– А зачем Каэтане понадобилось менять твое имя? Забыв о вражде, он просто хотел выяснить для себя то, чего не знал. Может, это было одно из звеньев в цепи поступков Каэтаны, которые привели ее к отъезду без всякого предупреждения. Обладая порывистым нравом, Каэтана терпеть не могла затрепанных имен.
– У Каэтаны была привычка поправлять все, что казалось ей безобразным. Как артистка она не соглашалась с реальностью. Помнится, как-то она сказала, что новое имя может изменить судьбу человека. Вот тогда-то я и спросила, а какое имя нужно мне. Она улыбнулась и ответила – Джоконда. Я постеснялась спросить, а кто это такая. Что я могла знать о мире, в котором жила Каэтана? Мое имя она всегда произносила низким голосом. Таким голосом, что мне хотелось плакать и смеяться. И однажды она спросила: ты счастлива, Джоконда? Когда я сказала «да», она открыла обитую внутри бархатом шкатулку, полную безделушек. И выбрала для меня это кольцо.
И Джоконда взглянула на кольцо, металл потускнел, да и палец стал толще.
– Это кольцо – моя судьба, – сказала я себе. – И, рассказывая об этом, Джоконда вновь перенеслась мыслями в артистическую уборную Каэтаны.
– Каэтана тогда сказала мне...
Тут ей стало стыдно, и она замолчала. Полидоро она уже не воспринимала как собеседника.
– Что же она сказала?
Оказавшись выдворенным из гостиной и из прошлого Джоконды, Полидоро пылал, лицо его покраснело от кашасы и ревности: не мог он примириться с тем, что Каэтана отказалась от его покровительства и связалась с циркачами, кто-нибудь из которых, возможно, обладает ею, не обращая внимания на знаки страсти, оставленные им на ее теле. Ему была невыносима сама мысль о том, что Каэтана может быть счастлива без него. Поколотить бы Джоконду, она наверняка причастна к решению Каэтаны бежать из Триндаде.
Джоконда почуяла опасность, оценив пьяную ярость собеседника.
– Зачем вы пришли сюда? – спросила она напрямик, понимая, что это посещение может нарушить устоявшийся уклад жизни публичного дома.
– Я пришел просить об одолжении.
Он налил себе еще – кашаса обожгла глотку – и посмотрел в глаза женщине. Одолжение вовсе не означало, что он намерен выполнять все ее прихоти.
– Мне нужно, чтобы доктор Мендес из Железнодорожной компании направил поезд через Триндаде. В пятницу на этой неделе. – Почувствовав облегчение, налил себе еще стаканчик.
– Поезд? Вы с ума сошли. Восьмой год поезда здесь не проходят. – Джоконда просто оценивала обстановку, не спрашивая о причинах такой просьбы.
– Пусть он только распорядится, чтобы поезд свернул на нашу ветку. Остальное я беру на себя. Прикажу привести в порядок пути и произвести уборку в здании вокзала.
– Это так важно? – Тут она увидела, что Полидоро страдает, что грудь его беззащитна перед любым ударом. Не получив ответа, она продолжала: – Да что за товар везет этот поезд, чтобы его нельзя было отправить на грузовиках?
Джоконда все больше сомневалась. Как можно помочь, если не знаешь всей правды?
– Я думал, мы с тобой друзья, – сказал, поколебавшись, Полидоро.
Джоконда была непреклонна: пусть ответит, какой товар, иначе она помогать не будет.
– Не товар, а друг, который хочет прибыть в город без огласки.
Он мог бы, конечно, обратиться к губернатору штата. Но такая просьба пробудила бы любопытство, и Полидоро тут же превратился бы в уязвимую мишень для политических выпадов. А Джоконде терять нечего: всем известно, какую слабость питает к ней инженер Мендес.
И он собрался уходить, сочтя вопрос решенным положительно. Однако Джоконда не пошла к двери проводить его.
– Ты меня не проводишь?
– Сначала скажите имя этого друга, – настаивала она, ничуть не оробев.
– Тебе в самом деле нужно знать? – жестко и сердито спросил он.
Джоконда подумала, не уступить ли. Можно бы и сдержать неуемное любопытство. Меж тем Полидоро вызывающе щелкнул пальцами, словно включил будильник.
– Каэтана.
Джоконда побледнела. Первым делом бросилась в кухню: Полидоро услышал, как из крана полилась вода. Наконец она вернулась, передвигая ноги так, будто каждый шаг стоил неимоверных усилий, и забыв вытереть мокрое лицо.
– Так я могу на тебя рассчитывать? – Теперь Полидоро был хозяином положения.
– С одним условием.
На лице Полидоро не дрогнул ни один мускул.
– Я тоже пойду на станцию. Хочу встретить Каэтану.
Полидоро пошел к выходу, не обращая больше внимания на Джоконду. Когда он открыл дверь, в гостиную ворвался холодный воздух. Полидоро скрестил руки на груди: простужаться ему нельзя. Вся его жизнь сосредоточилась на Каэтане. Пощупал бумажник в кармане пиджака, в нем он хранил ее фотографию. Иногда посматривал на нее, чтобы освежить в памяти черты, которые размывались с каждым днем.
Переступив порог, Полидоро вдохнул ночной воздух. Судя по всему, у него снова появилась жажда жизни. Посмотрел на Джоконду, которая ждала ответа.
– Хорошо, Джоконда. Пойдем вместе.
И заспешил прочь – еще одну ночь преодолел. Вышел на мостовую. Скоро рассветет, и в этот вторник ему предстоит сделать многое.
Эрнесто и Виржилио оспаривали друг у друга право опознать кровать, на которой Каэтана и Полидоро занимались любовью. Спор начался утром в аптеке «Здоровый дух».
Полидоро позвонил обоим сразу после ванны, несмотря на протесты Додо. Она обвиняла его в том, что он висит на телефоне, всякий раз как остается дома. Полидоро не обращал на нее внимания, казалось, он счастлив.
– Что ты затеваешь, Поли? – Додо воспользовалась уменьшительным именем, дабы воскресить былое супружеское уважение.
Он согласился съесть сыр, чтобы доставить ей удовольствие. Желая избавить жену от всяких подозрений, хлопнул себя по карману.
– Собираюсь заключить крупную сделку.
В глазах Додо появился жадный блеск. Полидоро сразу приобрел ее расположение, ибо ничто так ее не радовало, как возможность прикупить еще земли, будто ей мало было поместий, которыми они владели. Она мечтала о том, чтобы ее портрет появился в иностранных журналах – образцовая бразильская латифундистка, владелица тысячи вывезенных из Индии диковинных зебу, способная одна прокормить страну размером с Бельгию.
– Гляди не прогадай, – предупредила она мужа после первого радостного возбуждения.
В аптеке Полидоро заявил, что необходимо срочно восстановить номер в «Паласе», который они с Каэтаной занимали в прошлом. Он требовал точного воспроизведения былой обстановки – пусть Каэтана, словно по волшебству, забудет о том, что покидала Триндаде, чтобы время для них остановилось и оба чувствовали себя на двадцать лет моложе.
