— Кристина взрослая девочка. Разбирайтесь сами. Мне Милану защитить надо, а ты… если ты действительно любишь Тину, не позволь, чтобы до неё добрались. Или я сам убью тебя. Клянусь.
Влад кивнул и молча вышел, а я нервно хихикнула и принялась менять повязки на его животе.
— Он меня пугает. Он всегда такой?
Но он молчал, пока я промокала кровь с его ран старыми бинтами. Слава богу швы не разошлись.
— Тебе нельзя так реагировать, Данил. Нельзя так резко двигаться.
Я потянулась за новыми бинтами, но он остановил меня, схватив за кисть.
— Наори на меня. Скажи что ненавидишь. Ударь. Что угодно, только не вот это вот всё.
Я глубоко вздохнула, расслабляясь и напоминания себе, какой хотела стать для него. Только идиот не поймёт о чём просит Климов. Я должна закатывать истерики. Должна требовать и обвинять, но я не хочу. А может просто не сейчас. Он ранен и слаб. Это всё, что меня волновало.
— Данил. Я много об этом думала. И я прекрасно понимаю, что монахом ты точно не был все свои тридцать четыре года. И мне просто придётся с этим мириться каждый день. Я не собираюсь выносить мозг тебе за то, что было до меня.
Я посмотрела ему в глаза, чтобы выдержать драматический момент, и взяла его лицо в руки.
— Но если ты прикоснёшься хоть к кому-нибудь, пока мы вместе, я… По правде говоря, я не знаю, что сделаю, но терпеть точно не буду. И ещё я понимаю, что ты вполне зрелый мужчина, которого исправить уже невозможно. Знаю, что будет трудно. Знаю, что молода для тебя и поэтому слишком глупа, но я готова стать достойной тебя. Я преодолею всё, лишь бы ты был со мной.
Данил долго смотрел на меня, любуясь моим лицом, а потом притянул мою кисть к себе и поцеловал там, где вены. Это отозвалось лёгким теплом внизу живота и спазмом в груди. Потом он положил руку мне на щеку и провёл пальцами по коже.
— Я никому тебя не отдам. Ты единственная женщина до конца моей жизни. Остальные лишь пыль в сравнении с тобой.
Я вспомнила про его бывшую подружку, которая в разы красивее меня.
— Даже Лена?
— В особенности Лена. Да, мне нравилось проводить с ней время, не спорю. Это было удобно. Но так как тебя я не любил никого, Милана.
Он притянул меня к себе и поцеловал так, что я забыла как дышать. Нежно, тепло, будто вкладывая всю любовь в этот поцелуй. Несколько дней назад я могла только мечтать об этом, а сейчас я впитывала его в себя каждой клеточкой.
Когда он прервался, мы оба дышали как паровозы и оба были возбуждены. Упирались друг другу в лоб, пытаясь взять себя в руки, потому что секс ему противопоказан ещё как минимум сутки.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу приходить домой и видеть твое счастливое лицо. Хочу, чтобы в нашем с тобой доме звучал детский смех. Хочу дочку с твоими волосами и сына с твоими глазами. Я хочу сделать тебя счастливой.
Я судорожно выдохнула, кивая головой, потому что слёзы буквально душили меня, но сейчас это были слёзы радости и счастья, потому что открывали завесу над будущим. Над нашим общим будущим. Возможно не через месяц или даже не через год, но, может быть, мы поженимся, а я буду…
— Выходи за меня замуж, Милана. Умоляю тебя.
Я распахнула глаза и в изумлении посмотрела в его янтарные глаза. Он это серьёзно? Дура, ответь что-нибудь, он же ждёт!
— Да. Да, я… я выйду за тебя замуж.
Наша любовь больная. Настолько, что причиняет физическую боль. Она сводит с ума и порабощает нас обоих. Доводит до бешенства и заставляет совершать невероятные поступки. Я любила его все эти три года ада и буду любить всегда. Без него моя жизнь не стоит и цента. Только с ним я чувствовала себя живой, а события в моей жизни имели смысл. Я не видела себя без него.
Сжимает мои ягодицы и заставляет сесть на него сверху, а я ахаю, потому что чувствую насколько он возбуждён. Сама уже дрожать начинаю и желаю его просто безумно, но нельзя ему.
— Тебе нельзя напрягаться, Данил.
— А мы осторожно.
