Еще неделю назад он владел ситуацией: поговорил с лечащим врачом Элизы, ошарашенным таким внезапным выздоровлением и всплеском энергии. Правда, врачи предупредили, что возможен рецидив. Такое состояние может быть просто временным улучшением, за которым последует стремительное ухудшение и — тут сердце Мэтта болезненно сжималось — конец.
Что же ему делать? Мэтт размышлял, закидывая ноги на стол и попивая свой утренний кофе. Он начал приходить в офис раньше обычного, потому что только в офисе мог контролировать себя и не думать о Брук, ее поцелуях, ее стройном теле.
Венчаться они не могут. Разойтись — тоже. Так что же делать?
Мэтт даже не способен заставить себя держаться от нее подальше. Они, правда, не разговаривали с того дня, когда ездили смотреть церковь. Брук ему не звонила. Она наверняка надеется, что Мэтт забыл о ее существовании. А это вовсе не так!
И Элиза каждый день преследует его, напоминая о встречах с поставщиками провизии, цветов, фотографами. Милый любительский спектакль уже обошелся Мэтту в небольшое состояние, и это еще не предел. Но если это сделает бабушку счастливой — ради бога. Он готов отдать последнее пенни, чтобы скрасить все то время, что она еще проведет на земле.
В приемной раздались голоса. Мэтт взглянул на часы — так и есть, начался рабочий день, офис уже заполнился служащими. Ему тоже хорошо бы сосредоточиться на работе, но что-то не получается.
Мозг отказывается повиноваться.
— Это должно прекратиться, — раздался за спиной голос Брук.
Его сердце совершило головокружительный кульбит, но Мэтт приписал его внезапному появлению Брук в офисе. Конечно же, он не скучал последние дни. И остался совершенно равнодушным к тому, как бирюзовый костюм подчеркивает мягкие изгибы ее тела.
— Прости, ты о чем?
Брук швырнула ему на стол газету, затем другую, третью… Сначала внимание Мэтта привлекли заголовки. Потом он увидел черно-белые фотографии, на которых они целуются на стоянке возле ее машины. Трясущимися руками развернув одну из газет, Брук продемонстрировала ему статью о помолвке.
— Неужели тебя волнуют сплетни?
Девушка нахмурилась, ее губы задрожали. Мэтт почувствовал необъяснимое желание сгрести ее в охапку и целовать до тех пор, пока не исчезнут эти маленькие сердитые морщинки на лбу. Хотя Брук может разозлиться еще больше.
— Я хочу прекратить этот балаган. — Ее голос был тверд.
— Мы не можем, — заявил Мэтт, думая о здоровье бабушки, а вовсе не о зовущих губах Брук. — Не сейчас.
— Послушай! — вскричала она. — Я не изъявляла готовности на брак с тобой. Я лишь согласилась сыграть роль невесты. На короткое время. Подумай, сколько времени уже прошло.
— Отлично. Бросай меня. — Мэтт рывком встал из-за стола. — Давай. Сделай это прямо сейчас.
— Сейчас? — растерянно заморгала Брук.
— Но ты же этого хочешь?
— Да. Но в свое время.
— Почему? — напрягся Мэтт, приготовившись выслушать причины, побуждающие Брук к разрыву их договора.
— Думаю, лучше сделать это при свидетелях.
Тогда это будет выглядеть более правдоподобно.
Мэтт кивнул.
— Пожалуй. И бабушка должна присутствовать.
Тогда она сможет сделать напрашивающиеся выводы — что мы на самом деле не можем быть парой.
— Отлично, значит, вопрос решен. И когда мы встретимся с твоей бабушкой?
— В субботу. — Мэтт скрестил руки на груди, мучаясь от боли предстоящего разрыва и волнений за здоровье бабушки. — Бабуля хочет, чтобы мы запечатлели исторический момент и пригласила фотографа.
— Отлично, там и увидимся. — Брук развернулась и направилась к двери. Но Мэтт остановил ее, схватив за руку. По их телам будто пробежал электрический разряд.
— А из-за чего мы начнем ссору?
— Причина — любая. Ты захочешь цветную фотографию, я — черно-белую. Ты скажешь «здравствуй», я — «прощай».
— Если ты захочешь целоваться, я буду против.
— Точно.
Его взгляд остановился на мягких губах Брук.
Он-то наверняка знал, что никогда не откажется целовать ее. Какая нелепость! И он все еще надеется, что подвернется счастливая возможность. Вскоре.
Пока не наступит суббота и планируемая ссора не положит конец всему.
— И когда ты собиралась нам рассказать? — выпытывала Пегги, подпрыгивая от нетерпения. Вместе с Фелицией они поджидали Брук у входа в дом.
Загнанная в угол девушка умоляюще посмотрела на своих потенциальных истязательниц.
— Знаете, я сама еще хотела убедиться в том, что не сплю. Уж очень нереальными выглядят последние события.
А они и есть нереальные!
— Так то, что напечатано в газетах, — правда? уточнила Фелиция. Первый раз в жизни Брук видела свою мать настолько озабоченной — губы сурово сжаты, между бровями в ниточку залегла — о, ужас! — едва заметная морщинка. Фелиция выглядела, как преступник в зале суда, ожидающий вынесения приговора. — Ты собираешься выйти замуж за Мэтта Каттера?
— Ну..
Пегги ринулась вперед и заключила подругу в мощные объятия.
— Я так рада! Мои поздравления!
— Это самый волнующий день в моей жизни, — театрально вскричала Фелиция, простирая руки (на безымянном пальце сверкнуло последнее обручальное кольцо с неприлично большим бриллиантом).
— И в моей, — всхлипнула Пегги, продолжая душить Брук в объятиях.
Той стало очень стыдно за свое откровенное вранье. Конечно, впоследствии она найдет массу причин для оправдания, но все-таки Брук хотелось, чтобы ни мать, ни Пегги ничего не знали о предполагаемой «свадьбе». А потом, улучив подходящий момент, она бы внятно объяснила причины, вынудившие согласится на подобный спектакль. Но, к сожалению, такой расклад был уже невозможен.
Пегги продолжала изливать свои восторги:
— Если уж он выбрал не меня, то единственно правильный в этом случае вариант — ты.
— О, Пег!
По губам Фелиции скользнула тонкая улыбка.
— Я начала мечтать об этом дне с того самого момента, как узнала, что беременна.
— Мама… — округлила глаза Брук и попыталась выглядеть так, как подобает счастливым невестам.
Мэтт Каттер — ее будущий муж. Боже правый!
Фелиция нежно коснулась щеки дочери.
— Ты будешь самой прекрасной невестой, дорогая.
Слезы стыда жгли глаза девушки. Почему она должна проходить через этот кошмар?! В изложении Мэтта спектакль выглядел простым одпоактным действом, в которое не включалось позорное вранье собственной матери.
— Мам…
— Нельзя терять ни секунды. В газетах напечатано, что церемония состоится через три недели. Фелиция выглядела как полководец накануне решающего сражения. — Это так?
Брук, окончательно подавленная, только кивнула.
