Она ни за что не догадается, насколько этот опыт отличается для меня. Даже все те разы, когда я трахал Софи, это было именно так — трахал. Происходящее кажется совершенно новым, как будто мы каким-то образом связаны.
Мой рот открывается и я ускоряю темп. Пот скользит по нам обоим, пока я продолжаю свой ровный ритм.
Котенок сжимает бедра вокруг моей талии и впивается ногтями мне в спину.
— Зак, о боже мой.
— Не сопротивляйся этому. Расслабься. — Я смотрю на нее с благоговейным трепетом, когда она разваливается подо мной на кусочки, позволяя увидеть, насколько она уязвима.
Я быстро втягиваю воздух сквозь зубы, и из моего рта вылетает целая вереница проклятий. Все заканчивается слишком быстро, но я ничего не могу с собой поделать. Секс никогда еще не был таким приятным. Дрожь пробегает по всему моему телу, когда я нахожу свое собственное освобождение и изливаюсь в нее.
Нежно целую ее один раз, чтобы посмотреть, каково это — не спешно трахать кого-то, чтобы на время забыть о жизни.
Когда я отстраняюсь, Обри улыбается.
— Ты всегда так мил с девушками, которых трахаешь?
Я внутренне съеживаюсь. Мне ненавистно, что она считает, будто не особенная для меня, но если посмотреть со стороны, то можно так и подумать.
Я отрицательно качаю головой.
— Только с тобой. И не спрашивай меня почему, потому что я не знаю.
Ее улыбка становится шире, когда она протягивает руку и гладит меня по щеке.
— Тогда мне нравится мысль, что я единственная, кто получает сладкие поцелуи.
Я приподнимаю бровь.
— Не позволяй этой информации просочиться наружу. Вообще-то обо мне нельзя сказать, что я милый.
— Мы же не хотим, чтобы все узнали, что у тебя на самом деле есть сердце, правда?
Определенно нет. Когда люди узнают, что тебе на самом деле не все равно, вот тогда они и причиняют боль. Я слишком хорошо знаю эту боль и никогда больше не хочу через нее проходить.
Я хватаю Обри за затылок и жадно целую, одновременно пытаясь выбросить из головы мысль о том, чтобы провести с ней время. Эта девушка способна раздавить меня, если я позволю ситуации выйти из-под контроля. Вот эта и есть причина, по которой у нас есть это одноразовое соглашение — избавиться от одержимости друг другом и двигаться на хрен дальше. Мы оба знаем, что отношения между нами никогда не сработают и никогда не продлятся долго, потому что я все равно все испорчу.
Я закрываю глаза и заставляю свой тупой мозг перестать переосмысливать ситуацию. Она просто еще одна женщина, которая хочет трахнуть рок-звезду. Чтобы у нее осталось воспоминание о том, какой дикой она была до того, как поселилась в пригороде и родила несколько избалованных детишек.
Измученный, удовлетворенный и истощенный, я падаю на Обри. Ее волосы окружают меня, и я вдыхаю ее запах. И тут же снова возбуждаюсь. Я был прав — мне мало одного раза. Я уже хочу большего.
Черт возьми. Я в полном дерьме.
Глава 8
ОБРИ
После нескольких часов умопомрачительного секса мы лежим в темноте, обнявшись. Он гладит мое обнаженное плечо, а я кладу голову ему на грудь. Никогда не ожидала от него такой заботы — множественные оргазмы, конечно, но не такой близости. Это почти похоже на начало отношений, и я знаю, что это безумие. Мы едва знаем друг друга.
Жгучее желание узнать поближе этого сложного человека сжигает меня изнутри. Как он может быть открыт для всего мира и все же скрывать эту заботливую сторону себя?
Я провожу пальцами по татуировкам на его четко очерченной груди, задерживаясь на имени над сердцем.
— И что произошло между тобой и девушкой? — Его руки напрягаются вокруг меня, и я мгновенно чувствую, что переступила какую-то невидимую черту, которая была проведена вокруг него. Отчаянно пытаясь удержать его от того, чтобы он снова отстранился и стал прежним Риффом, я отступаю. — Ты не обязан мне ничего рассказывать. Мне просто любопытно.
Зак вздыхает мне в волосы.
— Это не то, что ты думаешь.
