Просыпаюсь от криков и громкой музыки. На мне тоже платье, что и в первый день, но спускаться вниз я не хочу. Не так уж плохо встретить Новый год в компании с самой собой.
— Привет, Настасья, до Нового года осталось пять минут, я устал тебя ждать.
В проёме видно лишь очертание фигуры.
— Я подумал, что тебе нужно немного шампанского.
В его руках два бокала. Молчу, разглядывая самого красивого мужчину на свете: моя ожившая фантазия, несбыточная мечта, герой моего романа, жаль, что лишь на страницах книги.
— Я оставил тебя в этом же кресле днем, Настасья. Не пугай, у меня слабая психика, и темноты боюсь. Правда одежда была другой, — оглядывает с ног головы.
Встаю, протягивая руку к бокалу, наши пальцы на секунду соприкасаются.
— Я застукал твоего парня в кладовке с моей горничной, подумал, что ты должна знать.
Улыбается Семён, а я таю от этой улыбки. Смысл сказанного доходит до меня не сразу, смеюсь до слез.
— Боже, какая ирония!? А мне казалось, что Макс-каскадер порядочный, семейный парень. Ищет серьезных отношений, — хохочу снова и снова, — похоже, психолог из меня так себе, я не разбираюсь в мужчинах.
Семен разглядывает мое лицо, наклоняя голову к плечу.
— Тебе стоит написать об этом в книге.
— Смешно, — пью шампанское, пузырьки приятно щелкают по носу.
От лукавого взгляда тело ноет от желания, я безнадёжна, когда он рядом.
Сейчас, когда Семен подошёл ближе, его глаза меня гипнотизируют. Они не большие и красивые в общепринятом, классическом смысле, а блестящие, озорные, искристые, как капли шампанского в моем бокале. От них невозможно оторваться, в них невозможно не смотреть. Они меня сбивают с толку, я перестаю соображать, когда Семён держит меня взглядом.
Я делаю шаг назад, утыкаясь спиной в дверцу шкафа.
— В чем ты спишь, писательница?
Не понимаю к чему этот вопрос. Но с ним всегда так, никогда не знаешь, что родится в его голове.
— В ночной рубашке, в шортах и майке, по разному.
Он не перестает улыбаться.
— Со мной ты будешь спать голой. Теперь я знаю, как это хорошо, когда на тебе нет одежды.
Задыхаюсь от его наглости, она меня возбуждает и злит одновременно. Когда Семён рядом, смешанные чувства не покидают меня постоянно.
— С тобой есть кому спать…
— Тише-тише, не надо этого, — прикладывает он палец к моим губам, протестуя.
А я держусь из последних сил, чтобы не облизать его.
Внизу слышно, что толпа считает секунды до наступления Нового года, а мы не можем оторвать глаз друг от друга.
— Это что куранты?
— Похоже на то.
— Надо успеть загадать желание, правда оно никогда не сбывается.
— Моё исполнится, — переходит на шепот.
Семён делает шаг, притягивая к себе, прижимаясь к моим губам, лаская языком. Это нечто нереальное, не замечаю, что роняю бокал, звук разбивающегося стекла теряется в шуме праздника.
Моя мечта сбылась под бой курантов. Семен целует меня, наконец-то, целует в губы. Как же долго я этого ждала. Он дарит мне самый лучший поцелуй в моей жизни, чтобы не упасть, я хватаюсь за его сильные широкие плечи, а Семен сжимает мою талию. У меня останавливается сердце. Он целует мою шею, плечи, потом снова губы. Не могу сдержаться, отвечаю на поцелуй, наши языки переплетаются в страстном танце. Это стоило каждой минуты ожидания и не сравнится ни с одним поцелуем в моей жизни. Мне конец, я пропала, подохну, когда он вернется к своей Кате. Из меня вырывается стон за стоном, я теряю равновесие, топчу каблуками новогодних туфель разбитые осколки бокала.
Он прижимается ко мне лбом, тяжело дышит, берет моё лицо в свои руки:
— Ну что, писательница, как Новый год встретишь, так его и проведёшь?
Ещё один жаркий, горячий французский поцелуй, от которого приятной судорогой сводит всю нижнюю половину тела.
Делаю перерыв, хватая ртом воздух, пока Семен с силой засасывает кожу на моей шее, безусловно оставляя фиолетовый след.
— Я не буду спать с тобой, Семён, даже не надейся.
