— Какого типа сообщения?
— Записи на флэшках. Мне это показалось ее волей. В начале она сказала, что если я их получу, это будет означать, что она мертва. Затем она продолжила рассказывать мне, что кто-то хотел ее убить. Она также говорила, что наша мать велела ей прервать всякую связь со мной. В последнем сообщении она плакала и сказала мне...
— Что?
Я ожидаю, что он сдавит мне горло для пущей убедительности, но его пальцы ослабевают, пока он почти не ласкает меня.
— Она... она сказала, что ты ее отравлял. Ты пытался убить ее.
Я ожидаю, что он будет отрицать это, скажет мне, что я неправа, но он продолжает изучать меня своим расчетливым взглядом. Я жду его слов, затаив дыхание, но они так и не произносятся.
— Ну? — шепчу я.
Его лицо покрыто той пустотой, которую я не могу преодолеть, независимо от того, сколько времени я провожу с ним.
— Где эти записи?
— В моей машине.
— Где именно в твоей машине?
— В бардачке. — я ошеломлена. — Почему это здесь главное?
Он отталкивает меня, и кожа там, где его пальцы обхватили мою шею, внезапно становится пустой.
Тот факт, что он так внезапно перестал прикасаться ко мне, кажется неправильным. Почему это кажется таким неправильным?
Я стараюсь не зацикливаться на этом, когда следую за его движениями и сажусь на край кровати рядом с ним.
Джонатан прикладывает телефон к уху.
— Мозес. Обыщи бардачок в машине Авроры и принеси мне флешки, которые ты там найдёшь.
Зачем они ему понадобились?
Подождите…
— Ты собираешься избавиться от улик?
Джонатан вешает трубку, но держит телефон в руке. Выражение его лица все такое же безразличное, но что-то в нем меня беспокоит. Эмоции, которые он скрывает за своим фасадом, кажутся неправильными.
— Нет никаких доказательств, потому что этой чепухи не было.
— Алисия сказала, что ты отравил ее, чтобы убить.
Наверное, мне не следовало бы обвинять его в этом открыто, но сейчас это стало известно, так что я могла бы также услышать его мнение об этом.
— Я хочу услышать это сам.
— Больше похоже на то, что ты хочешь уничтожить улики.
— Если бы я хотел убить Алисию, я бы сделал это сразу после того, как она родила Эйдена. Я бы не стал ждать восемь лет.
— Зачем тебе вообще хотеть ее убить? Она была самым мягким человеком на свете.
— Да, ты права, и эта мягкость погубила ее.
Теплота в его тоне застает меня врасплох. Это первый раз, когда он действительно заговорил об Алисии без своего обычного безличного тона.
— Что произошло, Джонатан?
— Почему ты хочешь знать? — он прищуривается, глядя на меня. — Чтобы ты могла запечатлеть меня в своей голове как убийцу своей сестры?
Это полная противоположность. Несмотря на то, что я слышала сообщение Алисии, мятежная часть меня отказывается верить, что Джонатан причинил ей боль или причинил бы боль мне. Вот почему я хочу, чтобы он заговорил, чтобы я могла уничтожить эту часть себя.
— Я рассказала тебе свою версию этой истории. Теперь твоя очередь, Джонатан.
— Так вот почему ты убежала и попыталась сбежать? — я прикусываю нижнюю губу. — Ты мне не доверяешь?
Хотя его голос спокоен, в нем слышатся сердитые нотки.
— Я доверяю своей сестре.
— Тебе не следует. По крайней мере, не вслепую. Она была психически нездорова.
Я выпячиваю грудь.
— Моя сестра не была сумасшедшей.
Уголок его рта подергивается.
— И ты удивляешься, почему я называю тебя дикаркой. Сейчас ты выглядишь отчасти так.
— Если ты ожидаешь, что я стану сидеть смирно, пока ты оскорбляешь мою сестру, тебя ждет еще кое-что.
— Я не оскорбляю ее. А констатирую факты, которые она изо всех сил старалась скрыть от тебя и всего мира.
Я придвигаюсь к нему на сантиметр ближе, пока мое бедро почти не касается его.
— Что ты имеешь в виду?
