– Откуда ты знаешь, что он приятный? – спросила она.
– Кого попало за пальцы не кусают.
– Верно, – встрял Тед. – Меня вот ни разу не кусали. «Ну, тут все еще может измениться», – подумала Эшлин.
– Так что твой шеф? – не отставала Джой.
– Он… м-м-м… очень серьезный, – промямлила Эшлин и, повинуясь внезапному порыву, добавила: – Кажется, я ему не очень-то нравлюсь…
Сказав это, она почувствовала облегчение и одновременно горечь.
– С чего ты взяла? – спросила Джой.
– Помнишь, я ему в тот день дала пластырь?
– Ну и что такого? Ты хотела помочь.
– Лучше б не пыталась, – вздохнула Эшлин. – Ладно, давайте лучше поедим.
Они позвонили в службу доставки ближнего тайского ресторанчика и, как всегда, заказали слишком много.
– Вечно мы жадничаем, – сокрушенно заметила Эшлин. – Ладно, к кому в холодильник запихнем остатки?
Джой и Тед переглянулись и посмотрели на Эшлин.
– Давай к тебе!
Эшлин обреченно кивнула и направилась к холодильнику. Джой задумчиво смотрела в окно, где над домом напротив призывно светилась вывеска клуба «Снег». В этот клуб их, как местных жителей, охрана пускала бесплатно.
– Может, кто-нибудь хочет пойти через дорогу потанцевать? – предложила Джой.
– Нет! – испуганно вскрикнула Эшлин. – Утром я должна быть в форме, мне ведь на работу…
– Я тоже работаю, как тебе известно, – обиделась Джой.
– Прости, Джой. Я на взводе из-за этой работы, давайте-ка лучше спокойно завершим этот вечер.
Дилан пришел с работы поздно, после девяти. Клоде удалось уложить спать и Молли, и Крейга, что само по себе было чудом.
– Привет, – устало бросил Дилан, швырнув портфель об стену в прихожей. Подавив гнев – опять замки портфеля царапают краску! – Клода приготовилась к поцелую, хотя лучше бы обойтись без этого. Ничего ведь это не значит, просто привычка, и все.
Она только открыла рот, чтобы пожаловаться на ужасный день, но муж опередил ее:
– Боже, ну и денек у меня был! А эти где?
– Спят.
– Оба?
– Да.
– Позвонить, что ли, в Ватикан, сообщить о чуде? Пойду гляну на них и сразу вернусь.
Вернулся он уже в тренировочных штанах и футболке.
– Что нового? – спросила Клода. Она изголодалась по информации и событиям внешнего мира.
– Ничего. Обед есть? Черт возьми, этот обед!
– Между больным животом Крейга и капризами Молли… – В поисках вдохновения она открыла холодильник. Ничего подходящего. – Спагетти-алфабетти на тосте?
– Спагетти на тосте?! Хорошо, что я брал тебя замуж не за твое кулинарное мастерство, – усмехнулся он. Показалось ей, или ухмылка и в самом деле была вызывающая?
– Да уж, точно, – согласилась она, доставая банку. Непонятно, злится он или нет. Всегда сияет, даже когда бесится. Нет, она не против, так жить намного проще, лучше уж пусть улыбается…
– Так что на работе? – снова спросила она. – Из-за чего задержался?
Дилан устало вздохнул:
– Помнишь ту большую американскую распродажу? Которая тянется вечно?
– Да, – соврала она, закладывая хлеб в тостер.
– Не помню точно, когда я последний раз тебе о них рассказывал. Они тогда уже что-нибудь решили?
– Кажется, как раз собирались, – вывернулась Клода.
– Ну и вот, просовещавшись до потери пульса, они наконец сократили программы до трех пакетов. Потом заявляют, что хотят их протестировать. Что, как ты понимаешь, только пустая трата времени, поэтому я предложил им отчеты нашей экспертизы. Сначала они соглашаются. Потом передумывают и присылают для проведения тестов двух спецов из своего Огайо…
Клода рассеянно помешивала в кастрюле, едва слушая мужа. Ей было смертельно скучно все это слушать. Но Дилан твердо решил излить душу до донышка.
– …Звонят сегодня днем. Оказывается, уже купили программное обеспечение у «Дигивер», так что наше даже тестировать не будут!
В этот момент Клода весьма неудачно снова включилась в беседу:
– Но это же замечательно! Если ваше они даже не будут проверять!
Лежа в холодной одинокой постели в сырой комнатке на Харкурт-стрит, Лиза пыталась заснуть, но наяву все еще чувствовала себя в леденящем кошмаре.
После жуткого дня в игрушечной редакции она как-то успокоилась и поверила, что хуже быть уже не может. Но это было до того, как она решила поискать себе квартиру.
Сначала Лиза собиралась воспользоваться услугами агентства, но комиссионный процент оказался просто грабительским. А ее недвусмысленное предложение дать агентству рекламу в журнале в обмен на скидку было оставлено без всякого внимания.
– Нам реклама ни к чему, – заявил ей молодой человек. – Благодаря «Кельтскому тигру» у нас и так дел выше головы.
– Кельтскому… что?
– Тигру, – терпеливо повторил молодой человек, уловив неирландский выговор Лизы. – Помните, когда в Японии и Корее начался резкий экономический подъем, это явление назвали «Азиатским тигром»?
Еще бы Лиза помнила! Все, что касалось экономики, она пропускала мимо ушей.
– А теперь, – продолжал молодой человек, – когда ирландская экономика развивается столь же бурно, мы называем это «Кельтским тигром». И потому, – добавил он самонадеянно, – мы не заинтересованы в бесплатной рекламе.
– Как знаете, – буркнула Лиза, кладя трубку.
По совету Эшлин она купила вечернюю газету, просмотрела колонки предложений квартир и коттеджей в приличных районах Дублина и договорилась посмотреть несколько домов после работы. Затем вызвала такси за счет «Рэндолф медиа», чтобы объехать их все.
– Простите, миленькая, – сказал диспетчер, – я вашего имени не знаю.
– Не волнуйтесь, – ласково пропела Лиза, – скоро узнаете.
Городским транспортом она не пользовалась уже давно. И за такси из своего кармана не платила столько же. Менять свои привычки у нее никакой охоты не было.
Первым по списку шел особнячок в Боллсбридже. Хорошая цена, хороший район, все удобства. Вокруг, как оказалось, полно ресторанов и кафе, улочка тихая, зеленая, с маленькими уютными домиками. Такси медленно, чтобы не пропустить дом номер 48, ехало вперед, и Лиза повеселела впервые с тех пор, как положила глаз на Джека. Она уже представляла, как будет здесь жить.
И тут она увидела его. Единственный дом на улице, который выглядел так, будто там живут бродяги: рваные занавески, буйная трава по пояс, на дорожке ржавеет автомобильный остов на четырех бетонных подпорках. Лиза на ходу считала дома по номерам: сорок второй, сорок четвертый, сорок шестой… Где же сорок восьмой? Сорок… восьмой… Разумеется, вот он – с перекосившимися рамами и заброшенным газоном, будто дом вот-вот отправят на снос.
