— Буравин уже за ней поехал. Сейчас привезет. — Самойлов старался успокоить жену.
— Почему он за ней поехал? Где она?
— Там тоже что-то случилось… Я пока не знаю что.
Полина вынула нательный крестик и стала его целовать:
— Господи! Помоги моему сыночку! Спаси его!
Самойлов погладил Полину по голове, но успокоить ее он уже был не в силах.
В это время в коридор вышел врач-травматолог.
— Самойловы! — громко позвал он. — Зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста. У меня к вам серьезный разговор.
В кабинете Павел Федорович, посмотрев сначала на Полину, потом на Самойлова, сказал:
— Вот что! Мы провели экспресс-обследование. Сделали дополнительный анализ крови…
— И что? Анализы хорошие? — спросила Полина с надеждой.
— Биохимический анализ крови показал, почему лекарства не помогли вашему сыну преодолеть шок.
— Почему? — спросили родители почти одновременно.
Врач помолчал и после тяжелого вздоха сказал:
— Потому что в крови у Алеши обнаружен сильнодействующий наркотик. Он блокирует действие введенных препаратов.
— Нет, нет!.. — не могла поверить Полина.
— Вы с ума сошли! Это — ошибка… Быть такого не может! — возмутился Самойлов.
— Может! В этом случае даже самые сильные препараты не способны помочь! Вот почему вашему сыну становится все хуже и хуже, — в голосе врача звучала уверенность.
— Павел Федорович, вы ничего не путаете? Алеша принимал наркотики?! — с нескрываемым удивлением спросила Полина.
— Похоже, что так. Травмы, которые ваш сын получил при аварии, уже не так опасны…
— С этого и нужно было начинать! — перебила его Полина.
— Но наркотик, обнаруженный в крови Алексея, блокирует действие лекарства. Поэтому лечение не дает результатов.
Полина и Самойлов несколько секунд оторопело смотрели друг на друга. Потом Самойлов взорвался:
— Павел Федорович! Вы ошибаетесь! Алеша — не наркоман. Уж я-то знаю своего сына!
— Видимо, плохо знаете. Увы, о таких вещах родители чаще всего узнают последними…
— Леша всегда был золотым ребенком, — вступилась за сына Полина. — Обвинять его в наркомании — это как утверждать, что солью можно подсластить чай.
— Я никого не обвиняю — я не прокурор. Я врач и оперирую только фактами. Налицо факт: в крови Алексея обнаружен наркотик! — Павел Федорович хотел поставить в разговоре точку.
— Я все равно не могу поверить в то, что мой сын принимал наркотики, — настаивал Самойлов.
— Если хотите, я могу показать результаты анализов, — предложил Павел Федорович.
Врач достал из шкафа историю болезни Алексея Самойлова. Открыл на нужном месте и протянул Самойлову. Тот стал внимательно изучать написанное.
— Но вообще-то мне незачем вас обманывать, — сухо заметил Павел Федорович.
— Не обижайтесь на нас. Эта новость настолько неожиданна… Мы просто растерялись, — попыталась объяснить Полина.
— Я понимаю. Но теперь вам придется с этим жить, — участливо произнес врач.
Беда никогда не приходит одна… — вздохнула Полина. — Готовились к празднику, а произошла трагедия. Теперь еще одно несчастье. Самойлов оторвался от документов и попросил врача:
— Я прошу вас не сообщать в милицию о том, что Алеша принимал наркотики. Все-таки мы в городе не последние люди…
Полина укоризненно посмотрела на мужа, и он осекся.
— Мы просто не переживем, если после всех наших бед начнутся еще и какие-то разбирательства, поползут грязные слухи… — объяснила Полина.
— Не переживайте, я никому ничего и не собирался сообщать, — успокоил их врач, — вот если бы при аварии пострадал кто-то, кроме Алеши…
— Типун вам на язык! — прервал его Самойлов.
Врач поплевал через левое плечо и продолжил:
— …Тогда бы у меня не было выбора. А само по себе употребление наркотиков не является преступлением.
— Значит, об этом никто, кроме нас, не узнает? — с надеждой спросила Полина.
— Никто, — заверил Павел Федорович. — Существует врачебная этика, которая не позволяет разглашать подобную информацию.
Самойловы поднялись, собираясь уходить. Мужчины пожали друг другу руки.
— Я обязан сделать запись в истории болезни, чтобы корректировать лечение, — и все, — пообещал врач.
— Спасибо. Хоть в чем-то вы нас успокоили, — сказала Полина.
Уходя, Самойлов пробормотал себе под нос:
— Я все равно не верю, не верю…
В это время Костя подошел к месту аварии. Он посмотрел на то, что раньше было их замечательной машиной. От нее остался только мокрый, грязный, обгоревший остов.
Костя внимательно оглядел машину и попытался открыть искореженную дверцу. Она поддалась.
Прямо в парадном костюме, не замечая, что пачкает одежду и руки, Костя сел на место водителя. Несколько секунд он тупо глядел прямо перед собой, потом посмотрел под ноги и увидел мелкие осколки от разбитой ампулы, которая принесла столько несчастий. Той самой ампулы. Костя наклонился, пошарил рукой по коврику, собирая эти проклятые осколки. Но их нелегко было достать, потому что они лежали под педалью газа. Стекло резало руки, но он не обращал на это внимания. Через некоторое время на его ладони уже лежало множество осколков, окрашенных его собственной кровью.
Костя ушел с места аварии, долго бродил по городу и наконец зашел в ресторан «Эдельвейс», хозяином которого был его друг Лева. Костя взял себе выпить и сел, уставившись на рюмку мрачным непроницаемым взглядом. Таким его и увидел Лева. Он подошел к товарищу и сказал с пониманием:
— Можешь ничего не говорить. И так все понятно.
Костя молча наполнил рюмку. Лева сел напротив.
— Свадьба состоялась, Катя безмерно счастлива, но не с тобой, а с твоим братом. И мечта твоя о ней похоронена навсегда! — немного ерничал Лева.
— Пить будешь? — мрачно спросил Костя.
— Так и быть, выполню дружеский долг. Составлю тебе компанию, чтоб ты не убивался в одиночку так из-за девушки…
Костя молча слушал, глядя, как Лева наливает себе из бутылки.
— И мой тебе совет, не циклись ты на Катерине. Вон сколько девчонок вокруг! — назидательно посоветовал Лева.
— Лева, — безучастно произнес Костя, — мне сейчас плевать на всех девушек мира, и на Катю в том числе.
— Ого! Не понял…
— Свадьбы не было, — пояснил Костя.
— Чего ж ты киснешь?! — не понял Лева.
— Я, Лева, только что брата своего убил, — сказал Костя и опрокинул очередную рюмку.
Вот этого Лева никак не ожидал!
— Убил брата?! Ты давай так не шути! Тоже мне, Каин нашелся.
— А я не шучу.
— Ну да, ну да. «Он его любил… Он его убил… в землю закопал, надпись написал…» — процитировал Лева.
