нельзя. Даже Влас Никанорыч забеспокоился:
– Ты б, Фома, жену-то проверил, чего-то она у тебя окосела. Врач ведь!
Фома растерянно поднялся и пошел в комнату, следом за тещей.
Гутя вернулась через минуту, а Фома задержался, надо думать, ворочал компьютер.
Неожиданно запиликал телефон.
– Ой! Кто это? – удивленно округлила глаза Гутя и девочкой подскочила к трубке. Дальше разговор шел по громкой связи – Гутя, вероятно, случайно нажала не на ту кнопочку.
– Алло, это Мария Васильевна? – спросил сочный баритон.
– С чего бы Марии Васильевне здесь быть? – красиво возмутилась Гутя. – Мама в деревне.
– А разве она не приехала? Странно... А ее муж дома? – продолжал интересоваться мужчина.
– Мужа как раз дома нет, он в городе, а вот мама, как и полагается, при коровах.
– А мужа точно нет? И долго его не будет?
– Долго!
– Я могу смело на это рассчитывать?
– Рассчитывайте смело, папа здесь задержится надолго, – убедительно промолвила Гутя.
Однако дальше ей поговорить не удалось – Влас Никанорыч подскочил ракетой, вырвал трубку и зарычал:
– Ты кто такой, мать твою разэдак?! Чего это ты про Марию Васильевну заговорил? Дурное задумал? Я ить не посмотрю, что ты хахарь под два метра, накостыляю будь здоров! Я и сам метр тридцать ростом! Два! Два метра тридцать!
– А-а-а, так вы точно в городе! – обрадовался голос и быстро отключился.
– Ты... Эй! А ну!.. Куда?! – орал в трубку Влас Никанорыч, но та отвечала ему только короткими гудками.
Седой ловелас заметался по кухне, срочно собирая вещи и напяливая сброшенную одежду.
– Пап, ты куда? – испугалась Гутя.
– «Па-а-ап»! – горько передразнил ее отец. – А кому ты сейчас расписывала, что меня дома нет? Это что же – я буду тут с вами лясы точить, когда моя жена там без мужеского догляду? – грозно сверкнул он очами и жалобно запричитал: – Я ведь ей так ве-е-ерил! Думал – вот сейчас она покормит поросенков, корову подоит, а потом сядет и станет обо мне печалиться. А потому что кто на нее позарится, на мою старуху? А что получается? Пока я здесь, у нас крупного рогатого скота прибавляется? То есть – у меня рога растут?! Еду! Прямо сейчас ловлю попутку и еду!
Ознакомительная версия.
