Марика уговорила Ганса еще поучить Севу. Он сел за штурвал, Сева надел лыжи. С четвертой попытки, наконец, поднялся из воды и заскользил по поверхности озера, с трудом удерживая равновесие. Успешно преодолев первый поворот, на втором свалился. Ганс остановился, Сева выловил лыжины, забросил их на борт, девушки помогли взобраться на катер.
Причалив к берегу, Ганс заглушил мотор, выпрыгнул на берег, и, подхватив подружку, потащил купаться. Марика осталась с Севой, и взялась за его обучение. Ей очень хотелось, чтобы он научился, видела, как переживает, что ничего не получается.
Во время уроков тела их соприкасались, груди ее прижимались к его телу, Сева ощущал ее упругий живот, нежную кожу, успевшую высохнуть на солнце, горячее дыхание. Тело её завораживало, и вместо того чтобы смотреть на движения, позы, которые она показывала, не мог оторвать взгляда от упругих полушарий грудей, выпирающих из купальника от самых темных налитых сосков.
Она заметила его взгляды.
— Я кому объясняю? Вижу, тебе интереснее рассматривать меня.
— Не научусь никогда! Если честно, любоваться твоей идеальной фигурой приятнее. Никогда не видел такой, красивой женщины.
— Даже лучше Адели выгляжу? Она королева красоты прошлогоднего конкурса. — Сева кивнул. — Умеешь говорить комплименты. Не ожидала от тебя. Красивых женщин с идеальной фигурой и у вас в России хватает. Кончай глазеть, слушай внимательно, смотри, что показываю! — Она выгнула спину назад, потом нагнулась вперед и снова выпрямилась. — Заставлю все сделать на практике. Ты должен научиться. Такой большой, сильный и не можешь устоять. Говорил, на обычных лыжах хорошо хожу.
Севе пришлось убрать взгляд от ее бюста и перенести на лицо. Глаза их встретились, и между ними проскочила невидимая искра. Привыкшая к вниманию мужчин, принимающая его, как должное, от его взгляда смутилась.
— Что смотришь! Женщину в купальнике не видел?
— Как ты не видел! Извини, помимо моей воли происходит. Продолжай урок.
Она еще раз показала, как управлять туловищем, поднимать лыжи из воды при старте, потом с помощь Севы поднялась на катер и села за штурвал.
— Хватит разговоров, старайся выполнять, что я показывала!
Уроки Марики помогли. Удивился самому себе — получалось! С первого раза лыжи благополучно поднялись на поверхность, и заскользили. Благополучно завершив на воде круг, они вернулись. Марика потребовала, чтобы Сева еще несколько раз попробовал брать старт, научился отрываться от берега, не падать в момент выхода лыж на поверхность. Наставления Марики пошли на пользу. Оказался способным учеником — стало получаться. Два из трех стартов, уже брал успешно. Наловчился принимать правильную стойку, поднимать лыжи из воды, на поворотах пока чаще падал, но успех был заметен.
— Для первого дня совсем не плохо, — похвалила Марика. — Я неделю мучилась.
— Давно научилась?
— Ой, и не помню. Лет в шесть или семь родители надели мне лыжи. Плаваю с трех лет.
"Имея дома бассейн, отчего не плавать с детства?" — подумал Сева. Сам научился после второго класса летом в лагере, а водные лыжи видел только в кино. В Стародубске ими не увлекались. Слишком дорогое удовольствие.
— Пошли купаться, — позвала Марика.
Оставив катер, они присоединились к Адели и Гансу, и вскоре вся компания весело плескалась в неглубоком заливе. Среди новых знакомых Сева чувствовал себя удивительно свободно. Марика часто забывала обязанности переводчицы, и тогда он больше догадывался, чем понимал общие шутки и смех.
Накупавшись, компания покинула остров, и направилась в прибрежный ресторан.
***
Пока Сева осваивался, привыкал к незнакомой обстановке, в Стародубске каждый день его вспоминали.
Егор Иванович — муж матери — всегда любил выпить, а после смерти Лизы и знакомства с Севой запил по — черному. Забросил работу, дни проводил в пивной. В августовский солнечный день, когда Сева осваивал водные лыжи, Егор был в пивной.
С неопрятным, явно навеселе мужчиной, стоял за высоким мраморным столиком и медленно тянул светлое жигулевское, разбавляя водкой, которую украдкой наливал приятель. На столе пустые кружки, окурки, рыбьи головы и хлебные корки. Другие посетители тоже крадучись доставали из карманов посуду и в грязные пивные кружки доливали водку. Уборщица проворно убирала пустые бутылки, буфетчица за стойкой делала вид, что не замечает нарушения порядка. В пивной грязно, шумно и темно от дыма. Егор чокнулся кружкой с напарником и, морщась, быстро опрокинул содержимое в рот, понюхал хлебную корку, прихлебнул пива из другой кружки. Выпил уже достаточно, и теперь изливал душу собутыльнику.
— Скажи, Вася, ты простил бы? Молчишь!
— Опять о бабе вспомнил, — ворчит Вася. — Сдались они тебе. Валентина — баба твоя, вполне справная, чего еще?
— Не понимаешь ты. Послушай…
— Будет, — тянет за рукав Вася. — Допивай, еще схожу.
— Погодь, послушай… Она умерла, а я гад… Вася, не дослушав, забрал в свои большие руки сразу по четыре кружки и направился к стойке. Егор, крепко ухватившись за стол, склонил голову, продолжал разговаривать сам с собой.
У соседки Севы по квартире Нины, тем временем, с каждым днем крепла надежда захватить его комнату. Постоянно теребила мужа.
— Объяснил председателю месткома, по закону имеем право на его комнату? — не в первый раз напоминала мужу. — Месяц прошел, как уехал. Сообщил бы, ждать или останется у папочки? Мучаемся в неизвестности, а ты всё не сходишь в завком. Отдадут ордер на комнату, качай потом права.
— Никому ничего не отдадут, — лениво отвечал муж. — Вернется сосед. Нечего ему там делать. Обязательно вернется. Зря мылишься на комнату.
— Не уверена. Я бы минуты не колебалась, осталась. Что хорошего видим? Ты — инженер, а получаешь в десять раз меньше моей сестры с четырьмя классами.
— Я не торгую квашеной капустой.
Как обходились в бригаде без него, какими заботами жили друзья, завод, пока Севу развлекали в Германии, потом ему рассказали.
Обязанности бригадира передали его приятелю Сергею. Теперь он распределял заказы, помогал, если у кого-то что-то ломалось. За исключением нескольких молоденьких выпускниц ПТУ, большинство в бригаде работали давно, сами справлялись с поломками. Помощь Сергея требовалась редко, и он, как все, работал на своем станке. Отвлекали молодые. Вторую смену хандрил станок Нади.
— Руки — крюки, вот и летят свёрла! Первый день встала за станок? — возмущался он. — Все о Всеволоде Ивановиче думаешь?
— При нем станок всю смену тянул.