— Отец Алисии был заклятым врагом семьи Кинг. Лорд Стерлинг намеревался уничтожить моего отца и все наследие, которое он оставил после себя, потому что моя мать не выбрала его. После смерти моих родителей я решил уничтожить его.
Я задыхаюсь.
— Так вот почему ты женился на Алисии? Ради мести?
— Да.
— Как ты мог так поступить с ней? Ты тиран! Ублюдок!
Я сгибаю ладонь, чтобы ударить его. Джонатан бросает на меня острый взгляд.
— Вскрой свои раны, и я свяжу тебя, черт возьми, Аврора. Я имел в виду это раньше.
Мысль о том, что я беспомощна, вызывает у меня дрожь. Я опускаю ладони по бокам, но он не перестает смотреть на меня, чувство несправедливости по отношению к моей сестре охватывает полностью.
— Почему ты так поступил с ней?
— Она знала.
— Ч-что?
— Я с самого начала рассказал ей о своих причинах.
— И... она согласилась?
— Да.
— Но почему она это сделала?
— Потому что она ненавидела своего отца за смерть твоей матери и хотела свергнуть его. У нее не имелось достаточно сил для этого, поэтому я одолжил ей эту силу и дал ей возможность увидеть своего отца на коленях. Он пришел к нам на порог, умоляя нас одолжить ему денег, чтобы спасти его бизнес. Я позаботился, чтобы никто другой этого не сделал, так что его единственным решением были мы.
— И?
Я подхожу ближе, и на этот раз мое бедро касается его. Я хочу внимательно следить за выражением его лица, когда он рассказывает мне о прошлом. Но это мало что меняет, за исключением той части, где он, кажется, попал в ловушку другой временной шкалы.
— Она дала ему денег.
— Ох.
— Она была такой мягкой.
— Ты... — я замолкаю, вопрос застревает у меня в горле.
— Давай, спрашивай. Если ты не озвучишь свой вопрос, то, возможно, никогда не узнаешь ответа.
— Ты когда-нибудь любил ее?
Мои слова тихие, едва слышны.
— Я думал, что любил ее по-своему. Алисия была моей женой, матерью моего единственного сына, и она выполняла все, о чем я просил, не высказывая мне своего отношения к этому. — он смотрит на меня свысока, доводя дело до конца.
— Ну, извини, я не ее точная копия.
Его губы растягиваются в подобии улыбки.
— Именно, ты не такая, как она. Пока.
— Что ты имеешь в виду под «пока»?
Телефон Джонатана вибрирует, и на экране высвечивается имя Мозеса.
Он подносит телефон к уху, молча слушает, затем вешает трубку. Линия между его бровями складывается, когда он как-то странно смотрит на меня.
Джонатан уже второй раз так смотрит на меня — будто видит привидение. Первый раз это было на свадьбе Эйдена.
— Что такое? — бормочу я. — Почему ты так на меня смотришь?”
— В машине не было флешек.
— Конечно, они были. Я сам положила их туда. Ты уверен, что Мозес не избавился от них?
— Он никогда бы ничего не сделал без моего приказа.
— Они в бардачке. Я сама проверю.
Он хватает меня за руку, не позволяя мне отойти от него. Выражение его лица меняется, как будто он разочарован, но в чем? И почему, черт возьми, я ненавижу то, что он смотрит на меня с таким выражением лица?
— Какого черта ты продолжаешь так на меня смотреть? — я огрызаюсь.
— Ты уверена, что получила все это сообщения? — его тон, хотя и не резкий, но ощущается как пощечина.
— Конечно, я получала их! Думаешь, что я... я это выдумала или что-то в этом роде?
Он ничего не говорит, но это выражение не исчезает.
Во всяком случае, морщина у него на лбу становится глубже.
— Я получила записи от Алисии, Джонатан. Я получила!
Когда он продолжает свое приводящее в бешенство молчание, на моих глазах появляются слезы — злые слезы. Почему, черт возьми, его неверие так сильно влияет на меня? Все, чего я хочу, это протянуть руку и стереть это выражение с его прекрасного лица. Не хочу, чтобы он так смотрел на меня, не сейчас. Никогда.
— Пол! — я выхватываю у него телефон. — Я позвоню консьержу моего дома. Именно он связывался со мной всякий раз, когда мне доставляли коробку с флешкой. Я включу громкую связь, чтобы ты мог услышать, что я права.