— Да разве же со мной уснёшь? — шутит он, с силой сжимая мои ягодицы, от чего я становлюсь невероятно влажной.
Что же это такое? Я не могу ему сопротивляться, но я должна.
— Ты мог просто поцеловать меня, зачем…
Хочу сделать шаг назад, но сзади шкаф, я загнана в ловушку. Он притягивает меня обратно, вдавливая в свое тело.
— Я разговаривать с тобой не могу, — выдыхает мне в ухо, облизывая мочку, — чтобы не хотеть, а ты просишь, чтобы я сдерживался, когда твой язык ласкает мой. Прости, но я не могу больше терпеть, Настасья, с тобой я попаду в больницу.
Ещё один поцелуй. Ну как же мне устоять? Сама хочу до такой степени, что еще чуть-чуть и взорвусь на миллиард кусочков.
Но жизнь странная штука, она обожает издеваться над нами. Когда, казалась бы, все уже решено, жизнь сама все меняет, наблюдая и посмеиваясь.
В открытой двери, за спиной Семена, который целует меня с невероятной жадностью, я вижу Виктора, у которого от удивления к нижней губе прилипла сигарета. На его голове шапка Санта Клауса, а в руках початая бутылка шампанского. Он стоит, не двигаясь, Виктор в шоке от того, что мы делаем.
— Семен, а как же… как же Катя? Ты чего пьяный, что ли?
Мой партнер по поцелуям его, конечно, не слышит. Он слишком занят моей шеей и декольте, чтобы обратить внимание на Виктора, который забыл куда шел.
Но я вижу его, слышу его, я понимаю его. Виктор прав, я опять чуть не забыла про то, что Семён чужой. Его слова обливают меня ледяной водой.
Я отталкиваю Семена с такой силой, которую сама от себя не ожидала. Он не успевает отреагировать, выпихиваю его за дверь, закрывая замок, оставляя ключ в скважине, чтобы он не мог открыть своим.
Возвращаюсь в свое кресло, закрывая уши руками. Я слышу его голос, он зовет меня, просит открыть. Но я слишком сильно влюблена в этого мужчину, чтобы впустить его в свой номер снова.
Глава 18. Настя
В первый день Нового года мы с Семеном не общаемся. Нам везёт, уже ко второй половине дня связи Игоря Петровича срабатывают, и нас откапывают.
Семен избегает меня, я это чувствую. И, конечно, не требую общения, держусь в стороне. Возможно, он решил, что я не стою таких стараний. Не хочешь — не надо, найду другую девицу для секса. Парни подобные Семену не привыкли бегать за женщинами. Зачем? Если основная масса и так укладывается перед ними в штабеля.
Естественно, он решил, что заигрался, теперь, когда мы на свободе, можно возвращаться к своей красавице Кате и начинать выкладывать в историю инстаграмм слегка запоздалое празднование Нового года. Представляю, сколько маленьких видео запостит его девушка, когда он примчится к ней с подарками, соскучившийся и вырвавшийся из снежного плена. А я уже и не помню, когда получала презент на Новый год от мужчины. Чувствую ноющую боль в груди, с моего места в автобусе отлично видно красивый мужской профиль. Еще ощущаю его поцелуи, они как будто отпечатались на моей коже. Такие сладкие, нежные и горячие одновременно. Любуюсь им, вздыхая, ну и дура я все-таки.
Дома обнаруживаю свою семью, вернее семью сестры, другой у меня нет. Алена, малыши и ее любимый муж накрыли стол и теперь едят приготовленные для меня угощения.
— Тётя Настяяя! — бегут ко мне детки, маленькими ручками сжимая в объятьях.
— Ты как? — щурится сестра, подозрительно оглядывая меня, а я вздыхаю.
— Я с ним не спала, ведь это для тебя самое главное, — скидываю сапоги, строго смотрю на сестру, а Алёна улыбается.
В коридоре столько курток, что мою повесить некуда, кидаю ее на тумбочку возле входа. Сердце все так же ноет, интересно сколько мне понадобится времени, чтобы эта противная тревога прошла? Странно, но Семен — это лучшее и одновременно самое печальное, что случалось со мной за последние годы. Я так долго его ждала, а теперь не могу дышать, потому что больно. Лучше бы я не писала идиотскую книжку о любви. И тот парень с бигуди отлично бы сыграл Дениса.