Снимает с меня свитер, лифчик вниз спускает и сосок ртом захватывает, а я аж выгибаюсь вся от удовольствия. Как же приятно. Боже, как мне приятно! Его руки гладят моё тело и сжимают попу, придавливая к нему ещё плотнее. Пальце ловко справляются с оставшейся вещью на плечах, и я скидываю её с себя, цепляюсь за его волосы.
— Данил, подумай. У тебя уже кровь идёт. Пожалуйста.
Но вместо ответа он прикусывает самую вершинку груди, и меня простреливает диким желанием. Первобытным. Жаждущим удовлетворения. Я прижимаю его голову к себе, уже сама трусь об него. Слышу каким-то образом как щёлкает пуговица на брюках, что дала мне Нина, и… И всё. Меня больше нет с того момента как эти пальцы касаются меня. Я бесстыдно двигаю бёдрами, насаживаясь на них. Я так хочу его. Его всего. Но рука вдруг исчезает, вырывая из меня всхлип разочарования.
— Тише, Кнопка. Тише. Сейчас всё будет. Сними с себя штаны.
Я подчиняюсь, скидывая всё полностью, и снова к нему на колени, в губы целую, плечи ему царапаю. Он вдруг рычит, меня роняет на спину, а сам на колени садится, закидывает мои ноги себе на плечи и входит одним резким толчком до самого конца и дальше пытается.
— Господи! Да!
Вижу усмешку на его лице, а мне всё равно. Он вбивается в меня со скоростью пули, не давая мне и вдоха сделать, заставляя кричать.
— Какая же ты маленькая и сладкая…
В этот момент я понимаю, что он не только двигается как поршень во мне, но ещё и любуется мной. И это заводит до предела. Губу закусываю, руку себе на грудь, и сосок между пальцев сжимаю, оттягиваю. И ему это нравится. Ему нравится, что он видит! Но ощущения всё равно берут надо мной верх, и я выгибаюсь к нему, свободной рукой в волосы себе цепляюсь, слышу рык его и… Меня накрывает волной безумного оргазма, который взрывается в теле бомбой с каждым его последующим толчком, пока сам не кончает в меня и не падает сверху. Все ещё в неге я обхватываю его шею руками и губу его кусаю.
— Я тебя так сильно люблю.
Шепчу и ответа даже не жду, потому что знаю — он меня тоже любит и больше никогда не оставит.
10
Данил
Восстановление шло быстро благодаря медицинскому образованию Ильи и трепетной заботе Миланы. Девушка порхала надо мной бабочкой, заботясь о моём правильном питании, на котором настоял мой друг. В конце концов, они даже спелись, пичкая меня таблетками и домашней пищей. Как оказалось моя невеста готовила просто обалденно. Я каждый день находил в ней кладезь каких-нибудь талантов и убеждался, что эта девушка не наскучит мне никогда. Мы мало знали друг друга и каждый день пытались это исправить. Дни проводили внизу с парнями, Ниной и её девочками, а вечерами разговаривали в выделенной для нас комнате.
Влад уехал как только поговорил со мной. Я был разочарован в друге. Мы все обещали друг другу что сёстры табу, неприкосновенны, а он мало того, что имел мою Кристину, так ещё и обрюхатил. И Кристина… чем она думала? Я надеялся, что воспитал её правильно, доступно объяснил чем чревато раздвигать ноги перед всеми. Может быть, я дал ей слишком много свободы? Пока я работал на Кубрынина, я лишь изредка звонил ей, чтобы узнать всё ли в порядке. Из холдинга она ушла сразу после нашей сцены перед Миланой, уехала в Градсбург, и я устроил её там в компанию Влада. Наверное, это и стало моей ошибкой. Три года бок о бок, да и Кристинка у меня красавица. Мне надо было думать лучше.
Перед отправкой на новое место, я съездил в город и заглянул в ювелирный. Да, я сделал ей предложения раньше чем планировал, но все девушки ведь мечтают о кольце и фате с платьем. Или платье с фатой. Мы ещё не обсуждали нашу саму церемонию, я не знал какую она хочет — пышную с музыкантами и приёмом больших гостей или же только самые близкие. Я, само собой, был бы рад второму варианту. Большое количество людей несло большой риск, а этого я позволить не мог. Тем более сейчас. Милана ещё не вступила в наследство, мы не нашли ту девчонку, а в Мове полно врагов, чьи планы мы сорвали, убив Кубрынина. Да, теперь дела на рынках пойдут в разброс пока Антон не укрепит свои позиции, но для каждого из нас смерть Бульдога была глотком свежего воздуха и шагом в новое будущее.
