— Так в чем же дело? — засмеялась Диана и от удовольствия потерла руки. — Ты наверняка пережила замечательные мгновения.
— Да, Виола на седьмом небе от радости, — усмехнулась Вирджиния. — Но я чувствую себя ужасно.
На следующий день, в субботу, рано утром прибыл посыльный с цветами в коробке. Вместе с великолепными розами там лежала записка: «Каждый цветок — это страстный звук твоего имени. Алекс».
Печаль сковала ее, пока она держала цветы прижатыми к щеке. Число роз совпадало с Виолой, а никак не с Вирджинией.
Когда в полдень зазвонил телефон, она инстинктивно поняла, что это Алекс. К тому времени она уже придумала легенду, по которой Виола должна была исчезнуть. Дрожащей рукой она поднесла трубку к уху. Но вся ее решимость под напором эротических воспоминаний куда-то подевалась. Вместо того чтобы спокойно назваться «доктор Фаррэл», она обрадованным голосом приняла приглашение на обед как Виола.
Она надела платье с большим декольте, тонкую талию обрисовывал поясок. Увидев ее, Алекс восхищенно сказал, что по красоте она неизмеримо превосходит подаренные им розы.
Они снова пошли в тот же ресторан. Ели вкуснейшие пирожки с крабами, кормили друг друга дольками апельсина, печеньем, политым шоколадом с орехами. Обед затянулся до позднего вечера. Они беспрестанно танцевали, лишь изредка отдыхая и отпивая подогретое красное вино. Смеялись, болтали и наслаждались своим уединением.
Алекс привез ее домой, но заходить в квартиру не стал, боясь побеспокоить Вирджинию. Они ограничились бурными поцелуями возле двери, еще больше распалившими взаимную страсть. Но ехать к Алексу Виола опять категорически отказалась.
В последующие дни ресторан «Рандеву» стал их излюбленным местом. Они сидели за собственным столиком. Под любимые мелодии произносились слова любви, за танцами начинались сладостные поцелуи и нежности. Пламя страсти выходило из-под контроля, и становилось очевидно, что вопрос только во времени.
В конце концов Вирджиния стала подумывать о том, как бы отправить себя в какое-нибудь путешествие, предоставив свою квартиру в распоряжение Виолы и Алекса. Чужого дома она боялась.
Но однажды на работе Вирджиния так рассердилась за равнодушное, чисто официальное внимание к себе коллеги, что отправить в далекое путешествие решила все-таки Виолу.
— Ей позвонил ее агент, и она улетела на Багамы, рекламировать купальники, — объявила Вирджиния за неделю до наступления Дня Благодарения. — Просила извиниться перед вами: она не смогла вам дозвониться.
Вирджиния приостановила работу робота и выжидающе смотрела на Алекса. Он только молча кивнул, продолжая заниматься своим делом.
К вечеру ее нервное напряжение достигло предела. Раздвоенность подводила ее к краю нервного срыва. Сейчас она уже мысленно благодарила Алекса за отсутствие какого-либо внимания к ней как к женщине.
В последующие дни ей приходилось контролировать себя, чтобы не повторить каких-либо своих слов, сказанных Алексу в роли Виолы. Слава Богу, что хотя бы по вечерам отпала обратная необходимость — следить, чтобы Виола ничего не сообщила о делах лаборатории.
Но Вирджинию все больше раздражало, что работая бок о бок и даже постоянно обедая с ней вместе, Алекс упорно отказывался видеть в ней женщину. Они стали прекрасными друзьями, он ценил ее мнение, однако их общение было связано только с работой — как ни старалась она, он оставался равнодушен. Значит, сама она не могла соблазнить Алекса?
Однажды Алекс пристально смотрел, как Вирджиния, сидя на корточках, пристраивала последние приспособления к руке робота. Ее искусство восхищало его. Она смогла заставить робота говорить почти человеческим голосом. Теперь Роджер мог даже писать аккуратным каллиграфическим почерком.
— Вы поражаете меня, — помогая ей подняться с пола, произнес он от чистого сердца. — Справились с заданием на месяц раньше обещанного срока, да еще с таким качеством!
— Просто у меня уже есть опыт, — ответила она, опуская закатанные рукава рубашки. — Прошлым летом в Токио я работала в компании по производству игрушек над похожей проблемой. И получилось, что я больше узнала сама, чем принесла пользы. Японцы явно лидируют в области применения роботов.
— Какое совпадение!
Вирджиния недоуменно взглянула на него:
— В чем?.. Вы тоже работали в Японии?
— Нет, не я, а ваша сестра, — бросил он, вновь занявшись своей электронной схемой.
Отвернувшись, она дрожащими руками стала перебирать инструменты.
— Тут нет ничего удивительного. Мы обе много путешествуем.
Алекс как-то странно засмеялся.
— В сущности, это, пожалуй, единственное, что вас роднит, — сказал он. — Я просто поражаюсь, насколько разными могут быть близкие люди.
— Не такие уж мы разные, — запротестовала Вирджиния, понимая, что, если продолжить разговор, окажется, что Алекс отдает предпочтение ее «сопернице».
— Нет, очень разные, — настаивал он. — Виола естественная. Она всегда говорит то, что чувствует, и делает то, что доставляет ей удовольствие. Она дарит радость другим.
— А со мной вам нет никакой радости? — спросила она, по-прежнему не поворачиваясь, чтобы Алекс не заметил, как она покраснела.
— С вами?.. Я к вам отношусь очень тепло, но отлично знаю, что вы больше всего боитесь, как бы я не дотронулся до вас, не поцеловал не дай Бог… Это скучно. — Тон у него был веселым и насмешливым.
Вирджиния затаила дыхание. А вдруг он давно обо всем догадался?! От одной только мысли об этом можно со стыда сгореть.
— Что это такое? — прикрывая за собой дверь, Диана уставилась на большой чемодан, стоявший в прихожей.
— Чемодан, — ответила Вирджиния, приходя в комнату и берясь за сумку.
— Это я и сама вижу, — с сарказмом парировала Диана. Она встряхнула подругу за плечи: — Что происходит, в конце концов? Я прихожу, чтобы сообщить, что праздничный обед переносится с часу на три часа, и застаю картину сборов в далекое путешествие!
Вирджиния с виноватым видом посмотрела на нее.
— Извини, я совсем забыла об этом обеде. Но все равно, я не иду. — Она отвернулась и стала пересчитывать деньги.
— Насколько я понимаю, это каким-то образом связано с Алексом? Что случилось? — требовательно спросила Диана. — Никто не выйдет отсюда живым, пока я не узнаю, что, зачем и почему!
— Хорошо, — проговорила Вирджиния, убирая кошелек в сумку. — Больше я не могу этого терпеть. — Она встала, упершись руками в бедра. — Ты сказала: «Играй в эту игру для собственного удовольствия», и я повеселилась вдоволь. А теперь намерена прекратить глупый маскарад.
