— О чем? — улыбаясь, спросила она.
— О том, что со мной произошло Двенадцать лет назад. Марина резко затормозила и серьезно взглянула в глаза брата.
— Пройдемся? — предложил он. Они медленно зашагали по той же аллее, где полчаса назад выясняли отношения Марина с Леной. Под шорох листвы под ногами, Слава начал:
— Тогда, двенадцать лет назад, я никого не убивал. Помнишь у меня был друг? Сначала школьный, потом армейский? Мы с ним отмечали в тот вечер в баре нашу десятилетнюю дружбу. К нам, уже поддатым, подсел один мужик. Костя. Он тоже был уже на веселее и непрестанно смеялся. Говорил, что его любимая девушка наконец-то заметила. Говорил, что его скоро повысят в должности до генерального директора. Ты бы видела, как он был счастлив! Слава задумчиво всмотрелся в поднятый листок. Не замечая, стал рвать его на мелкие кусочки, устремляя свой взгляд куда-то вдаль. Сейчас он не видел свою сестру, детей, бегающих по парку. Он видел тот вечер.
— Мы с ними уже шли домой, вернее, ползли. Слишком пьяные были. Все столбы, наверно, пересчитали. — он горько усмехнулся.
— В какой-то момент времени мой друг отошел от нас в кусты. И тут раздался дикий крик. Мы с Костей кинулись на помощь. Картина, представшая перед нами были настолько мерзкой, что вся хмель выветрилась у нас из головы. Кто-то насиловал девушку. И тут… Костя словно обезумил. Он бросился на насильника, отшвырнул его в сторону, кинулся к девушке. Та рыдала. А дальше… Я плохо помню. Стоял в стороне, будто смотрел фильм ужасов. Помню, как сверкнул нож в темноте и в ту же секунду увидел, как Костя оседает на землю. Я бросился к нему, нагнулся. И кто-то ударил меня по голове. Пока я был в беспамятстве, мне вложили в руки нож, вызвали милицию А на суде… цирк, самый настоящий. Девушка была в невменяемом состоянии, не могла и слова сказать. Свидетелей моей невиновности не было. Мой друг так и пропал. В кустах наверно, провалился. И до сих пор, поди, там и торчит, — усмехнулся Слава и поднял голову к небу. — Костя же был убит, не мог ничего сказать. Насильник же тоже испарился, как пар в воздухе. Вот и оказалось, что в тот вечер был только я — насильник и убийца, пострадавшая, да Костя, кинувшийся спасть девушку, но в виду того, что я был сильнее его в два раза, был убит.
Оказалось, что девушка, пока я боролся с Костей, очнулась и оглушили меня первым попавшимся под руку камнем. Уже после убийства. Вот так. Две версии происшедшего.
— Я, примерно, так и думала. Нет, я не знала, кто на самом деле убил Костю. Но была уверена, что не ты. Как ее звали, ты можешь сказать? Слава покачал головой:
— Следствие было закрытым. А родители девушки настолько могущественными, что в газетах даже слабого упоминания ее фамилии не было.
— Но ты то знаешь ее?
— Знаю. — Слава положил руку на ее плечо и твердо сказал. — Но… Ее и так травмировало случившееся, незачем ворошить прошлое.
— Почему? — теперь это уже не имеет никакого значения. Он отвернулся от нее и ловко поймал бегущую к нему Иришку.
— Дядь Слава, ведь правда же, что собаки все-все понимают, что мы им говорим?
— Правда.
— Ну вот. А тот мальчик сказал, что они глупые, и что у них в голове всего одна извилина. И Иришка указала на малыша, стоящего рядом с ними. Тот важно посасывал свой большой палец. Марина молча наблюдала за перепалкой между детьми. И тут ее словно озарило. Друг?!
* * *
Марина шагала по деревенской дороге и материлась. День явно был неудачным. С утра шел дождь. Она направлялась к Сергею в комбинат, узнав о покушении на жизнь его невесты в надежде получить от него хоть какую-то информацию. Взрыв, затем покушение. Дело наверняка не обошлось без какого-то шантажа. Но кто шантажист? Чего он хочет? Понимая, что вряд ли она добьется от Сергея хоть какой-то информации, она все же почти дошла до его кабинета. И тут в дверях нос к носу столкнулась с вчерашним мужчиной из парка. Глядя в голубые, усталые глаза, она вдруг кое-что поняла. Мелькнула в голове одна мысль. И вот, за тем, чтобы ее проверить, она по указке свихнувшейся старушки приехала в Заречный, проведя три часа на тумбочке у туалета в электричке. Потому что мест не было. И теперь шлепала по колено в грязи, направляясь в бесплатную больницу для пенсионеров. Если ее догадка верна, то дело становится совсем запутанным. — вам кого, — по-хамски спросила у нее на вахте медсестра в сером от времени халате.
— Бурношева Николая. Я его племянница. — затаив дыхание, рискнула она соврать.
— Племянница, значит. Бросил бедного старика в нищете год назад, и вот объявились! А не пошла бы ты..
— Я не знала, что он здесь. Лишь недавно мне об этом сообщили.
— Ну-ну, — Медсестра скептически поджала губы и презрительно сверкнула очками.
— Честно слово, — сделала невинные глазки Марина.
— К нему никто не приходит. Сколько лет здесь работаю, а такого несчастного человека ни разу в жизни не встречала. Бросили, значит старика умирать от голода, он еле выжил. А теперь вот, объявились!
Марина стояла перед разгневанной медсестрой и краснела. В нищите? Бурношева Н. В.? Бывшего руководителя ОАО НЦБК? Медсестра грузно поднялась с места:
— пойдем те уж, провожу, но — она погрозила толстым пальцем Марине, — Если вы снова бросите его одного! Марина склонила голову, пряча изумленный взгляд. Она, конечно, только сегодня об этом подумала, но чтобы на самом деле… Значит, в Австралии лечится? Медсестра распахнула двери одной из палат. Марина замерла на пороге. Картина, представшая перед ней, была, мягко говоря просто убогой. Штор нет на окнах. Старые кровати, скрепящие от древности. Серое постельное белье, бывшее когда-то белоснежным. И стойкий запах старческих, не мытых тел.
— К вам, Николай Владимирович, тут пожаловала гостья, говорит, что племянница.
Медсестра обращалась к какой-то куче белья на стуле. Из этой кучи вдруг резко выглянула седая, почти лысая голова. Выцветившиеся глаза взирали на гостью с ужасом, но, разглядев, кто перед ним стоит, мгновенно потухли. Марина смотрела на старика в грязном халате, тощего, не ухоженного. Смотрела, и не верила своим глазам. Бывший миллионер? Владелец ОАО НЦБК? Костыли возле стула, дрожащие от артрита руки, сгорбившиеся плечи…
— Ну, здравствуй, племянница. Спасибо, Лариса Георгиевна. Вы не могли бы оставить меня наедене со своей племянницей? Мы давно не виделись. Лариса Георгиевна фыркнула возмущенно и вышла, хлопнув дверью.
— Вы садитесь, садитесь, — Марина стояла, раскрыв рот и наблюдала, как шевелятся ушедшие внутрь рта старческие губы. — Марина, если не ошибаюсь? Она кивнула. Во всей его фигуре только голос оставался твердым и уверенным. Остальное… А ведь ему не было еще и пятидесяти. Как мог человек так быстро постареть?
