— Нет.
— Тогда, может, ты здесь на практике? Дэвис снова засмеялся и покачал головой:
— На экономическом факультете не изучают состояние дорог.
— Значит, ты рисковал своей жизнью и жизнью этой девушки только из принципа? Ради этого ты ехал слишком быстро, пропустил занятия и явился сюда с неприятностями на хвосте в самый важный день сезона?
Дэвис нахмурился:
— Я не рисковал…
— Даже не пытайся оправдываться. Не надо. Твой отец погиб на этой горе.
Дэвис замер. Его кадык заходил вверх-вниз. Даже пять лет спустя после гибели Дэви нам было трудно о нем говорить. Господь свидетель, у меня были свои причины избегать подобных разговоров.
— Миссис Тэкери! — окликнула меня девушка. Я повернулась и увидела, что она спокойно стоит рядом с машиной. Высокая, худенькая, с золотисто-каштановыми волосами и хорошим, четко очерченным лицом. Но она была болезненно-бледной, а в больших голубых глазах застыла тревога. — Дэвис мой лучший друг, и я доверила ему мою жизнь. Поверьте мне, он не попал в неприятности. Он вел себя как герой.
Я еще раз внимательно посмотрела на нее и поняла, что она страшно измучена и еле держится на ногах.
— А вам не нужна помощь героя?
Эдди покачнулась и чуть не упала, но все-таки попыталась улыбнуться.
— Его помощь мне не помешала бы.
Дэвис подошел к ней и обнял за плечи. Она обвила рукой его талию и приникла к нему, словно вьюнок к дереву.
— Полагаю, мой сын напугал вас до тошноты.
— Нет, он замечательно вел себя.
Эдди подняла голову и посмотрела на Дэвиса с таким обожанием, что у меня внутри зазвенел колокольчик тревоги. Конечно, я хотела, чтобы какая-нибудь девушка полюбила его больше жизни, и он полюбил ее в ответ. Я хотела, чтобы его жена стала мне дочерью, которую я всегда хотела иметь, но так и не рискнула родить от Дэви-старшего. Я хотела иметь внуков. Но не раньше, чем моему сыну исполнится сорок, он станет президентом компании и получит Нобелевскую премию.
— Полагаю, нам пора познакомиться, — медленно произнесла я. — И я должна знать, что происходит на самом деле.
Дэвис нахмурился.
— Я все тебе объясню, только дай мне немного времени.
Эдди кивнула:
— Уверяю вас, миссис Тэкери, мы сделали это, чтобы доказать очень важную вещь. Помните: «Посадите свои мечты со страстью и честью, и ваши корни будут крепко держать вас в любую бурю…»
Я удивленно взглянула на нее.
— Конечно, помню. Это книга о Джоне Яблочном Семечке. Я читала ее Дэвису, когда он был маленьким. Я даже вырезала это изречение на деревянной доске и повесила на стене в его комнате.
— Я знаю, что ваше хобби — резьба по дереву. Дэвис мне все о вас рассказал. И о своем потрясающем отце тоже, да упокоится он с миром.
Эдди перекрестилась. «Католичка, — подумала я. — Мой сын привез ко мне девушку-католичку. Какая экзотика! Держу пари, что у нее строгие родители-католики. Отлично. Они скоро заберут ее домой, где бы этот дом ни находился».
— Вы должны гордиться сыном, миссис Тэкери. Дэвис очень старался соответствовать тем высоким требованиям, которые вы с его отцом установили.
Так, она ничего не знает. Как и мой сын, эта Эдди верит в созданную мной легенду. Я повернулась к Дэвису:
— Что конкретно вы сделали? Скажи мне немедленно. Я должна это знать.
— Сейчас нет времени. Они уже здесь. Занимаем оборону!
Три больших черных седана выехали из-за поворота. Они въехали на нашу дорогу и, завизжав тормозами, остановились, образовав правильный треугольник. Дверцы распахнулись, и около десятка человек, среди которых была одна женщина, вышли из машин. Все они были в помятых слаксах, рубашках-гольф и пытались выглядеть непринужденно. Но у каждого была заплечная кобура с оружием.
— Это федеральные агенты, — прошептал Дэвис мне на ухо. — У Эдди есть телохранители. Я все объясню позже.
Федеральные агенты? Телохранители? Я медленно опустила руки вдоль тела, рассматривая вооруженный отряд в рубашках-гольф. Вооруженные игроки в гольф!
— Прошу вас сохранять спокойствие, — сказала Эдди и, подняв голову, посмотрела на женщину. — Люсиль, мне жаль, что тебе и твоим людям пришлось пройти через это. Но я должна была так поступить.
— Эдди, мы всегда были честны с тобой, — ответила Люсиль. Она была высокой, мускулистой, лет тридцати пяти, с белокурыми волосами до плеч, веснушками и мелкими морщинками у глаз. Она протянула обе руки к Эдди в дружеском жесте. — Я знаю, что тебя огорчило. Но так дела не делаются.
— Люсиль, именно так и надо было поступить в подобной ситуации. Моя мать реагирует только на действия, а не на слова. Теперь она обязательно обратит внимание.
— Эдди, будь же благоразумна! Мы вызовем вертолет, отвезем тебя и твоего друга мистера Тэкери в безопасное место, а потом поговорим. Твоя мать отложила все свои встречи в Великобритании. Твой отец ждет у телефона в Тель-Авиве. Они обязательно захотят выслушать тебя.
Я нахмурилась. Великобритания? Тель-Авив? Вертолеты? Господи, кто же ее родители? Стюарды с международных рейсов?
Эдди застыла.
— Мой отец, может, и захочет выслушать меня, но моя мать постоянно вмешивается в мою личную жизнь. Тому, как она поступила со мной, не может быть оправданий. Никаких.
— Эдди, я не могу обсуждать эту тему…
— Почему же? Потому что ты ей тоже на меня доносишь? Ты была одной из ее шпионок?
— Нет. Даю тебе слово.
— Я теперь верю слову только одного человека. — Эдди повернулась к Дэвису. — Я искренне сожалею о том, как моя мать поступила с тобой.
— Тс-с. Я уже большой мальчик. Все дело в тебе. Она поступает так, как считает лучшим для тебя.
— Нет. Это касается нас обоих.
Дэвис поцеловал ее. В моей голове снова прозвучал тревожный сигнал, и я решила прояснить ситуацию.
— Прошу прощения, но что твоя мать сделала Дэвису?
Мой сын покачал головой:
— Я же сказал: это вопрос принципа. Никакой настоящей опасности или вреда. Я сам с этим справлюсь.
— Отлично. Тогда просто скажи мне, что сделала эта женщина, и я помогу тебе справиться с этим.
— Дэвис, позволь мне, — вмешалась Эдди. — Мне неприятно в этом признаваться, но моя мать шпионила за мной. Это началось, когда я уехала учиться в Гарвард, и теперь в ее распоряжении досье с информацией обо всех моих самых близких друзьях. Включая Дэвиса. Мы выяснили это вчера.
Я сжала кулаки. Сотни вопросов всплыли в моем мозгу, но в эту секунду Эдди отвернулась от меня и снова посмотрела на Люсиль.
— С этой минуты я отказываюсь от твоих услуг и от услуг вашей службы. Я взрослый человек, я совершеннолетняя, и это мое право — отказаться от формальной охраны.
