И она уходит.
А я остаюсь. Я остаюсь с недопитым чаем и яблочным пирогом. Сижу и уныло пялюсь в чашку. И тут раздается звонок в дверь. «Ага! — ехидно думаю я. — Вернулась! И никакого тебе «Оскара»! Все наврала! Ну, ща получит!» И бросаюсь к двери. На пороге стоит Колян. 150 кэгэ живого веса. Трусы в цветочек. Майка в майонезных разводах. Во рту — два зуба и перегар. Колян шумно дышит мне в лицо, и кажется, что из пасти его вырывается пламя.
— Муж дома? — спрашивает Колян.
— Нету! — холодно отрезаю я и телом закрываю проем двери.
— Да ладно, не ври, — говорит Колян. — Он мне не нужен. Я так, на всякий случай. Вдруг, думаю, он хочет...
— Он не хочет, — припечатываю я, догадываясь, на что намекает Колян. Однажды он уже влил в Интеллектуала такое количество спиртного, что на нем неделю мог работать двигатель внутреннего сгорания.
— Я вообще-то к тебе, — говорит Колян. — Дай жидкость для чистки металлических изделий.
— Зубы полировать? — язвительно спрашиваю я.
— Да нет. Я тут... Ну, в общем... Мне вчера «Оскара» дали. Не видела? По телику показывали. Надо бы почистить. А то Людка с ночи придет, а он какой-то тусклый.
Из груди моей вырывается стон, постепенно переходящий в вой.
Наутро я просыпаюсь в холодном поту. Встаю с жуткой головной болью. В теле ломота. Плетусь в душ. Что? Что это значит? Эти сны? К чему они? Что происходит в моей голове? А в подкорке? А во всем организме? Может, наведаться к психоаналитику? Но что новенького он может мне сказать? Может, это бушует комплекс неудовлетворенного тщеславия? Может, пора пристроить Интеллектуала на более престижную работу? Я вылезаю из душа, одеваюсь и еду на работу. Работа, говорят, сильно отвлекает от ненужных мыслей. Я приезжаю на работу, поднимаюсь по лестнице, подхожу к охраннику и сую ему свой пропуск. Охранник пропуск внимательно изучает, после чего встает, расставляет ноги на ширину плеч, упирает руки в боки и говорит глубоким басом:
— Пускать не велено.
— Вы что, не узнали меня? — спрашиваю я. — Вот мое удостоверение.
— Узнал, — невозмутимо отвечает охранник. — Пускать не велено.
— Что, меня лично?
— Почему лично? Что вы сразу переходите на личности? — возмущается охранник. — Всех.
— То есть?
— Газету вашу закрыли. Не знали? — И он мерзко ухмыляется.
Вот! Вот они, сны! Я стою перед охранником, как раздавленный червячок перед юным натуралистом, с бесполезным пропуском в руках.
— П-почему? — шепчу я.
— Хозяева чего-то не поделили. Продали вас каким-то браткам. А браткам газета зачем? Браткам квадратные метры нужны. Вот так, дамочка. Шли бы вы лучше домой.
— А как же гонорар, зарплата?
Охранник пожимает плечами. Ему неинтересны мои гонорары и зарплата. Тут бы мне повернуться и тихо отвалить домой, как, собственно, я и рассказывала впоследствии девицам. Но какая-то неведомая сила поднимает меня над полом, бросает на охранника и начинает моими кулачками молотить его каучуковую грудь.
— Пустите! Пустите меня! — ору я. — Мне на работу надо! Я работать хочу!
Охранник берет меня за запястья двумя пальцами, легонько сдавливает и отцепляет от своего черного похоронного костюмчика. После чего зовет старшего. Старший прибегает, видит женщину в невменяемом состоянии захлеба и заика и тащит стакан воды. Я хватаю стакан и выливаю воду ему на голову.
— Ах ты! — говорит старший и добавляет кое-что, чему нет места в словаре интеллигентного человека. — Ах ты! Тащи ее сюда!
