Несколько недель скитался я по грязным улицам и улочкам нашей столицы и так никуда и не воткнулся для постоянного заработка.
Меня никуда не брали из-за документов, точнее из-за их отсутствия. Не думал, что в Москве такая жопа с устройством на работу, и вообще с проживанием, если нет регистрации.
Родственники мои, услышав, что нужна регистрация, быстро свинтили с темы, мотивируя, что нереально сложно прописать меня в их квартире, а на то, чтоб купить бумажку, я еще не заработал.
Правда, случилось одно интересное событие, а точнее разговор с Толиком Ракшой. По-моему, была среда, с 8 до 9 вечера я разгружал линолеум, там-то и познакомился с Толей. Это была подработка по объявлению. Я сорвал бумажку в вагоне метро, на которой был ручкой написан мобильный телефон работодателя. Почему бы и нет, подумал я. Денег не было вообще. Даже на хот-дог без сырной сосиски.
Разгрузка тяжеленного линолеума происходила где-то в районе улицы Гарибальди. И что самое важное, разгружать его можно было, не имея соответствующих бумажек. Главное, чтоб руки на месте были, этого вполне достаточно. Одному, конечно, не очень легко перенести с двадцатипятитонного КамАЗа полутораметровые рулоны линолеума на склад. Толян был моим напарником. Я знал, что родом он из какой-то жопы под названием Кидекша, больше – ничего.
Во время получасового перерыва мы немного разговорились с Ракшой. Я заметил, что он курил через каждые семь – десять минут.
– Ты чего кочегаришь так часто?
– Люблю это дело. Мне вставляет реально.
– Тебя еще кашель не обуздал хронический?
– Все равно все помрем.
– Верно говоришь, лаконично.
– Слушай, а ты чего спину ломаешь здесь? Работы нет больше? Ладно я. У меня регистрации нет и вообще ничего нет. Хожу, стреляю сигареты. Сейчас вот разгружу все и куплю два блока этого говна.
– Молодец. У меня тоже бумажки нет, и вообще не везет что-то. Никуда не берут без этой ерунды.
– Сколько ты в Москве?
– Около месяца. А ты?
– Три с половиной. Да мне насрать на Москву. Я тут наездами. Подколымлю – уеду, потом снова приеду. Меня здесь ничего не держит, да и дома тоже я сам по себе и сам себе хороший друг.
– Ааа…
– Это из песни одной: «Я сам себе хороший друг, и мне никто не нужен». Слыхал?
– Нет, не слыхал никогда! Говоришь, ты наездами тут? А как с заработком? Хватает?
– То пусто, то густо. Я любую работу делаю, абсолютно любую. Да я-то ладно, а вот приятель у меня есть, он бабло делает реальное.
– И как?
– В стрипе работает. В стриптизе мужском.
– Ни хуя себе!
– Да! В ночных клубах. Он качок бывший. Специально похудел на 20 кило, чтоб не выглядеть совсем «куском мяса». Как-то раз взял меня в клубец, где выступал ночью. Я собственными глазами видел, как бабы ему баксы совали в трусы. Серьезно. Бля, я в ахуе был. Он там за ночь 500 грин поднял. Неплохо, да?
– Неплохо.
– Он, правда, танцует, как дерево, но пьяным телкам не танцы нужны, а тело накаченное и шишка до колена.
– Чего до колена?
– Шишка. Моя баба говорит, что поговорка «маленький хуек в пизде королек» – чушь и неправда, мол, ее придумали те, у кого проблемы с членом.
– Ты же сказал, что ты сам по себе? Значит, девушка у тебя есть, да?
– А какая параллель между «сам по себе» и телкой? Она мое личное пространство не занимает. Просто трахаю ее пару разков в неделю.
– Не любишь ее?
– Какой на хер, – Ракша затянулся сигаретой и почесал в паху, при этом скривил физиономию, будто блоху назойливую словил. Он выпустил три ровных прозрачных колечка изо рта: – Раньше любил. До того, как она изменила мне с моим батей. Я ее домой привел с родителями знакомить. Сказал, знакомьтесь с будущей невесткой. Так они и встретились первый раз. Отец проявлял всякие знаки внимания, вина наливал, закусочки наготовил. Я его таким заботливым и не видел никогда, а тут как подменили. Я думал, что это он от радости, что я женюсь и семью создам, но ошибся. В следующий раз я увидел батю и Настеньку у нас дома в спаленке.
– А мама узнала, нет?
– Мама ничего не знала и не узнает. У нее больное сердце. А такое просто убьет ее.
– А как телка? Просила прощения?
– Просила! Надо было сфотографировать их обоих в тот момент, когда я их увидел. Сука, блядь, лучше бы не видел.
Толик затушил сигарету об асфальт и смачно плюнул на нее. Я не знал, о чем говорить, и не понимал, как начать после того, что он мне поведал.
Ракша увидел меня впервые в жизни. Он даже не спросил, как меня зовут. Ему ни к чему было. После тяжелого дня мы не обменялись номерами телефонов и не договорились как-нибудь увидеться. Просто разошлись по своим дорогам, после того как нам выплатили бабки в размере восьмисот рублей каждому. Больше я Толика Ракшу никогда не видел.
Было около одиннадцати вечера. Воскресенье плавно отдавало свои полномочия и свертывалось в историю. Понедельник наступал на пятки. Я ехал в пустом автобусе фактически один, пялился в грязноватое окно и ничего не видел, кроме своего осунувшегося лица. Я все вспоминал наш разговор с Ракшой про того парня, работающего в ночных клубах. Может, и мне попробовать, а то совсем с копейки на копейку перебиваюсь, как бомжара последний. Танцы – это же круто. Тем более если за них еще и платят хорошо. А чего в этом зазорного? По-моему, ничего. Самое главное, девушки с ума сходят и влюбляются в тебя, баксы засовывают, и не надо, блин, никуда линолеум перетаскивать и спину надрывать, как сегодня. Еще был один весьма интересный фактор, который простимулировал меня. Я думал о том, что вернусь домой при лавэ и на хорошей тачке, все увидят и зауважают меня и будут говорить: «Он уехал пустой и в никуда, а вернулся приблатненный, с бабками». Весть облетит весь город, и я буду как живая легенда!!! Осталось сделать малое – окунуться в мир ночного шоу-бизнеса, в котором меня, как скоро выяснилось, никто не ждал.
Я шел по Тверской и слушал в наушниках плеера Seel. Мою голову обдувал легкий ветерок. На душе было спокойно и приятно. Тогда я еще и не подозревал, во что выльется эта идея работы в ночных клубах. Не подозревал, да и не думал о последствиях, просто от абсолютного незнания этой «другой» жизни. Но на сегодняшний день в моей голове был конкретный план: посетить несколько мужских стрип-клубов. Поясню кое-что: живя в своем городе, я не раз обращал внимание на эти танцы, и люди, которые добивались в этой среде успеха, вызывали у меня уважение. Всегда уверены в себе, независимы, хорошо прикинутые, юморные, на престижных тачках, и, конечно, что особенно радовало, это бесконечная любовь женщин. О, да! Но кстати, поделиться мне было не с кем. Не скажу же я Морису: «Послушай, брат, я тут собрался в Москву голым поплясать на барной стойке!» Что бы он, интересно, ответил? Один вариант: «Ну, ты мудак, Мих, может ты в душе голубоватый?» Вариант второй: «Серьезно? Это че, типа, круто? Ну, давай, вперед!» И третий вариант: Морис делает неопределенное выражение лица и закуривает сигарету. И тем более невозможно было поговорить об этом с Олей.