Я поворачиваюсь и кладу подбородок ему на грудь, чтобы посмотреть ему в лицо.
— О?
Я умираю от желания узнать больше, но не хочу давить.
Он хмурится под моим пристальным взглядом.
— Хейли была моей сестрой.
Ошибки быть не может, слово использовано в прошедшем времени. Я даже не могу представить, каково это, потерять члена семьи, не говоря уже о ком-то настолько близком. Думаю, такое меняет душу.
Я замолкаю на несколько минут, давая ему время объясниться дальше без всяких подсказок с моей стороны. Когда он не отвечает, я спрашиваю спокойно:
— Какой она была?
На его лице появляется грустная улыбка.
— Она была восхитительна — моя раздражающая маленькая прилипала. Этот ребенок следовал за мной повсюду.
— Значит, она была твоей младшей сестрой?
Он кивает.
— Ей было восемь лет, когда она умерла.
Какой ужас! Ее жизнь даже не началась и была прервана в таком раннем возрасте.
Я наклоняю голову.
— А сколько тебе было лет?
— Шестнадцать.
Мое сердце немного раскалывается.
— Такой молодой, чтобы иметь дело с чем-то подобным. Что же с ней случилось?
Зак сжимает губы в тонкую линию и смотрит в потолок, явно борясь с эмоциями.
В новостях всегда пишут, что большинство трагедий, когда умирает ребенок, происходят по какой-то халатности. Мне ужасно хочется спросить, так ли это было, но когда я смотрю на Зака, ожидая ответа, он замирает.
— Не надо, — говорит он. — Что бы у тебя ни было на уме, давай не будем об этом говорить.
Вместо того, чтобы настаивать, я отступаю и закрываю тему. Судя по перемене его настроения, у него все еще есть проблемы, связанные с ее смертью, и кто я такая, чтобы заставлять его открыться мне. В конце концов, я всего лишь женщина, с которой он спал. Мы едва знаем друг друга.
Я вздыхаю, снова кладу голову ему на грудь и изучаю контуры его пресса. Я должна принять эту ночь такой, какая она есть. Просто секс, ничего большего.
Вскоре мои глаза становятся тяжелыми, и я крепко засыпаю.
РИФФ
Я лежу без сна и смотрю, как Обри спит рядом со мной. Она такая красивая. Ее пухлые губки слегка приоткрываются и она медленно дышит. Она спокойна, и это удивительно, наблюдать, как кто-то полностью расслабляется, когда спит.
Я метался всю ночь, но теперь, когда солнце взошло, я знаю, что это лишь вопрос времени, и когда мы выйдем из этой комнаты, я никогда больше ее не увижу. Так что я больше не хочу тратить время на сон.
Прошло уже много времени с тех пор, как кто-то спрашивал меня о татуировке Хейли. Еще дольше с тех пор, как кто-то достаточно заботился обо мне, чтобы попытаться выкачать из меня подробности о ней. Я знал, что Котенок отличалась от всех других женщин, с которыми я был. Вот почему я так сильно ее хотел.
Мелодия звонка на моем сотовом звучит в тихой комнате. Я хватаю телефон с прикроватной тумбочки, и не глядя на определитель номера, отвечаю:
— Лучше бы кому-то быть мертвецом.
Горький смех раздается в моем ухе и мой желудок сжимается.
— С тем же успехом ты можешь называть меня так.
Моя челюсть напрягается.
— Чего ты хочешь, отец? Я же просил тебя никогда мне не звонить.
Он пыхтит в трубку.
— Я был бы счастлив никогда больше не разговаривать с таким куском дерьма, но так как на моем банковском счете нет денег, я решил позвонить, чтобы убедиться, что ты не забыл о своем дорогом старом отце.
Я сжимаю телефон в руке.
— Приятно знать, что я твой гребаный талон на еду.
— Послушай меня, маленький ублюдок. Эти деньги должны быть на моем счету уже сегодня или да поможет мне Бог…
Слепая ярость овладевает мной и заставляет забыть, что Обри спит у меня на груди, когда я кричу:
— Или что? Надерешь мне задницу? Извини, старик, но этот мост уже давно пересечен, и мы не будем возвращаться к этому. Тебе повезло, что я отправляю тебе деньги. В один прекрасный день я скажу тебе отвалить.