Они тащат. Я квакаю и упираюсь. Наконец они сажают меня на стул в своей каморке и связывают руки носовым платком. Старший куда-то звонит. Видимо, еще более старшему. Более старший отдает приказания. Я слышу, как его лай рвется из мембраны.
— Ну вот что, — говорит старший, положив трубку. — Успокоились? — Я киваю. Он развязывает мне руки. — Сдавайте пропуск!
— Не сдам! — вякаю я и на всякий случай опускаю руку в карман, где лежит мой пропуск. Мне кажется, что пока пропуск при мне, я — при работе.
— А в милицию? — ласково спрашивает старший.
— А по кумполу? — так же ласково спрашиваю я.
— А не достанешь! — игриво отвечает старший.
Я встаю и даю ему здоровенный щелбан. Старший вскрикивает и хватается за лоб, на котором тут же вспухает шишка.
— Медячок! Медячок! — не своим голосом кричит охранник. — Медячок приложить! Или сырого мясца!
— Она хулиганка, — совершенно спокойным человеческим голосом говорит старший. — Что делать будем?
Через минуту я оказываюсь в бывшем кабинете нашего бывшего главного редактора. За столом главного сидит Что-то. У Что-то синий бритый затылок и пуленепробиваемые глаза. Что-то курит «Пэл-Мэл». Сто лет не видала, чтобы кто-то курил «Пэл-Мэл»! Это обстоятельство как-то смягчает меня. Я даже готова плюнуть на чудовищного золотого краба, которого Что-то держит на пальце вместо перстня. Я улыбаюсь Что-то.
— Ты... это... ты чего бузишь? — спрашивает Что-то.
— Работать хочу, — честно отвечаю я.
— Кем? — интересуется Что-то.
— Журналистом, — отвечаю я и добавляю: — Кинокритиком.
— Нам... это... критики не того, — говорит Что-то.
— А кто вам того?
— Ну... это... конкретные парни... киллеры... можно чистильщиком. Пойдешь в чистильщики?
Я вспоминаю, как вчера чистила и драила квартиру, и содрогаюсь.
— Нет, — говорю я. — Не люблю убираться.
— А... ну смотри... хозяин — барин... А что любишь?
— Кино смотреть, — совсем честно говорю я.
— Кино... — задумчиво повторяет Что-то. — Будет тебе и кино.
Он нажимает на кнопку звонка. В комнату вбегает старший.
— Ты... это... Серень... ты ее мальчикам отдай... пусть покажут кино.
— Нет! — кричу я. — Не надо кина! Я больше не буду!
— Ну ладно, ладно, не психуй. Не надо так не надо. Что мы, не люди, что ли? Садись пиши.
— Что писать?
— Вот и пиши, что больше не будешь. Мы теперь грамотные, мы теперь по расписочкам живем. Чтобы комар не залетел! Не то что... — Он отодвигает пуленепробиваемую заслонку и окидывает меня вполне живым любопытным взглядом. — Не то что такие... дамочки. — И коротко ржет.
Я беру лист бумаги, ручку и пишу.
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА НОМЕР ШЕСТЬ,
в которой Мопси дает отпор криминальным структурам
Уважаемый!
(Тут я останавливаюсь и поднимаю глаза на Что-то.
— А как вас зовут? — спрашиваю я.
— Смело! — восхищается Что-то. — Погоняло хочешь? Зови Толиком.)
Уважаемый Толик!
Честное слово, я больше не буду: спать до 11 утра, ездить в автобусе без билетика, тайком от своего мужа Большого Интеллектуала покупать предметы женского туалета в магазине «Дикая орхидея», каждый день звонить Мурке и трепаться с ней по часу без карточки, красить губы коричневой помадой, засовывать в стиральную машину белое с цветным, оставлять зубную пасту в душевой кабинке, смотреть телевизор до часу ночи, особенно сериал «Черный ворон», который я и так знаю наизусть, так как читала книгу, загибать страницы у книг и отворачиваться в кино, когда там пилят людей, потому что потом ни одной рецензии толком не напишешь и коллеги говорят, что я необразованная.
