— Это всего лишь открытки, я описываю в них только здешнюю погоду и восхитительные ландшафты. Надеюсь, это его хоть как-то развлечет. Джеймс так одинок в «Диттон-Холле», пока Давина с Хьюго в Лондоне, а Аннабел путешествует с друзьями, — чистосердечно призналась Тэмсин.
— Понимаю… Обидно упускать такой благодатный случай. Богатый вдовец остался совсем один. Вот будет досадно, если его возьмет в оборот другая утешительница, — едко процедил Бруно, прищурив глаза.
— Бруно, прошу тебя, прекрати! — сквозь навернувшиеся слезы бессилия взмолилась Тэмсин.
— Это ты прекрати, — зло огрызнулся он. — Тебе известно, что не твоя обезоруживающая честность доминирует в наших отношениях. Да это и не важно. Я здесь, рядом с тобой, и в любой момент могу взять тебя, и ты меня не остановишь, потому что сама не пожелаешь останавливаться. Так давай и сосредоточимся на этом, красавица.
— Нет! — испуганная его одержимостью, воскликнула Тэмсин. — Не смей!
— Ты говоришь это после всех своих уловок соблазнения? — насмешливо спросил он.
— Думай что хочешь, но имей в виду: если притронешься ко мне еще хоть раз, я разрываю наш контракт и возвращаюсь домой. Я не могу здесь оставаться, сознавая, сколь низко твое мнение обо мне! — категорически произнесла девушка.
— Так не терпится вернуться в «Диттон-Холл»? — в сердцах бросил он, оставляя ее спальню.
В ту ночь Бруно не смог уснуть. Раскаленный воздух, не остывавший даже в темное время суток, дышал предчувствием ненастья.
Бруно спустился вниз, чтобы спасаться от духоты и скуки в бассейне.
После состоявшейся перепалки с Тэмсин он раздумал задерживаться на вилле, приняв, решение вернуться во Флоренцию утром понедельника.
Еще пару часов назад он был уверен, что сумеет заручиться ее расположением и обеспечит себе приятное времяпрепровождение с этой желанной женщиной. И он почти добился этого, если бы не его собственное упрямство. Он не мог вслух признать, что ошибся в своем предубеждении.
Бруно уже сам не был уверен в давешнем мнении о ней. Меньше всего он хотел капитулировать перед Тэмсин, поэтому решил бороться, пока мог устоять под натиском собственного вожделения. А для этого надлежало уехать и не возвращаться. В городе его ждало бесчисленное множество красивых женщин, и любая, в этом он нисколько не сомневался, без колебаний подарила бы ему ночь любви. Одержимость этой англичанкой следовало побороть прежде, чем настанет часть расплаты за слабость.
И все-таки Тэмсин следовало признать исключительной уже на том единственном основании, что никогда прежде женщина не овладевала его сознанием, как это удалось ей…
Бруно опустился в воду бассейна, которая обдала его приятной прохладцей, но облегчения не подарила. Его сердце сковала тоска. Тэмсин становилась для него все опаснее. Он терял голову, но пока еще понимал это. Однако не знал, как следует поступить…
После ухода Бруно девушке так и не удалось уснуть. Она томилась от духоты и смятения, в которое ее вверг состоявшийся разговор с ним.
Работа на вилле еще не была завершена, а ей уже не терпелось покинуть ее старинные стены. Но если она откажется от такого масштабного и амбициозного проекта, какого у «Спектрум-дизайна» еще не бывало, то своим поступком обречет фирму на выплату предусмотренной контрактом компенсации за ненадлежащее выполнение обязательств в столь напряженный с финансовой точки зрения период. Памятуя об этом, Тэмсин велела себе успокоиться и стоически встретить возможные осложнения с Бруно ди Чезаре.
Такие мысли постепенно ее утешили, но она все же не могла снова погрузиться в сон. Перед мысленным взором стоял видимый до этого кошмар. Тэмсин металась по пустынным коридорам клиники в поисках своего младенца и звала Нейла на помощь, но он не шел. Она отчаялась отыскать своего ребенка. Слезы лились, застилая взгляд. Она боялась вернуться в этот сон.
Ее спальня раскалилась как печь. Тэмсин встала с постели и подошла к распахнутому окну, в которое влетали беспокойные порывы знойного ветра и отзвуки далекого грома, шедшие в сторону холмов, на которых стояла усадьба ди Чезаре.
Вдали небо прорезала молния. Тэмсин вздрогнула от неожиданности. Ее притягивал стальной отлив грозовых вспышек. Выйдя на террасу, она спустилась вниз, а затем, бесшумно ступая босыми ногами по земле, прошла в сад.
Из подсвеченной воды бассейна вынырнула мужская фигура.
— Бруно, — прошептала Тэмсин.
Это было похоже на дежа-вю — его влажные кожа и волосы, его неторопливое приближение, высвечиваемое вспышками молний.
Бруно вылез из бассейна.
— Пойдем в постель, Тэмсин, — позвал он ее в тот момент, когда ночное небо разверзлось ливнем. — Здесь становится небезопасно.
Тэмсин покорно ступила к нему.
— Я хочу быть с тобой, когда взбушуется стихия, — сказал он, обнимая девушку.
В этот миг она нуждалась в нем не меньше, чем он в ней. Поэтому она уютно устроилась в его объятьях.
— Я не могу больше бороться с тобой, Бруно. Сил больше нет, — призналась она.
— Я тоже обессилел, борясь с собою, — искренне отозвался он, нежно целуя Тэмсин в пульсирующие виски. — Я не остановлюсь, даже если ты будешь гнать меня.
— Не стану я тебя гнать, — заверила Тэмсин, обвив руками его шею.
— Я знаю, ты чародейка. То, что ты делаешь со мной, — воистину непостижимо.
Хлынул ливень. Их босые ступни заскользили по хляби, и они упали на землю.
— Не медли, — нетерпеливо попросила Тэмсин, снимая с себя ночную сорочку.
Бруно испытывал особое наслаждение оттого, что проиграл желанию такой силы. Он будоражил не только взвинченную чувственность Тэмсин, но и свою в не меньшей степени. Невесомо, почти неощутимо он дотрагивался до нее обжигающими губами, раня ее возбужденную грудь, истомленные бедра, разгоряченное лоно.
— Бруно, пожалуйста, — простонала она, путая его мокрые волосы.
Тэмсин впустила в себя Бруно, скользя руками по его влажному телу. Она обвила его бедра, скрестив в лодыжках ноги, запретив отступать.
— Тэмсин, — укоризненно пробормотал Бруно, не насладившись еще в полной мене своей игрой.
Но она его уже не слышала, ее голова, запрокинутая назад, ее изогнувшаяся гибкой аркой спина, ее требовательные руки свидетельствовали о беспамятстве ошеломляющего чувствования.
Бруно проторял путь порывистыми импульсами, настойчиво погружаясь в палящую плоть, дико и часто атакуя податливость женского тела. Тэмсин отчаянно нежилась под ним, сладострастно извиваясь. Спина скользила по мягкой жирной почве, волосы перепутались, дождь хлестал по лицу, ласкал кожу — или это были губы Бруно? — она этого уже не могла понять в затмении страсти.
